I

Айзекс заявляет, что ее “в основном интересует определение фантазии”,

другими словами, описание набора фактов, которые употребление термина

помогает нам идентифицировать, организовать и соотнести с другими зна-

чимыми фактами.

Она обобщает свои положения следующим образом:

1. В психоаналитической мысли понятие “фантазии” имеет широ-

кое толкование. Существует необходимость прояснить его и чет-

ко задать границы пространства, в котором можно было бы со-

брать воедино все относящиеся к делу факты.

2. По разработанным здесь представлениям:

а) Фантазии составляют первичное содержание бессознательных

психических процессов.

б) Бессознательные фантазии в первую очередь касаются тела и

представляют инстинктивные стремления к объектам.

в) Таковые фантазии прежде всего представляют собой психи-

ческие проявления либидинозных и деструктивных инстинк-

тов. В раннем развитии они, кроме того, используются в каче-

стве защиты, так же как “исполнение желания” и тревога.

г) Постулированное Фрейдом “галлюцинаторное исполнение же-

лания”, а также его “первичная идентификация”, “интроекция”

и “проекция” являются основой существования фантазий.

д) Пройдя через внешний опыт, фантазии становятся развитыми

и выразительными, но их существование не зависит от этого

опыта.

е) Фантазии не зависят от слов, хотя при определенных условиях

они могут выражаться в словах.

ж) Самые ранние фантазии переживаются как ощущения, по-

зднее они приобретают форму пластических образов и драма-

тических представлений.

з) Фантазии имеют как психические, так и телесные следствия,

например, конверсия симптомов, телесные качества, характер

и личность, невротические симптомы, подавления и сублима-

ции.

и) Бессознательные фантазии формируют рабочую связь между

инстинктами и эго-механизмом. При детальном исследовании

каждая разновидность эго-механизма может быть представле-

на как возникшая из определенного вида фантазии, которая в

конечном счете имеет своим источником инстинктивные им-

пульсы. “Эго есть дифференцированная часть Ид”. “Механизм”

есть обобщенный термин, описывающий определенные психи-

Фантазия и переживание 21

ческие процессы, которые переживаются субъектом как бес-

сознательные фантазии.

к) Адаптация к реальности требует опоры в соответствующих

бессознательных фантазиях. Наблюдение над тем, как разви-

вается знание о внешнем мире, показывает, какой вклад вно-

сит фантазия ребенка в его обучение.

л) Бессознательные фантазии в течение всей жизни оказывают

постоянное влияние как на нормальных людей, так и на не-

вротиков; различия состоят в особом характере доминирую-

щих фантазий, страстное желание или тревога тесно связаны с

ними и их взаимодействием между собой и с внешней реаль-

ностью”.

Термин “фантазия” здесь был призван указывать на определенный набор

фактов. Какова сфера обитания этого набора фактов? Есть ли это факты

опыта? Моего опыта? Или твоего опыта? Моего восприятия тебя, но не

твоего восприятия себя? Может быть, это не факты моего опыта, а факты,

выведенные из моего опыта? Выведенные мной обо мне? Или мной о тебе?

Находится ли их сфера где-нибудь в переживании “я” и “другого”, или она

лежит вне всякого переживания, в системе выводов из него? Фантазии пе-

реживаются как драматические представления. Что это значит? Могут ли

драматические представления переживаться как фантазия? Чья и кем?

Статья Айзекс главным образом имеет дело с выводами или умозаключени-

ями “я” по поводу “другого”. По моему опыту, “я” не испытывает опыт

“другого” непосредственно. Доступные для “я” факты, касающиеся “друго-

го”, — это действия “другого”, переживаемые “я”.

С точки зрения “я”, наблюдающего “другого”, Айзекс заключает из своего

переживания действий другого определенные вещи о его переживании.

Взрослый делает выводы о том, что испытывает ребенок. Сам ребенок нам

об этом не говорит. Взрослый заключает из поведения ребенка, что пере-

живание ребенком ситуации находится в общем пространстве с пережива-

нием взрослого и что ребенок тем или иным образом по сравнению со

взрослым переживает “ту же” ситуацию.

Айзекс подчеркивает: “Наши взгляды на фантазии в раннем возрасте пол-

ностью базируются на умозаключениях, но это так для любого возраста.

Бессознательные фантазии всегда лишь выводимы, а не наблюдаемы как

таковые; техника психоанализа в целом в большой мере базируется на та-

ких умозаключениях”.

Чтобы быть последовательными, у нас, кажется, нет другого выбора, кроме

как утверждать, что знание “я” о переживании “другого”, сознательном

или бессознательном, независимо от возраста “я” или “другого”, всецело

базируется на выводе или умозаключении, как подчеркивает Айзекс абза-

цем выше по поводу бессознательной фантазии. Согласно Айзекс, фанта-

зии — это “внутренние”, “ментальные” события, только свои собственные

фантазии прямо и непосредственно доступны для “я”. “Другой” же может

получить о них представление только в результате определенных умоза-

ключений. Мысль о том, что “разум”, “бессознательное” или “фантазия” ло-

кализованы внутри человека и в этом смысле недостижимы для другого,

имеет далеко идущие последствия для всей психоаналитической теории и

практики.

Айзекс, высказываясь не просто о воображении, грезах или мечтах, но о

“бессознательной фантазии”, из своей позиции “я”, в паре “я” — “другой”,

совершает два рода выводов или умозаключений: она заключает нечто об

опыте другого и о том, что это есть нечто, которое этот другой не осозна-

ет. По всей видимости, это означает, что существует целая разновидность

опыта, а также определенное “содержание” опыта, о которых другой, тот,

который “обладает” этим вмененным ему опытом, не знает или может не

знать ничего. Если исходить из этих посылок, предложенных Айзекс, то

подтверждение выводов “я” прямым свидетельством другого не обязатель-

но для принятия этих выводов.

Когда “я” принадлежит аналитику, а “другой” — это анализируемый, тот,

кто вещает от “первого лица”, утверждает:

“Личность, установки и интенции, даже внешние характеристики

и пол аналитика, как они видятся и переживаются пациентом

внутренне, меняются день ото дня (и даже от момента к момен-

ту) в соответствии с изменениями во внутренней жизни пациен-

та (привнесены ли они комментариями аналитика или внешними

событиями). Можно сказать, что отношение пациента к анали"

тику почти всецело является бессознательной фантазией”.

“Первое лицо” заключает из поведения другого, что поведение другого об-

ладает “смыслом”, к которому другой слеп и в этом отношении другой не

может “видеть” или “понимать”, что означают его (другого) действия.

Аналитик затем говорит: “Пациент находится под влиянием “бессознатель-

ной фантазии”.

Давайте различим два случая употребления термина “бессознательный”.

Во-первых, этот термин может относиться к динамическим структурам, функциям, механизмам, процессам, которые призваны объяснять челове-

ческие действия или переживания. Такие структуры, функции, механизмы

или процессы — внешние по отношению к опыту, но используются для

“объяснения” опыта, называют ли его сознательным или же бессознатель-

ным. Представления этого рода лежат за пределами опыта, но исходной их

точкой являются заключения об опыте. Если эти заключения неверны, то

все, что основано на них, является полностью ошибочным.

Во втором случае “бессознательный” может означать, что использующий

этот термин утверждает, что он или другой не осознает части своего соб-

ственного опыта, несмотря на явную абсурдность этого утверждения.

Возникает вопрос: в каком отношении “бессознательная фантазия” нахо-

дится к опыту в рассуждениях Айзекс? Она вновь и вновь подчеркивает,

что бессознательная фантазия есть опыт:

“Механизм — это обобщенный термин, описывающий определен-

ные ментальные процессы, которые переживаются субъектом

как бессознательные фантазии” (курсив мой — РДЛ).

И:

“Фантазия — это в первую очередь ментальная верхушка, психи-

ческое представительство инстинкта. Не существует импульса,

инстинктивного побуждения или реакции, которые не пережива"

лись бы как бессознательная фантазия” (курсив мой — РДЛ).

“На основе тех принципов наблюдения и интерпретации, кото-

рые хорошо разработаны психоаналитической практикой и уже

были описаны, мы можем сделать вывод, что когда ребенок про-

являет стремление к материнской груди, он переживает это

стремление как специфическую фантазию: “Я хочу сосать сосок”.

Если желание очень интенсивно (предположим, за счет тревоги),

он чувствует нечто вроде: “Я хочу проглотить ее целиком”.

Для Айзекс бессознательная фантазия есть способ переживания наших

страстей, который действует на протяжении всей нашей жизни в отноше-

ниях между нами и другими людьми.

Айзекс заявляет, что ее “в основном интересует определение фантазии”,

другими словами, описание набора фактов, которые употребление термина

помогает нам идентифицировать, организовать и соотнести с другими зна-

чимыми фактами.

Она обобщает свои положения следующим образом:

1. В психоаналитической мысли понятие “фантазии” имеет широ-

кое толкование. Существует необходимость прояснить его и чет-

ко задать границы пространства, в котором можно было бы со-

брать воедино все относящиеся к делу факты.

2. По разработанным здесь представлениям:

а) Фантазии составляют первичное содержание бессознательных

психических процессов.

б) Бессознательные фантазии в первую очередь касаются тела и

представляют инстинктивные стремления к объектам.

в) Таковые фантазии прежде всего представляют собой психи-

ческие проявления либидинозных и деструктивных инстинк-

тов. В раннем развитии они, кроме того, используются в каче-

стве защиты, так же как “исполнение желания” и тревога.

г) Постулированное Фрейдом “галлюцинаторное исполнение же-

лания”, а также его “первичная идентификация”, “интроекция”

и “проекция” являются основой существования фантазий.

д) Пройдя через внешний опыт, фантазии становятся развитыми

и выразительными, но их существование не зависит от этого

опыта.

е) Фантазии не зависят от слов, хотя при определенных условиях

они могут выражаться в словах.

ж) Самые ранние фантазии переживаются как ощущения, по-

зднее они приобретают форму пластических образов и драма-

тических представлений.

з) Фантазии имеют как психические, так и телесные следствия,

например, конверсия симптомов, телесные качества, характер

и личность, невротические симптомы, подавления и сублима-

ции.

и) Бессознательные фантазии формируют рабочую связь между

инстинктами и эго-механизмом. При детальном исследовании

каждая разновидность эго-механизма может быть представле-

на как возникшая из определенного вида фантазии, которая в

конечном счете имеет своим источником инстинктивные им-

пульсы. “Эго есть дифференцированная часть Ид”. “Механизм”

есть обобщенный термин, описывающий определенные психи-

Фантазия и переживание 21

ческие процессы, которые переживаются субъектом как бес-

сознательные фантазии.

к) Адаптация к реальности требует опоры в соответствующих

бессознательных фантазиях. Наблюдение над тем, как разви-

вается знание о внешнем мире, показывает, какой вклад вно-

сит фантазия ребенка в его обучение.

л) Бессознательные фантазии в течение всей жизни оказывают

постоянное влияние как на нормальных людей, так и на не-

вротиков; различия состоят в особом характере доминирую-

щих фантазий, страстное желание или тревога тесно связаны с

ними и их взаимодействием между собой и с внешней реаль-

ностью”.

Термин “фантазия” здесь был призван указывать на определенный набор

фактов. Какова сфера обитания этого набора фактов? Есть ли это факты

опыта? Моего опыта? Или твоего опыта? Моего восприятия тебя, но не

твоего восприятия себя? Может быть, это не факты моего опыта, а факты,

выведенные из моего опыта? Выведенные мной обо мне? Или мной о тебе?

Находится ли их сфера где-нибудь в переживании “я” и “другого”, или она

лежит вне всякого переживания, в системе выводов из него? Фантазии пе-

реживаются как драматические представления. Что это значит? Могут ли

драматические представления переживаться как фантазия? Чья и кем?

Статья Айзекс главным образом имеет дело с выводами или умозаключени-

ями “я” по поводу “другого”. По моему опыту, “я” не испытывает опыт

“другого” непосредственно. Доступные для “я” факты, касающиеся “друго-

го”, — это действия “другого”, переживаемые “я”.

С точки зрения “я”, наблюдающего “другого”, Айзекс заключает из своего

переживания действий другого определенные вещи о его переживании.

Взрослый делает выводы о том, что испытывает ребенок. Сам ребенок нам

об этом не говорит. Взрослый заключает из поведения ребенка, что пере-

живание ребенком ситуации находится в общем пространстве с пережива-

нием взрослого и что ребенок тем или иным образом по сравнению со

взрослым переживает “ту же” ситуацию.

Айзекс подчеркивает: “Наши взгляды на фантазии в раннем возрасте пол-

ностью базируются на умозаключениях, но это так для любого возраста.

Бессознательные фантазии всегда лишь выводимы, а не наблюдаемы как

таковые; техника психоанализа в целом в большой мере базируется на та-

ких умозаключениях”.

Чтобы быть последовательными, у нас, кажется, нет другого выбора, кроме

как утверждать, что знание “я” о переживании “другого”, сознательном

или бессознательном, независимо от возраста “я” или “другого”, всецело

базируется на выводе или умозаключении, как подчеркивает Айзекс абза-

цем выше по поводу бессознательной фантазии. Согласно Айзекс, фанта-

зии — это “внутренние”, “ментальные” события, только свои собственные

фантазии прямо и непосредственно доступны для “я”. “Другой” же может

получить о них представление только в результате определенных умоза-

ключений. Мысль о том, что “разум”, “бессознательное” или “фантазия” ло-

кализованы внутри человека и в этом смысле недостижимы для другого,

имеет далеко идущие последствия для всей психоаналитической теории и

практики.

Айзекс, высказываясь не просто о воображении, грезах или мечтах, но о

“бессознательной фантазии”, из своей позиции “я”, в паре “я” — “другой”,

совершает два рода выводов или умозаключений: она заключает нечто об

опыте другого и о том, что это есть нечто, которое этот другой не осозна-

ет. По всей видимости, это означает, что существует целая разновидность

опыта, а также определенное “содержание” опыта, о которых другой, тот,

который “обладает” этим вмененным ему опытом, не знает или может не

знать ничего. Если исходить из этих посылок, предложенных Айзекс, то

подтверждение выводов “я” прямым свидетельством другого не обязатель-

но для принятия этих выводов.

Когда “я” принадлежит аналитику, а “другой” — это анализируемый, тот,

кто вещает от “первого лица”, утверждает:

“Личность, установки и интенции, даже внешние характеристики

и пол аналитика, как они видятся и переживаются пациентом

внутренне, меняются день ото дня (и даже от момента к момен-

ту) в соответствии с изменениями во внутренней жизни пациен-

та (привнесены ли они комментариями аналитика или внешними

событиями). Можно сказать, что отношение пациента к анали"

тику почти всецело является бессознательной фантазией”.

“Первое лицо” заключает из поведения другого, что поведение другого об-

ладает “смыслом”, к которому другой слеп и в этом отношении другой не

может “видеть” или “понимать”, что означают его (другого) действия.

Аналитик затем говорит: “Пациент находится под влиянием “бессознатель-

ной фантазии”.

Давайте различим два случая употребления термина “бессознательный”.

Во-первых, этот термин может относиться к динамическим структурам, функциям, механизмам, процессам, которые призваны объяснять челове-

ческие действия или переживания. Такие структуры, функции, механизмы

или процессы — внешние по отношению к опыту, но используются для

“объяснения” опыта, называют ли его сознательным или же бессознатель-

ным. Представления этого рода лежат за пределами опыта, но исходной их

точкой являются заключения об опыте. Если эти заключения неверны, то

все, что основано на них, является полностью ошибочным.

Во втором случае “бессознательный” может означать, что использующий

этот термин утверждает, что он или другой не осознает части своего соб-

ственного опыта, несмотря на явную абсурдность этого утверждения.

Возникает вопрос: в каком отношении “бессознательная фантазия” нахо-

дится к опыту в рассуждениях Айзекс? Она вновь и вновь подчеркивает,

что бессознательная фантазия есть опыт:

“Механизм — это обобщенный термин, описывающий определен-

ные ментальные процессы, которые переживаются субъектом

как бессознательные фантазии” (курсив мой — РДЛ).

И:

“Фантазия — это в первую очередь ментальная верхушка, психи-

ческое представительство инстинкта. Не существует импульса,

инстинктивного побуждения или реакции, которые не пережива"

лись бы как бессознательная фантазия” (курсив мой — РДЛ).

“На основе тех принципов наблюдения и интерпретации, кото-

рые хорошо разработаны психоаналитической практикой и уже

были описаны, мы можем сделать вывод, что когда ребенок про-

являет стремление к материнской груди, он переживает это

стремление как специфическую фантазию: “Я хочу сосать сосок”.

Если желание очень интенсивно (предположим, за счет тревоги),

он чувствует нечто вроде: “Я хочу проглотить ее целиком”.

Для Айзекс бессознательная фантазия есть способ переживания наших

страстей, который действует на протяжении всей нашей жизни в отноше-

ниях между нами и другими людьми.