§ 7. НОРМЫ РЕЛИГИИ И МОРАЛИ

Мы установили, что нормы религии и морали относятся к одной и той же группе норм. Однако в пределах одной и той же группы могут быть существенные отличия.

Религиею   (от religare — привязывать, укреплять) называется живой духовный союз человека с Богом4; этот союз состоит в том, что Бог открывает человеку свою сущ­ность и свою волю (отсюда «откровение»), а человек, всту­пая в этот союз и пребывая в общении с Божеством, делает волю Божию — своею нормою и отдает свои силы на ее осуществление. Понятно, что религиозный человек, воспри­нимая волю Божию в виде правил поведения, видит в Божестве — установителя этих заповедей. Порядок этого установления состоит в том, что человек, признав (по тем или другим признакам) некоторые из своих душевных пе­реживаний посланными от Бога, а то, что через них позна­ется — состоявшимся откровением Божественным (уверо­вав) , пытается придать воспринятому форму мысли (учение) и выразить в словах (писание и предание); в христианских исповеданиях верность этого мысленного формулирования и словесного выражения проверялась и утверждалась обычно на собраниях верующих (вселен­ские соборы). Естественно, что нормы религиозного харак­тера предписывают что-нибудь только тем, кто принадле­жит к этому исповеданию и, участвуя в церкви (т. е. организованном союзе людей, признавших данное откро­вение), приемлет ее учение. При этом, по учению боль­шинства религиозных союзов, к исповеданию и церкви могут принадлежать и такие люди, которые сами, непо­средственно не имели откровения, но веруют, приняв его от других людей, почитаемых за пророческий дар и свя­тость. Таким образом нормы религии основываются иногда на признании авторитетности других людей. То, что пред­писывают эти нормы, является во всех зрелых и развитых религиях известным внутренним душевным поведением или деланием (молитва к Богу и подчинение своих жела­ний Его заповедям), причем нередко устанавливается, в каких именно внешних поступках, движениях и словах (обряд) должно выражаться благочестивое настроение души. Иногда люди упускают из вида, что обряд предпи­сывается религией только в качестве естественного выражения действительного внутреннего отношения души к Божеству, и тогда религиозность вырождается в ханжест­во и лицемерие. Наконец религиозная норма имеет свою санкцию. Нарушитель ее чувствует себя стоящим перед лицом Божия гнева и, может быть, наказания; к этому может присоединиться налагаемое церковной властью по­каяние, или эпитимия, или даже исключение из союза верующих.

Нормы морали отличаются от норм религии в некото­рых существенных отношениях. В установлении нравст­венных правил человек является предоставленным себе и своей совести. Эти правила основываются на самостоя­тельном и свободном убеждении, которые каждый из нас должен выносить, обдумать и формулировать. Понятно, что такого убеждения никто ни у кого заимствовать не может; даже внешним авторитетом норма морали не может быть установлена, потому что единственным авторитетом здесь является голос совести, живущий в глубине каждой души. Это значит, что человек, слагая свои нравственные убеждения и устанавливая нормы морали5, не может ру­ководиться личной прихотью и произволом, но должен по­ставить пред своею совестью вопрос о том, что есть самое лучшее, совершенное и праведное в личном поведении и в отношении человека к человеку. Указания совести над­лежит затем высказать в форме грамматического пред­ложения и логического суждения, которое и выразит основную моральную норму поведения; распространение этого правила на отдельные стороны внутренней и внеш­ней жизни даст возможность составить подчиненные нормы морали. Так, напр., каждому из нас без особого труда удастся признать и формулировать норму: «относись ко всякому человеку с тою любовью, которою ты обычно любишь самого себя»; такое перенесение жизненного цент­ра тяжести со своего благополучия на других людей поро­дит, с одной стороны, требования бескорыстия, самоот­вержения и скромности в отношении к себе, с другой стороны — правила, предписывающие доброжелатель­ство, уважение, щедрость, доверие и т. д. по отношению к другим.

Итак, нормы морали каждый человек должен устано­вить для себя сам. Другие, в частности родители и воспи­татели, могут ему, правда, помочь в раскрытии и осмыслении голоса совести, но до признания и убеждения каждый из нас должен дорасти сам. Это не значит, что у каждого человека могут быть свои особые воззрения на добро и зло, причем каждый про себя будет прав. Нет, различ­ные понимания морали бывают у людей потому, что они или не знают верного пути к совести, или же не хотят им идти; нередко они ошибаются, принимая «житейскую поль­зу» за нравственное добро, или не решаясь поставить перед совестью правильный вопрос о самом лучшем; или же они, совсем не обращаясь к ее авторитетному голосу, придумывают что-нибудь от себя. При правильном же ис­следовании голос совести покажет всем людям одно и то же, и это выражали иногда так: совесть есть голос Божий, звучащий одинаково в каждой душе, но требующий от нее особого внимания и самодеятельной работы над ее убеждениями. Таков порядок установления моральных норм.

Понятно, что норма морали связывает только того чело­века, который ее признал; она предполагает добровольное согласие и признание, и если кто-нибудь соблюдает ее по чужому приказанию, из покорности или страха, то она те­ряет свой моральный характер. Это не значит, конечно, что всякий, кто не захочет признать ее, может делать, что ему заблагорассудится: произвол его окажется ограниченным нормами другого характера — теми нормами права, кото­рые связывают каждого гражданина, а также теми, кото­рые установлены распоряжениями его ближайшего на­чальства (напр., воспитателей). Но это значит, что нрав­ственная жизнь возможна только для того, кто имеет дей­ствительное, искреннее желание стать лучше; каждого че­ловека можно и должно свободно убедить в том, что су­ществует внутренний закон добра и что это есть закон любви; и наконец, что если он его не соблюдает, то он всегда будет неправ. Но принудительно — нормою морали нельзя связать никого.

Далее, эта норма предписывает всегда известное внут­реннее отношение ко всему живому, и в особенности к человеку, и в виде естественного последствия или выраже­ния этого настроения души,— внешнее поведение, соглас­ное с ним. Нравственные правила всегда начинают с ду­шевной глубины и требуют прежде всего внутренней доброты. Это не значит, что они удовлетворяются ею и большего не требуют; недаром говорится, что «ад вымо­щен добрыми желаниями». Но это означает, что нравствен­ные правила никогда не предписывают внешних поступков или внешнего поведения независимо от того душевного настроения, которым они сопровождаются. Нравственный поступок всегда подготовляется в глубине души, как бы вырастает из нее, и внешнее проявление человека всегда является в таких случаях лишь зрелым плодом внутренней доброты.

Наконец норма морали имеет свою санкцию в виде жи­вого укора совести. Тонко развитая и глубоко чувствую­щая душа испытывает этот укор часто и явственно. Он выражается в известном каждому из нас внутреннем недовольстве своим поступком или даже всею своею жизнью: человек сознает свою неправоту и чувствует, что он и должен и может жить и действовать иначе; это и вы­зывает в нем чувство вины. Задача человека в том, чтобы не заглушать в себе укор совести и чувство нравственной вины, но приучить себя относиться со вниманием к этому укору и тем воспитать в себе чувство нравственной от­ветственности.

После всего сказанного понятно, каково взаимное отношение норм религии и норм морали. Они отличаются, во-первых, по тому авторитету, который устанавливает правило (в религии — воля Божия, в морали — голос совести); во-вторых, по тому порядку, в котором правило формулируется (в религии — соборное изложение откро­вения, данного избранным людям, в морали — само­стоятельное восприятие и формулирование голоса совести, данного каждому); в-третьих, по санкции (в религии — гнев и суд Божий над грешником, в морали — укор со­вести и чувство вины). В то же время нормы религии и нормы морали имеют сходство: во-первых, в том, что они требуют всеобщего признания, но связуют только тех, кто их добровольно признал (в религии — уверовал, в мора­ли — убедился); во-вторых, в том, что они предписывают известное поведение, вырастающее из глубины души.

При этом верующие обычно подразумевают, что норма религиозная, являясь выражением воли Божией, не отме­няет и не изменяет голос совести, но придает ему особую силу и дополняет его требования — новыми. Вот почему религия иногда поглощает мораль.

Мы установили, что нормы религии и морали относятся к одной и той же группе норм. Однако в пределах одной и той же группы могут быть существенные отличия.

Религиею   (от religare — привязывать, укреплять) называется живой духовный союз человека с Богом4; этот союз состоит в том, что Бог открывает человеку свою сущ­ность и свою волю (отсюда «откровение»), а человек, всту­пая в этот союз и пребывая в общении с Божеством, делает волю Божию — своею нормою и отдает свои силы на ее осуществление. Понятно, что религиозный человек, воспри­нимая волю Божию в виде правил поведения, видит в Божестве — установителя этих заповедей. Порядок этого установления состоит в том, что человек, признав (по тем или другим признакам) некоторые из своих душевных пе­реживаний посланными от Бога, а то, что через них позна­ется — состоявшимся откровением Божественным (уверо­вав) , пытается придать воспринятому форму мысли (учение) и выразить в словах (писание и предание); в христианских исповеданиях верность этого мысленного формулирования и словесного выражения проверялась и утверждалась обычно на собраниях верующих (вселен­ские соборы). Естественно, что нормы религиозного харак­тера предписывают что-нибудь только тем, кто принадле­жит к этому исповеданию и, участвуя в церкви (т. е. организованном союзе людей, признавших данное откро­вение), приемлет ее учение. При этом, по учению боль­шинства религиозных союзов, к исповеданию и церкви могут принадлежать и такие люди, которые сами, непо­средственно не имели откровения, но веруют, приняв его от других людей, почитаемых за пророческий дар и свя­тость. Таким образом нормы религии основываются иногда на признании авторитетности других людей. То, что пред­писывают эти нормы, является во всех зрелых и развитых религиях известным внутренним душевным поведением или деланием (молитва к Богу и подчинение своих жела­ний Его заповедям), причем нередко устанавливается, в каких именно внешних поступках, движениях и словах (обряд) должно выражаться благочестивое настроение души. Иногда люди упускают из вида, что обряд предпи­сывается религией только в качестве естественного выражения действительного внутреннего отношения души к Божеству, и тогда религиозность вырождается в ханжест­во и лицемерие. Наконец религиозная норма имеет свою санкцию. Нарушитель ее чувствует себя стоящим перед лицом Божия гнева и, может быть, наказания; к этому может присоединиться налагаемое церковной властью по­каяние, или эпитимия, или даже исключение из союза верующих.

Нормы морали отличаются от норм религии в некото­рых существенных отношениях. В установлении нравст­венных правил человек является предоставленным себе и своей совести. Эти правила основываются на самостоя­тельном и свободном убеждении, которые каждый из нас должен выносить, обдумать и формулировать. Понятно, что такого убеждения никто ни у кого заимствовать не может; даже внешним авторитетом норма морали не может быть установлена, потому что единственным авторитетом здесь является голос совести, живущий в глубине каждой души. Это значит, что человек, слагая свои нравственные убеждения и устанавливая нормы морали5, не может ру­ководиться личной прихотью и произволом, но должен по­ставить пред своею совестью вопрос о том, что есть самое лучшее, совершенное и праведное в личном поведении и в отношении человека к человеку. Указания совести над­лежит затем высказать в форме грамматического пред­ложения и логического суждения, которое и выразит основную моральную норму поведения; распространение этого правила на отдельные стороны внутренней и внеш­ней жизни даст возможность составить подчиненные нормы морали. Так, напр., каждому из нас без особого труда удастся признать и формулировать норму: «относись ко всякому человеку с тою любовью, которою ты обычно любишь самого себя»; такое перенесение жизненного цент­ра тяжести со своего благополучия на других людей поро­дит, с одной стороны, требования бескорыстия, самоот­вержения и скромности в отношении к себе, с другой стороны — правила, предписывающие доброжелатель­ство, уважение, щедрость, доверие и т. д. по отношению к другим.

Итак, нормы морали каждый человек должен устано­вить для себя сам. Другие, в частности родители и воспи­татели, могут ему, правда, помочь в раскрытии и осмыслении голоса совести, но до признания и убеждения каждый из нас должен дорасти сам. Это не значит, что у каждого человека могут быть свои особые воззрения на добро и зло, причем каждый про себя будет прав. Нет, различ­ные понимания морали бывают у людей потому, что они или не знают верного пути к совести, или же не хотят им идти; нередко они ошибаются, принимая «житейскую поль­зу» за нравственное добро, или не решаясь поставить перед совестью правильный вопрос о самом лучшем; или же они, совсем не обращаясь к ее авторитетному голосу, придумывают что-нибудь от себя. При правильном же ис­следовании голос совести покажет всем людям одно и то же, и это выражали иногда так: совесть есть голос Божий, звучащий одинаково в каждой душе, но требующий от нее особого внимания и самодеятельной работы над ее убеждениями. Таков порядок установления моральных норм.

Понятно, что норма морали связывает только того чело­века, который ее признал; она предполагает добровольное согласие и признание, и если кто-нибудь соблюдает ее по чужому приказанию, из покорности или страха, то она те­ряет свой моральный характер. Это не значит, конечно, что всякий, кто не захочет признать ее, может делать, что ему заблагорассудится: произвол его окажется ограниченным нормами другого характера — теми нормами права, кото­рые связывают каждого гражданина, а также теми, кото­рые установлены распоряжениями его ближайшего на­чальства (напр., воспитателей). Но это значит, что нрав­ственная жизнь возможна только для того, кто имеет дей­ствительное, искреннее желание стать лучше; каждого че­ловека можно и должно свободно убедить в том, что су­ществует внутренний закон добра и что это есть закон любви; и наконец, что если он его не соблюдает, то он всегда будет неправ. Но принудительно — нормою морали нельзя связать никого.

Далее, эта норма предписывает всегда известное внут­реннее отношение ко всему живому, и в особенности к человеку, и в виде естественного последствия или выраже­ния этого настроения души,— внешнее поведение, соглас­ное с ним. Нравственные правила всегда начинают с ду­шевной глубины и требуют прежде всего внутренней доброты. Это не значит, что они удовлетворяются ею и большего не требуют; недаром говорится, что «ад вымо­щен добрыми желаниями». Но это означает, что нравствен­ные правила никогда не предписывают внешних поступков или внешнего поведения независимо от того душевного настроения, которым они сопровождаются. Нравственный поступок всегда подготовляется в глубине души, как бы вырастает из нее, и внешнее проявление человека всегда является в таких случаях лишь зрелым плодом внутренней доброты.

Наконец норма морали имеет свою санкцию в виде жи­вого укора совести. Тонко развитая и глубоко чувствую­щая душа испытывает этот укор часто и явственно. Он выражается в известном каждому из нас внутреннем недовольстве своим поступком или даже всею своею жизнью: человек сознает свою неправоту и чувствует, что он и должен и может жить и действовать иначе; это и вы­зывает в нем чувство вины. Задача человека в том, чтобы не заглушать в себе укор совести и чувство нравственной вины, но приучить себя относиться со вниманием к этому укору и тем воспитать в себе чувство нравственной от­ветственности.

После всего сказанного понятно, каково взаимное отношение норм религии и норм морали. Они отличаются, во-первых, по тому авторитету, который устанавливает правило (в религии — воля Божия, в морали — голос совести); во-вторых, по тому порядку, в котором правило формулируется (в религии — соборное изложение откро­вения, данного избранным людям, в морали — само­стоятельное восприятие и формулирование голоса совести, данного каждому); в-третьих, по санкции (в религии — гнев и суд Божий над грешником, в морали — укор со­вести и чувство вины). В то же время нормы религии и нормы морали имеют сходство: во-первых, в том, что они требуют всеобщего признания, но связуют только тех, кто их добровольно признал (в религии — уверовал, в мора­ли — убедился); во-вторых, в том, что они предписывают известное поведение, вырастающее из глубины души.

При этом верующие обычно подразумевают, что норма религиозная, являясь выражением воли Божией, не отме­няет и не изменяет голос совести, но придает ему особую силу и дополняет его требования — новыми. Вот почему религия иногда поглощает мораль.