2. Осуществление нэпа в национальных республиках и экономических районах страны

После провозглашения Коммунистической партией и Советским государством весной 1921 г. курса на замену «военного коммунизма» новой экономической политикой начались поиски форм проведения этой политики в конкретных условиях отдельных национальных республик и регионов страны.

Как показано выше, во многих окраинных районах политика «военного коммунизма» либо совсем не проводилась, либо проводилась сравнительно недолго и со значительными отступлениями от ряда основных принципов. Поэтому отказ от принципов «военного коммунизма» для них не означал столь крутого поворота в экономической политике, как для Центральной России, что в известной мере облегчало переход к нэпу. Однако унаследованная от прошлого социально-экономическая отсталость, глубокий упадок народного хозяйства в годы империалистической и гражданской войн, незавершенность аграрных преобразований и засилие кулаков, феодалов и баев, затянувшаяся (на Украине и в Белоруссии до 1922 г., в Сибири — до 1923 г., в Средней Азии — до 1925 г.) вооруженная борьба с остатками контрреволюционных сил (кулацкими бандами, недобитыми или перебрасываемыми из-за рубежа белогвардейскими отрядами, басмачами), отсутствие у партийных и советских органов опыта хозяйственного строительства, накопленного в центре страны, и прочие обстоятельства создавали значительные трудности на пути перехода к нэпу, усложняли и замедляли этот переход.

Выработка форм проведения новой экономической политики в национальных районах страны происходила в острой борьбе с меньшевистско-троцкистскими извращениями этой политики, с великодержавно-шовинистическим и буржуазно-националистическим уклонами. Великодержавные шовинисты не учитывали специфики местных условий, своеобразной расстановки классовых сил, механически переносили в национальные районы внедрявшиеся в центре страны новые экономические методы социалистического строительства. Национал-уклонисты, напротив, игнорировали общие закономерности социалистического строительства, не видели в нэпе экономической политики, свойственной всем районам страны при переходе к социализму, противопоставляли нэп национальной политике партии⁴⁵¹.

Эти уклоны в той или иной форме проявились в различных республиках. Например, на Украине отдельные руководящие работники, ссылаясь на тяжелое экономическое и политическое положение республики к весне 1921 г., засилие кулачества, продолжавшуюся вооруженную борьбу с остатками контрреволюционных сил, настаивали на сохранении политики «военного коммунизма», объявляли нэп преждевременным и не применимым к своеобразным местным условиям⁴⁵².

Разногласия выявились и при обсуждении вопросов проведения нэпа в Туркестанской АССР. Так, бывший тогда председателем Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана М. Томский считал, что проведение нэпа в республике несовместимо с организацией союзов бедноты и начавшейся земельной реформой, направленной против русского переселенческого кулачества. А член Туркбюро ЦК РКП(б) Г. Сафаров толковал о неприемлемости нэпа для Туркестана из-за слабой политической расслоенности национальной деревни, преобладания в ней бедноты. Первоочередными задачами он считал создание комбедов, изъятие имущества, скота и инвентаря у колонизаторского кулачества и распределение их среди местной бедноты.

В. И. Ленин охарактеризовал «линию Томского» как уклон в сторону великодержавного шовинизма⁴⁵³; позиция Сафарова свидетельствовала об уклоне в сторону местного национализма, преувеличения национальных особенностей в развитии Советского Востока. В ленинских письмах к руководящим работникам Туркестанской республики, написанных в августе 1921 г., вскрыта ошибочность этих уклонов, показана возможность и необходимость сочетания нэпа с защитой интересов национальной бедноты. «Можно и должно сочетать» новую экономическую политику с созданием комбедов, систематической и максимальной заботой о мусульманской бедноте, ее организации и просвещении, подчеркивал В. И. Ленин⁴⁵⁴.

Ленинские письма проникнуты духом решительной борьбы против обоих уклонов, представлявших большую опасность для строительства социализма в многонациональной стране. Особой непримиримости В. И. Ленин требовал к проявлениям великодержавного шовинизма, который мешал сплочению трудящихся масс всех национальностей вокруг рабочего класса, установлению принципиально новых отношений между русским народом и другими, в прошлом угнетенными народами России⁴⁵⁵.

Вследствие экономической и политической отсталости Туркестана проведение здесь нэпа встречалось с известными трудностями в течение довольно длительного времени. Даже в феврале 1922 г. в тезисах II Семиреченской областной партийной конференции говорилось, что область «в силу своей экономической отсталости» не подготовлена к осуществлению нэпа, к перенесению «центра тяжести всей работы на экономический фронт». Применение здесь нэпа идет вразрез с политикой Советской власти по раскрепощению «масс туземной бедноты» и возвращает Туркестан к дореволюционным отношениям⁴⁵⁶.

В. И. Ленин и партия придавали большое значение правильному уяснению местными работниками сущности нэпа и особенностей его проведения в отдельных районах страны. Исключительное внимание при этом уделялось районам Советского Востока, не прошедшим в своем развитии капиталистической стадии. Их приобщение к социализму В. И. Ленин считал одной из наиболее трудных задач социалистического строительства в России. В этих районах предстояло применить «общекоммунистическую теорию и практику» таким образом, чтобы вовлечь в социалистическое строительство неразвитую средневековую крестьянскую массу, пропитанную патриархально-родовыми, религиозными и националистическими предрассудками, впервые пробуждавшуюся к самостоятельной исторической деятельности⁴⁵⁷.

Глубокое теоретическое обоснование исторической роли нэпа в переходе от докапиталистических отношений к социалистическим дано в ленинских выступлениях и работах весны — лета 1921 г. В них показано, что новая экономическая политика в своих основных чертах общезначима для всех народов и районов страны, ибо рассчитана на социалистическое преобразование различных форм общественного производства. Центральное же место в этой политике занимает постепенный, с помощью различных посредствующих звеньев перевод массы мелких производителей, преимущественно крестьянства, на рельсы социализма. Именно поэтому для районов с крестьянским составом населения и преобладанием докапиталистических отношений значение нэпа особенно возрастает. Новая экономическая политика с ее товарно-денежными рычагами, широким использованием кооперативных форм, подчеркивал В. И. Ленин, и предоставляет Коммунистической партии и Советскому государству те  «посредствующие пути, приемы, средства, пособия», которые «нужны для перехода докапиталистических отношений к социализму»⁴⁵⁸.

В письмах и телеграммах коммунистам Кавказа и Туркестана В. И. Ленин настойчиво разъяснял «безусловную» применимость нэпа к Советскому Востоку и призывал местных работников проявить побольше инициативы при осуществлении таких важнейших начал нэпа, как продналог, развитие оборота земледелия с промышленностью, поднятие мелкой промышленности, налаживание товарообмена с капиталистическими странами, привлечение буржуазных концессионеров⁴⁵⁹.

Вместе с тем В. И. Ленин указывал, что республики Советского Востока существенно отличаются от РСФСР конкретно-историческими условиями развития, а потому здесь требуется «видоизменять» экономическую политику⁴⁶⁰. В ленинских работах намечены некоторые важнейшие пути проведения новой экономической политики на Советском Востоке.

Вследствие незавершенности первых революционно-экономических преобразований в республиках Советского Востока предстояло осуществить многие мероприятия, проведенные в Центральной России в 1917—1921 гг. В. И. Ленин предлагал коммунистам Советского Востока совместить эти мероприятия с нэпом, но ни в коем случае не копировать политики «военного коммунизма».

Победа над силами внешней и внутренней контрреволюции создала новые, более благоприятные условия для перехода к социализму. Республики Советского Востока могли опереться на экономическую помощь Центральной России, сосредоточить больше внимания на хозяйственных вопросах, не опасаясь иностранной интервенции. В этих условиях не требовались ни форсированные темпы, ни «военно-коммунистические» методы социалистического строительства, применявшиеся в Центральной России в обстановке гражданской войны и хозяйственной разрухи. В республиках Советского Востока, подчеркивал В. И. Ленин, возможен и необходим «более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму», на который как раз и рассчитана новая экономическая политика⁴⁶¹.

Специфические черты нэпу, указывал В. И. Ленин, придаст и «более крестьянский», по сравнению с РСФСР, характер республик Советского Востока. В этих республиках необходимо использовать больше посредствующих звеньев для преобразования отсталой социально-экономической структуры, проявлять «больше мягкости, осторожности, уступчивости по отношению к мелкой буржуазии, интеллигенции и особенно крестьянству»⁴⁶².

В ленинских документах отмечена и такая специфика нэпа в республиках Советского Востока, как использование торгового капитала для нужд социалистического строительства. Учитывая слабое развитие здесь промышленного капитала, В. И. Ленин рекомендовал местным работникам привлечь «купцов» для налаживания экономических связей между республиками Советского Востока и центром страны, предоставить этим «купцам» известные уступки⁴⁶³.

В. И. Ленин придавал огромное международное значение проведению правильной экономической политики на бывших колониальных окраинах России, подчеркивал, что такая политика «должна быть образцом для всего Востока»⁴⁶⁴.

Ленинские указания об особенностях проведения новой экономической политики в республиках Советского Востока были конкретизированы и творчески развиты Коммунистической партией в решениях X и XII съездов, постановлениях Центрального Комитета о деятельности отдельных партийных организаций, письмах местным работникам. Эти партийные документы красной нитью пронизывает мысль о том, что новая экономическая политика меняет лишь методы социалистического строительства, но не означает отказа от социализма и возврата к дореволюционным отношениям. Благодаря нэпу, подчеркивается в письме ЦК РКП(б) Компартии Туркестана от 11 января 1922 г., Советское государство получает возможность объединить мелких производителей в борьбе против эксплуататоров и вовлечь их в русло социализма, «применяясь к законам рынка». Но глубоко ошибочны взгляды тех работников, которые видят в переходе к нэпу возвращение «старого колонизаторства» с закабалением коренного населения русским переселенческим кулачеством или предоставление «свободного поля действия туземному торговому и денежному капиталу», местным феодалам⁴⁶⁵.

В резолюции по национальному вопросу X съезда партии местные организации решительно предостерегались против механического пересаживания «на восточные окраины экономических мероприятий Центральной России, годных лишь для более высокой ступени хозяйственного развития…»⁴⁶⁶.

Была подтверждена незыблемость в условиях нэпа политики классового расслоения местного населения и определены конкретные пути проведения этой политики в республиках Советского Востока: отстранение эксплуататорских элементов от влияния на трудовые слои, лишение их классовых привилегий «путем самоорганизации туземных масс в Советы трудящихся»; наряду с политическим объединением (комбеды, союзы бедноты) «экономическая организация туземной бедноты» (вовлечение в кооперацию и профсоюзы); строгое соблюдение классовой линии в продовольственной и аграрной политике⁴⁶⁷.

В постановлении ЦК РКП(б) «По туркестанским вопросам» от 14 октября 1921 г. и письме к Компартии Туркестана от 11 января 1922 г. указывалось на ошибочность представления о том, будто «проведение новой экономической политики в Туркестане должно повести к пересмотру земельной политики Советской власти» и предлагалось продолжать аграрные преобразования, прежде всего полностью выкорчевать все остатки колониального прошлого в земельных отношениях. Сохраняя основные направления аграрных преобразований, нэп вносит изменения в темпы и формы их проведения. ЦК РКП(б) рекомендовал туркестанским коммунистам отказаться от «ударных» действий времен «военного коммунизма» и проводить земельно-водную реформу в порядке планомерного землеустройства коренного и переселенческого населения⁴⁶⁸.

Получили отпор и попытки антипартийных элементов, прикрываясь нэпом, отказаться от проведения национальной политики Советской власти. Как подчеркивалось в резолюциях по национальному вопросу X и XII съездов партии, нэп не только не означает отказа от национальной политики, но открывает новый этап в ее осуществлении. Перенося центр тяжести с военно-политического на экономический союз рабочего класса с многонациональным крестьянством, нэп позволяет поставить в качестве главной задачи партии в области национальных отношений преодоление фактического экономического неравенства отсталых в прошлом народов страны. X и XII съезды партии указывали на решающую роль русского рабочего класса в ликвидации экономической отсталости республик Советского Востока, намечали конкретные меры по поднятию их уровня развития: создание промышленных очагов, приобщение коренного населения к более прогрессивным формам сельскохозяйственного труда (переход от кочевого и полукочевого скотоводства к земледелию) и т.д.⁴⁶⁹.

В материалах X и XII съездов партии раскрыта важная особенность социалистического строительства на основе нэпа в республиках Советского Востока — неразрывная связь этого процесса с преодолением экономической и культурной отсталости народов бывших колониальных окраин России.

Руководствуясь указаниями В. И. Ленина и партии, преодолевая ошибки в подходе к нэпу, борясь с великодержавно-шовинистическим и буржуазно-националистическим уклонами, местные партийные и советские органы проделали большую работу по внедрению методов и принципов нэпа в социалистическое строительство национальных республик и отдельных регионов страны.

Как отмечено выше, после окончания гражданской войны экономическое и политическое положение многих окраинных районов существенно отличалось от центра страны. Данное обстоятельство обусловило известную общность процесса перехода этих районов к нэпу.

Для большинства окраинных районов характерен более медленный переход к нэпу. Так, продналог, являвшийся началом перехода к новой экономической политике, был введен в Белоруссии весной, в Армении и Грузии — летом 1921 г. В Азербайджане, понесшем большой урон от войны и стихийных бедствий, крестьяне освобождались от продналога в 1921 г. Вместо продналога в республике устанавливался натуральный сбор — «чанаг» (20 ф. хлеба с хозяйства), взимавшийся в порядке добровольного отчисления. Продналог был введен весной 1922 г.⁴⁷⁰ На Украине, в Туркестане и Сибири введение продналога было декретировано весной 1921 г., но практически он стал применяться с осени 1921 г.

В окраинных районах также медленнее происходила перестройка кооперации, внедрялись новые формы управления народным хозяйством, осуществлялся перевод промышленности на хозрасчет⁴⁷¹.

Сказались как трудности в проведении нэпа, так и то обстоятельство, что требовалось определенное время для приспособления основных элементов нэпа к местным условиям. Например, в Туркестане продналог взимался с посевной площади, а не с пашни, как в РСФСР, предоставлялись большие налоговые льготы хлопкосеющим хозяйствам и т.п. На Украине часть продналога использовалась местными органами в целях создания специального продовольственного фонда для бедноты, в сборе продналога особая роль отводилась комнезамам.

На замедление темпов перехода к нэпу повлияла также засуха 1921 г., охватившая наряду с Поволжьем Южный Урал, Башкирию, Северный и Западный Казахстан, Южную Украину, Крым, часть Северного Кавказа, Западную Сибирь и т.д. В Башкирии, где засуха поразила почти все земледельческие районы, урожайность зерновых культур составила 0,4 ц с га против 7,6 ц в 1920 г. Собранного урожая не хватило даже на два месяца. Голод охватил 90% населения республики. В Казахстане от засухи пострадала большая часть территории. По декрету ВЦИК летом 1921 г. пять губерний республики из семи были включены в число голодающих. На Украине засуха охватила половину посевной площади, с которой было получено около 10% довоенного среднегодового сбора зерна, а в целом по республике — около 25%.

Помощь Советского государства и взаимопомощь народов страны позволили ослабить последствия засухи в пострадавших районах, спасли от голода их население. Тем не менее причиненный этим районам ущерб был огромен и тяжело отразился на ходе хозяйственного строительства. В Башкирии посевные площади в 1922 г. сократились на 40% по сравнению с 1920 г. и на 65% по сравнению с 1913 г., поголовье скота уменьшилось соответственно в 2 и 4 раза. В 1922 г. в республике действовало вдвое меньше промышленных предприятий, чем в 1920 г.⁴⁷²

Произошло сокращение посевных площадей в Казахстане. Если в 1920 г. все посевные площади республики составляли 79% к уровню 1913 г., а посевы зерновых культур — 80%, то в 1922 г. соответственно 54 и 37%. Наблюдалось значительное уменьшение по сравнению с 1920 г. поголовья скота.

Засуха обусловила дальнейшее падение сельскохозяйственного производства на Украине. В 1920 г. посевные площади УССР были примерно на 15% ниже уровня 1913 г., а в 1922 г. — на 21%, в том числе посевные площади зерновых культур соответственно на 13 и 25%. Снизился валовой сбор зерна, сократилось поголовье скота.

Ухудшение экономического положения, снижение уровня сельскохозяйственного производства характерны и для тех районов, которые были слабее затронуты засухой. Так, в Сибири засуха поразила часть территории западных губерний. Большинство же районов края относилось к числу благополучных, им отводилась исключительно важная роль в снабжении продовольствием голодающего населения страны. В 1920—1922 гг. в Сибири имели место повышенные продовольственные заготовки, что явилось одной из важнейших причин сокращения сельскохозяйственного производства в крае⁴⁷³. В 1922 г. посевные площади Сибири уменьшились на 39% по сравнению с 1920 г. и на 31% по сравнению с 1913 г., примерно в такой же степени снизились валовые сборы зерновых культур. Поголовье скота в среднем сократилось на 20% против уровня 1920 г. и более чем на 30% против уровня 1916 г.

Такие же процессы происходили в экономике Закавказья и Средней Азии. В этих районах не было засухи, но зависимые от привозного хлеба, они испытывали большие продовольственные трудности, часть территории охватил голод. В Закавказье и Средней Азии шла усиленная мобилизация местных продовольственных ресурсов для борьбы с голодом. Сложившиеся условия отразились на состоянии сельского хозяйства. В республиках Закавказья и Средней Азии в 1921—1922 гг. также имело место снижение сельскохозяйственного производства.

Таким образом, неурожай и голод, поразившие страну, причинили огромный ущерб всем национальным республикам и районам, обострили их продовольственное положение, вызвали дальнейшее сокращение сельскохозяйственного производства. В районах, пострадавших от засухи, весь 1921 г. прошел под знаком борьбы с ее последствиями. К осуществлению нэпа партийные и советские органы этих районов фактически приступили в 1922 г. Так было, например, в Башкирии. Обсуждение вопросов проведения нэпа состоялось здесь только в январе 1922 г. на V Башкирской конференции РКП(б), которая наметила ряд практических мер по перестройке экономики республики в соответствии с принципами этой политики.

В Закавказье и Средней Азии, Сибири и других окраинных аграрных районах, несмотря на разрешение свободной торговли, в 1921—1922 гг. продолжался процесс натурализации сельского хозяйства. В первые годы нэпа в некоторых из них сохранились отдельные элементы «военного коммунизма». В целях скорейшей мобилизации продовольственных ресурсов на Украине, в Сибири и Туркестане, слабо выполнивших продразверстку, последняя продолжала взиматься до осени 1921 г., хотя и в меньшем размере. Но даже после ее отмены разверсточные методы нередко применялись при сборе продналога. Например, в Сибири местные органы прибегали к административным мерам в заготовительной работе: временному закрытию рынков, ограничению торговли отдельными продуктами, конфискации и реквизиции хлеба у кулаков за саботаж продналога и т.д. В Туркестане вплоть до 1923 г. существовала трудгужповинность. Те или иные проявления «военного коммунизма» встречались и в последующие годы восстановительного периода.

Коммунистическая партия боролась за преодоление всех пережитков «военного коммунизма», мешавших подъему экономики страны, развертыванию социалистического строительства. XIV партийная конференция (апрель 1925 г.), апрельский и октябрьский Пленумы ЦК РКП(б) (1925 г.) в своих резолюциях требовали «решительного устранения пережитков «военного коммунизма»: изживания недостатков в области налоговой политики, усиления экономических средств борьбы с частной торговлей и кулачеством, всемерного развертывания товарооборота между городом и деревней⁴⁷⁴.

При перестройке экономики национальных районов в соответствии с условиями нэпа наибольшие трудности встретились в республиках с кочевым и полукочевым скотоводством, с высоким удельным весом в хозяйстве патриархального уклада. В районах с преобладанием мелкотоварного уклада начиная с 1923 г., когда были в основном преодолены последствия стихийных бедствий 1921 г. и обозначился подъем всех отраслей народного хозяйства, стали сравнительно быстро развиваться товарно-денежные отношения как основная форма смычки крестьянского хозяйства с социалистической промышленностью. Об этом свидетельствовали повышение товарности сельского хозяйства и рост заготовок продукции, увеличение товарооборота между городом и деревней. Через систему налогообложения, политику цен, кредитование и снабжение промышленными товарами Советское государство регулировало производственные и социальные процессы в деревне, содействовало развертыванию кооперирования.

Патриархальное крестьянское хозяйство было более отсталым по сравнению с мелкотоварным, в районах Востока оно сохраняло родовые пережитки, позволявшие манапам и баям эксплуатировать бедноту и держать ее в подчинении. С вовлечением патриархальных хозяйств в товарно-денежные отношения наиболее неразвитая крестьянская масса попадала в сферу экономического воздействия социализма. В. И. Ленин писал, что мелкое крестьянское хозяйство, не связанное обменом с крупной социалистической промышленностью, «существует отдельно от социализма»⁴⁷⁵.

На протяжении всего восстановительного периода местные партийные организации в районах, где еще существовал патриархальный уклад, рассматривали развитие товарно-денежных отношений как центральную экономическую задачу. В резолюциях II Киргизской областной партийной конференции (ноябрь 1925 г.) указывалось: «Развитие товарных отношений в области, проникновение их в ту часть Киргизии, где сейчас преобладают натуральные формы хозяйства, является центральной задачей в экономике нашей области… Проникновение товарных отношений в районы с натуральным хозяйством не только дает экономический стимул к возрождению хозяйства, но будет также способствовать разложению всех надстроек, которые на базисе натурального хозяйства до сих пор еще имеют место…»⁴⁷⁶.

Вовлечение патриархальных хозяйств в рыночные связи с социалистической промышленностью принимало своеобразные формы. В районах кочевого и полукочевого скотоводства практиковался товарообмен, не привившийся, как известно, в стране ввиду быстрого укрепления товарно-денежных отношений. Торговые и заготовительные организации предоставляли местному населению кредит промышленными товарами под поставки скота и животноводческого сырья. Здесь получили распространение такие формы торговли, как красные караваны, доходившие до самых отдаленных мест, устройство постоянных и передвижных торговых пунктов — факторий и т.д. С переходом к нэпу Советское государство приняло ряд мер по возрождению в этих районах ярмарок, на которых вместе с предметами личного потребления начали продаваться сельскохозяйственные орудия и инвентарь⁴⁷⁷.

В разложении патриархального уклада и приобщении натуральных хозяйств к рыночным отношениям важную роль играл усилившийся в годы нэпа переход кочевников к оседлому образу жизни, к земледелию, которое, как правило, было более товарным по сравнению с экстенсивным кочевым скотоводством.

К середине 20-х годов в Казахстане и других республиках наметилось повышение уровня товарности животноводства, увеличивался объем товарооборота. Например, в Казахстане розничный товарооборот в 1925/26 г. возрос в 1,4 раза по сравнению с 1924/25 г. (по СССР — в 1,5 раза)⁴⁷⁸. Эти явления свидетельствовали о разложении патриархального уклада. Однако кочевые и полукочевые хозяйства в своей основе все еще оставались натуральными, что ограничивало регулирующее воздействие на них социалистического государства, сдерживало процесс кооперирования. Задача преодоления натуральности хозяйства в отсталых национальных районах остро стояла и на последующих этапах социалистического строительства.

В условиях социально-экономической отсталости республик Советского Востока усложнялись вопросы допущения и использования частного капитала. С введением нэпа в этих республиках, как и в стране в целом, частный капитал получил распространение в основном в торговле и мелкой кустарно-ремесленной промышленности, а в Средней Азии также в сфере кредита. Но удельный вес частного капитала во всех этих сферах экономики в первый период нэпа здесь был значительно выше, чем в более развитых районах. Это объяснялось тем, что в республиках Советского Востока был слабее по сравнению с центром страны социалистический уклад, сохранились феодально-патриархальные отношения, затруднявшие борьбу с частным капиталом. В среднеазиатских республиках в 1925/26 г. на долю частного капитала приходилось 67% розничного товарооборота, по Союзу (1926 г.) — 40,7%⁴⁷⁹. Еще выше был удельный вес частника в сельской торговле. Например, в Самаркандской области в 1925 г. частный капитал охватывал 90% розничного товарооборота в сельской местности⁴⁸⁰. В отдельных хлопковых районах частный кредит в 1926 г. занимал свыше 34% в общей сумме дехканских займов⁴⁸¹.

В республиках Советского Востока осуществлялись общие для страны меры по использованию частного капитала для нужд социалистического строительства. Большое внимание уделялось привлечению его к мелкорозничной торговле в районах кочевого и полукочевого скотоводства, где государственно-кооперативная сеть была недостаточно развита. В то время как в стране в середине 20-х годов усилилось вытеснение частника из торговли, в Киргизии, например, расширилось государственное кредитование частных торговцев, было несколько уменьшено налогообложение их⁴⁸². Однако частный капитал в рассматриваемых республиках возродился в наиболее отсталых, традиционных для Востока торгово-ростовщических формах, пагубно влиявших на состояние крестьянского хозяйства. Так, в 1925 г. в Узбекистане годовые ставки по частному кредиту колебались от 75 до 350%⁴⁸³. Поэтому с первых лет нэпа в республиках Советского Востока принимаются меры по вытеснению торгово-ростовщического капитала, прежде всего из сферы заготовок сельскохозяйственной продукции и кредита.

С переходом к нэпу и развитием товарно-денежных отношений в национальных республиках и областях открылись широкие возможности для кооперирования мелких производителей. Кооперация, являясь наиболее понятным и доступным для крестьянства путем приобщения к социализму, приобретала особое значение в экономически отсталых республиках, ибо позволяла, по ленинским словам, вырвать самые глубокие и живучие корни докапиталистических отношений⁴⁸⁴.

Уже в первый период нэпа выявились существенные региональные различия в кооперировании крестьянства. В оседло-земледельческих районах с преобладанием мелкотоварного уклада крестьянство быстрее и легче вовлекалось в кооперацию, чем в кочевых и полукочевых, а также горных районах. По данным на 1 октября 1926 г., в Узбекистане всеми видами сельскохозяйственных кооперативов (включая «дикие») было охвачено 63,7% крестьянских хозяйств, в Киргизии — 31,0, Туркмении — 25,6%, а в Казахстане, республике с наиболее высоким удельным весом в экономике кочевого и полукочевого скотоводства, — 15,6%. В Дагестане, где в горных районах находилось 60% крестьянских хозяйств республики, процент кооперирования равнялся всего 1,5⁴⁸⁵.

Среди национальных республик выделялись более высоким уровнем кооперирования крестьянства среднеазиатские республики. В Узбекистане, например, охват крестьянства сельскохозяйственной кооперацией был в 2,5 раза выше, чем на Украине. Быстрому развитию сельскохозяйственной кооперации в Средней Азии способствовали интенсивное поливное земледелие, требовавшее объединения трудовых усилий дехканства для выполнения оросительных работ, и высокотоварное хлопководство, нуждавшееся в кредитных средствах. Наибольшее развитие здесь получила кредитная кооперация, которая избавляла дехканство от ростовщической кабалы. Уже в первые годы нэпа в Средней Азии стала утверждаться такая высокоразвитая форма смычки крестьянских хозяйств с социалистической промышленностью, как контрактация, получившая широкое распространение в стране в период подготовки массовой коллективизации. В 1924 г. в Туркестане государство законтрактовало через кооперацию около 92% хлопковых посевов⁴⁸⁶.

Переход к нэпу, внедрение важнейших его элементов в хозяйственную жизнь национальных и экономических районов имели, таким образом, свои отличия от центра страны. Однако для развертывания социалистического строительства в этих районах помимо перехода к нэпу потребовалось осуществить еще целую систему особых дополнительных мер, намеченных В. И. Лениным и Коммунистической партией и призванных обеспечить приобщение к социализму крестьянства разных национальностей, развить его классовое сознание, ликвидировать наиболее отсталые формы социально-экономических отношений. Эти меры усиливали специфику проведения нэпа в национальных республиках и областях.

В республиках Советского Востока, где, по ленинским словам, нужно было «решать задачу борьбы не против капитала, а против средневековых остатков»⁴⁸⁷, Советское государство после введения нэпа пошло на значительные уступки местному населению в различных областях общественно-политической и экономической жизни. В ряде районов Казахстана, Киргизии, Крайнего Севера Советы строились по родовому принципу. На Северном Кавказе, в Средней Азии и Казахстане допускались суды казиев и биев, руководствовавшиеся шариатом и местными обычаями. Разрешалось функционирование старометодных мусульманских школ. Вакфные (церковные) земли возвращались религиозным учреждениям. В высокогорных районах Дагестана временно сохранялось право купли-продажи и завещания крестьянских мульков (участков, отвоеванных у природы и находившихся в частной собственности). Эти уступки сыграли важную роль в росте доверия трудящихся масс наиболее отсталых национальных окраин к Советской власти, содействовали разгрому контрреволюционно-националистических движений (в частности, басмачества). Уже к середине 20-х годов часть сделанных уступок выполнила свое назначение и была ликвидирована.

Одной из важных особенностей проведения нэпа в ряде национальных республик являлось сохранение в течение 20-х годов классовой организации крестьянской бедноты: комнезамов на Украине, союза «Кошчи» в Средней Азии и Казахстане.

Первое Всеукраинское совещание КП(б)У (2—4 мая 1921 г.), обсуждавшее конкретные меры по осуществлению нэпа применительно к условиям республики, отмечало, что перед республиканской партийной организацией «стоит сложная задача сочетать новый общефедеративный политический курс с нашей политикой поддержки комнезамов…» В резолюции совещания «комбинирование» политики продналога с комнезамами, обусловленное слабой классовой расслоенностью украинского села, незавершенностью процесса осереднячивания, рассматривалось в качестве основной специфической черты проведения нэпа в республике⁴⁸⁸.

Однако во многих национальных (Северный Кавказ и Закавказье) и окраинных районах (Сибирь), где деревня политически была слабо дифференцирована, где трудящиеся массы не обособились от эксплуататоров и находились под их влиянием, специальной классовой организации бедноты не было. Политику классового расслоения крестьянства, высвобождения трудящихся слоев из-под влияния эксплуататорской верхушки здесь осуществляли в основном Советы, оплачивавшие вокруг себя бедноту.

Организации бедноты на Украине, в Средней Азии и Казахстане, созданные еще в период «военного коммунизма», с переходом к нэпу пережили период известной перестройки, приспособления к новым условиям. В деятельности комнезамов и союзов «Кошчи» было много общего. Они содействовали укреплению Советов, повышению классового самосознания трудящегося крестьянства, его отделению от эксплуататорских элементов; активно участвовали в аграрных преобразованиях; проводили в жизнь политику Советского государства по подъему материального благосостояния бедноты (льготное налоговое обложение и кредитование, преимущественное пользование техникой прокатных пунктов и пр.); оказывали помощь развитию кооперации, выступали инициаторами создания колхозов и т.д. Но между ними имелись и различия, обусловленные разными уровнями экономического и политического развития. Комнезамы значительно превосходили союз «Кошчи» по силе и влиянию на крестьянство. К началу нэпа насчитывалось около 10 тыс. комнезамов, они объединяли 1,5 млн. человек. В союзе «Кошчи» в Туркестане к весне 1924 г. состояло 210,9 тыс. членов⁴⁸⁹. Комнезамы более активно боролись против кулачества: отбирали излишки земли, рабочего и продуктивного скота, сельскохозяйственного инвентаря, облагали повышенным налогом и т.д. По характеру и даже форме своей деятельности они ближе стояли к комбедам Центральной России 1918 г. Если союз «Кошчи» являлся общественно-политической организацией, то комнезамы вплоть до середины 1925 г. были «организацией государственного значения», выполняли ряд административных функций. Они осуществляли контроль за деятельностью Советов. На них возлагался сбор продналога, предоставлялось право изменять налоговые ставки, перекладывая часть налога с бедноты на зажиточных.

К концу восстановительного периода в связи с социально-экономическими переменами в украинском селе выявились недостатки в работе комнезамов: недооценка роли середняка, ставшего центральной фигурой села, подмена органов власти — Советов, увлечение методами «военного коммунизма». Поэтому июльский (1925 г.) Пленум ЦК КП(б)У принял решение о реорганизации комнезамов. Они освобождались от всех административных функций и превращались в добровольную общественную организацию сельской бедноты. В последующие годы комнезамы сыграли важную роль в подготовке и проведении сплошной коллективизации на Украине⁴⁹⁰.

С переходом к нэпу во многих районах страны продолжались аграрные преобразования. Осуществление аграрных преобразований также являлось важной особенностью новой экономической политики в национальных республиках и областях. В зависимости от исходных земельных отношений эти преобразования имели различный характер, проводились разными методами. В ряде мест практиковались аграрные реформы, в большинстве же районов земельные преобразования осуществлялись в порядке землеустройства, т.е. сочетались с работами по закреплению нового земельного порядка.

На Украине после введения нэпа усилились меры по ограничению кулацкого землепользования и уравнительному перераспределению земли между крестьянскими хозяйствами. Эти меры предусматривались республиканскими аграрными декретами 1921—1922 гг., которые закрепляли за крестьянскими хозяйствами земельные участки сроком на девять лет там, где была закончена урезка кулачества и фактическое землепользование узаконено местными земельными органами. Запрещалось закреплять землю за участниками контрреволюционных выступлений, дезертирами и т.п. Основную роль в аграрных преобразованиях играли комнезамы. Они проверяли землепользование каждого двора, определяли размер земельных излишков, устанавливали нормы прирезки земли малоземельным и т.д. Ограничение кулачества и передел земли среди крестьянства производились в ходе землеустроительных работ 1921—1923 гг. К началу 1924 г. от кулацких хозяйств было отрезано свыше 4 млн. дес. земли, которые поступили в распоряжение безземельных и малоземельных крестьян⁴⁹¹.

В Белоруссии в годы восстановительного периода проводились те же аграрные мероприятия, что и на Украине. В ходе землеустройства, предпринятого по решению III съезда Советов БССР (декабрь 1921 г.), происходило перераспределение помещичьих земель, ограничивалось кулацкое землепользование, изыскивались дополнительные государственные фонды для наделения землей безземельного и малоземельного крестьянства. Так, в мае — октябре 1922 г. 26 тыс. безземельных и малоземельных хозяйств передано 110,7 тыс. дес. бывшей помещичьей и кулацкой земли. В 1925 г. примерно у 5 тыс. кулацких дворов отрезано 52,6 тыс. дес. земли. С апреля 1925 г. по апрель 1926 г. за счет кулацких излишков и государственного земельного фонда 35 тыс. безземельных и малоземельных крестьянских хозяйств получили 120 тыс. дес. земли⁴⁹².

Завершение аграрных преобразований и предоставление разносторонней экономической помощи бедноте привели к осереднячиванию украинского села и белорусской деревни. На Украине к концу восстановительного периода произошли следующие изменения в социальном составе крестьянства: число бедняцких хозяйств уменьшилось с 57,1% в 1917 г. до 25% в 1925 г., число кулацких хозяйств соответственно — с 12,2 до 5%, а середняцких увеличилось с 29,9 до 70%⁴⁹³. В Белоруссии социальный состав крестьянства характеризовался такими данными: бедняки составляли в 1914 г. 67,6% и в 1924 г. 34,6%, середняки соответственно — 21,3 и 59,6%, кулаки и зажиточные — 11,1 и 5,8%⁴⁹⁴.

В годы восстановления народного хозяйства проведение в жизнь ленинского декрета о земле завершилось в закавказских республиках. В Азербайджане конфискация помещичьего землевладения и урезка кулачества, наделение землей безземельного и малоземельного крестьянства в основном закончились к концу 1921 г. Землеустроительные работы последующих лет были направлены главным образом на уравнительное распределение земли между селениями. В Армении и Грузии в процессе землеустройства, начавшегося с 1922 г., отбирались или ограничивались до трудовой нормы земли помещиков и других нетрудовых элементов, урезались земли кулаков. Изъятые земли, за исключением садов и виноградников, распределялись среди крестьян. В Армении наделялись землей репатрианты из Турции. Вследствие малоземелья в Грузии и Армении в руки крестьянства перешло сравнительно мало помещичьей и кулацкой земли. Например, в Грузии в 1922—1924 гг. была изъята всего 141 801 дес. пахотной земли⁴⁹⁵.

В деревне Закавказья к концу восстановительного периода произошли значительные социальные изменения: было ликвидировано помещичье землевладение, ограничено кулачество, уменьшилось число беспосевных крестьянских хозяйств, расширилось землепользование малоземельного крестьянства, увеличилась середняцкая прослойка. Однако середняки еще не составляли подавляющего большинства крестьянства. В грузинской и армянской деревне остро ощущалось малоземелье. По данным налогового учета, в 1926/27 г. на долю бедняцких хозяйств в ЗСФСР приходилась половина всех крестьянских хозяйств⁴⁹⁶.

В отличие от рассмотренных республик в национальных районах Северного Кавказа аграрные преобразования в годы восстановительного периода не были завершены. Определяя основные направления аграрной политики партии в этих районах, В. И. Ленин выдвинул в качестве первоочередной задачи «возвращение горцам Северного Кавказа земель, отнятых у них великорусами, за счет кулацкой части казачьего населения…»⁴⁹⁷. Эта задача и решалась в процессе землеустройства 1921—1925 гг., когда продолжалась урезка земли у казачьих станиц и отводились свободные земли государственного фонда для переселения крестьянства из горных аграрно переуплотненных районов в равнинные. Низкий уровень классового сознания горского крестьянства, сильное влияние мусульманского духовенства, действия контрреволюционных бандитских шаек, засилие в местных органах буржуазно-националистических элементов не позволили повсеместно покончить с помещичьим и церковным землевладением, отобрать земельные излишки у кулаков. Эти преобразования были завершены в Дагестане в 1929—1933 гг. при проведении земельно-водной реформы, а в других национальных республиках — в ходе землеустройства 1926—1930 гг., которое Северо-Кавказский крайком приравнивал к земельной реформе.

Незавершенность аграрных преобразований, сохранявшееся малоземелье сдерживали рост средних слоев горского крестьянства. Хотя за годы восстановительного периода середняцкий слой значительно расширился и располагал основной частью земли, рабочего и продуктивного скота, он не охватывал большинства крестьянских хозяйств. Так, в Дагестане к концу восстановительного периода хозяйства середняков составляли 46—48% общего числа хозяйств и примерно столько же хозяйств приходилось, на долю батрацко-бедняцкой группы⁴⁹⁸.

В Средней Азии и Казахстане в 1921—1922 гг. была проведена аграрная реформа, направленная на устранение остатков колониального прошлого в земельных отношениях. Основные задачи этой реформы были определены В. И. Лениным в «Проекте постановления Политбюро ЦК РКП(б) по вопросу о задачах РКП(б) в Туркестане» (июнь 1920 г.): «(1) уравнять землевладение русских и приезжих с местными; (2) разбить, выселить и подчинить себе кулаков русских энергичнейшим образом»⁴⁹⁹.

В Туркестане и южных районах Казахстана в ходе реформы изымались излишки земли (сверх трудовой нормы), скота и инвентаря у переселенческих хозяйств. Часть кулачества лишалась земли и выселялась. Ликвидировались переселенческие поселки, которые возникли на месте кишлаков и аулов, разоренных царизмом при подавлении национально-освободительного восстания 1916 г., или которые своим существованием наносили ущерб коренному населению (расположенные на скотопрогонных дорогах, у головных арыков и т.п.). Земля, рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь, полученные в результате изъятия излишков или выселения кулацких хозяйств, распределялись среди безземельного коренного крестьянства и русской бедноты. В 1921 г. было ликвидировано 161 переселенческое селение, 175 хуторов, 95 заимок, 35 отдельных захватов. Выселено и расселено 8084 хозяйства. В фонд распределения поступила 232 831 дес. земли, из этого фонда было наделено землей 9755 киргизских и казахских, 3017 узбекских и 54 русских хозяйства. В 1922 г. у переселенческого кулачества было изъято и передано коренному населению 48 700 дес. земли⁵⁰⁰. В проведении земельно-водной реформы активно участвовал союз «Кошчи». Среди наделенных землей хозяйств более половины были его членами. Казахскому населению возвращались земли десятиверстной полосы по левому берегу рек Иртыша и Урала, переданные царизмом в собственность Сибирского и Уральского казачьих войск.

Прямым продолжением аграрной реформы явилось землеустройство 1923—1926 гг., в процессе которого происходило дальнейшее урегулирование земельных отношений между переселенческим и коренным крестьянством, кочевые и полукочевые хозяйства переводились на оседлый образ жизни. Основной итог аграрных преобразований восстановительного периода — уравнение фактического землепользования русского и местного населения, ликвидация последствий насильственных земельных захватов царизма. Эти преобразования в известной степени освободили аграрные отношения от национального антагонизма, содействовали классовому расслоению коренного крестьянства, укреплению его союза с рабочим классом. Но они слабо затронули земельный строй аула и кишлака. До второй половины 20-х годов феодально-байские элементы удерживали в своих руках значительную часть земли и скота и закабаляли бедноту. Несмотря на предоставление Советским государством материальной помощи беднейшим хозяйствам, их осереднячивание происходило медленно и к концу восстановительного периода они еще преобладали в ауле и кишлаке.

В национальных районах Сибири в годы восстановления народного хозяйства продолжалась ликвидация последствий колонизаторской политики царизма, уравнивалось землепользование русского и коренного населения. Ликвидация феодально-патриархальных пережитков в аграрных отношениях происходила позже: в Якутии и Бурятии, например, в конце 20-х — начале 30-х годов при проведении земельных реформ.

В основных земледельческих районах Сибири в рассматриваемый период имело место упорядочение крестьянского землепользования, дополнительное наделение крестьян землей, ликвидация безземелья хозяйств, не приписанных к сельским обществам. В первые годы нэпа (1921—1922 гг.) в Сибири проводилось частичное раскулачивание, конфисковывались мельницы, маслобойки, скот у участников кулацких мятежей, злостных саботажников продразверстки и продналога. Конфискованное имущество распределялось среди хозяйств, пострадавших от контрреволюции, и деревенской бедноты. В результате удельный вес кулачества в сибирской деревне значительно сократился (с 13,8% в 1920 г. до 2,5% в 1922 г.). В последующие годы число кулацких хозяйств несколько возросло (до 5% к концу восстановительного периода), но основной тенденцией развития крестьянства было увеличение середняцкого слоя. В 1925 г. на долю середняков приходилось 56% всех крестьянских хозяйств, ¾ посевной площади, ⁴/₅ товарной продукции.

Подводя итоги аграрных преобразований в национальных республиках и отдельных районах страны в первый период нэпа, можно сделать следующие выводы. Аграрные преобразования и в условиях нэпа оставались важнейшим средством осереднячивания крестьянства. В тех республиках (Украина, Белоруссия), где они были завершены и значительно расширили крестьянское землепользование, деревня сблизилась по своему социальному составу с деревней центра страны. В республиках Закавказья аграрные преобразования хотя и были завершены, но не устранили крестьянского малоземелья. Здесь не произошло осереднячивания крестьянства к концу восстановительного периода. Закавказская деревня имела более высокий удельный вес бедноты по сравнению с деревней Центральной России. Подобным образом обстояло дело и в тех республиках, где аграрные преобразования ликвидировали лишь часть помещичьего землевладения, где не все кулацкие хозяйства были урезаны в землепользовании (Дагестан). В Средней Азии и Казахстане аграрные преобразования еще слабо затронули феодально-патриархальные устои аула и кишлака. Беднейшие слои составляли подавляющую часть местного крестьянского населения.

Установление экономического союза рабочего класса с многонациональным крестьянством, образование СССР, тесно сплотившее народы страны в борьбе за социализм, позволили приступить к планомерному преодолению отсталости бывших колониальных окраин.

Начиная с первых лет нэпа Советское государство организует систематическую помощь национальным республикам путем предоставления республиканским бюджетам дотаций из общесоюзного бюджета. Так, в Казахстане эта дотация составляла в общей сумме доходов бюджета в 1923/24 г. 55%, в 1924/25 г. — 49, в 1925/26 г. — 36%⁵⁰¹. В 1925/26 г. удельный вес дотации из общесоюзного бюджета в общей сумме доходов государственных бюджетов союзных республик равнялся в УССР 4,3%, БССР — 17,1, Узбекской ССР — 46,2, ЗСФСР — 51,1, Туркменской ССР — 69,5%⁵⁰².

В соответствии с решениями X и XII съездов партии в отсталые республики из центра страны перебазировались промышленные предприятия, направлялись кадры. В сельском хозяйстве в целях повышения уровня его технического оснащения предпринимались меры по замене примитивных местных сельскохозяйственных орудий (омача, кетменя) более усовершенствованным инвентарем (плугами, культиваторами и т.п.). В Среднюю Азию в 1925/26 г. было завезено плугов в 2,5 раза больше, чем в 1913 г., борон — в 10,1 раза, культиваторов — в 5 раз, сеялок хлопковых — в 6,5 раза⁵⁰³. Советское государство оказывало всемерную поддержку развитию более прогрессивных форм ведения сельского хозяйства, в частности переходу от кочевого и полукочевого скотоводства к земледелию. Землеустройство большинства хозяйств, переходящих на оседлый образ жизни, производилось за счет госбюджета; оседающие бедняцкие хозяйства освобождались на 5 лет от налогов; предоставлялся кредит с рассрочкой платежа на 10 лет; оказывалась бесплатная помощь семенами, инвентарем, лесом для постройки домов и хозяйственных помещений. Об усилении процесса перехода кочевых и полукочевых хозяйств к оседлому образу жизни свидетельствовал рост посевных площадей у коренного населения. Так, в Казахстане посевная площадь казахских хозяйств увеличилась с 1920 по 1925 г. в 1,3 раза, а их удельный вес в общей посевной площади республики — с 15,1 до 25,7%⁵⁰⁴.

Это были лишь первые шаги по технической и социальной реконструкции хозяйства бывших колониальных окраин. В связи с глубокой разрухой народного хозяйства основной упор в рассматриваемые годы делался на его восстановление, и прежде всего на восстановление сельского хозяйства. Если на Украине большая часть капиталовложений в годы восстановления направлялась в промышленность, то в среднеазиатских республиках, наоборот, — в сельское хозяйство. В промышленность Средней Азии за два года (1924/25—1925/26 гг.) было вложено 14 510 тыс. черв. руб., а в сельское хозяйство только в течение одного 1925/26 г. — 29 911 тыс. черв. руб., или в 2 раза больше⁵⁰⁵.

В целях скорейшего восстановления сельского хозяйства отсталых республик им выделялось больше средств из государственного бюджета, чем более развитым республикам. В 1925/26 г. расходы госбюджета на сельское хозяйство в расчете на душу сельского населения составляли по СССР 0,92 руб., РСФСР — 0,81, УССР — 0,90, БССР и ЗСФСР — 1,21, Узбекской ССР — 2,69, Туркменской ССР — 3,80 руб.⁵⁰⁶

Учитывая большую разрушенность сельского хозяйства, замедленность процесса осереднячивания деревни в национальных районах, Советское государство предоставляло трудовому крестьянству этих районов различную дополнительную помощь для подъема хозяйства. Здесь были выше налоговые льготы для бедняцко-середняцких хозяйств, крестьянство получало больше кредитов (в расчете на одно хозяйство) по сравнению с крестьянством Центральной России. Особое внимание Советское государство уделяло подъему хлопководства: восстановлению ирригационной сети, стимулированию с помощью налогов и цен хлопковых посевов, снабжению дехкан хлебом и промышленными товарами.

Эти меры обусловили высокие темпы восстановления сельского хозяйства в отсталых национальных республиках, опережавшие темпы восстановления экономически более развитых республик. Однако сельское хозяйство здесь было сильнее разрушено, аграрные преобразования не закончены и потому к середине 20-х годов восстановление хозяйства не было завершено. В Киргизии в 1925/26 г. посевная площадь составила 64% к довоенному уровню, поголовье скота — 89%, в Казахстане (1925 г.) соответственно — 67,7 и 75%. В Дагестане в 1926/27 г. посевные площади были восстановлены в среднем лишь на 46,7% к довоенному уровню; валовая продукция сельского хозяйства в 1926 г. составила 52,6% к уровню 1913 г. Восстановление хозяйства здесь завершилось в 1928—1929 гг.

Несмотря на эту незавершенность восстановительного процесса, подъем народного хозяйства во всех республиках страны, даже в наиболее отсталых из них, был очевиден. Упрочивал свои позиции социалистический уклад. Все это подтверждало правильность нэпа и применимость его к различным социально-экономическим условиям.

Современные буржуазные «теоретики» всячески пытаются преуменьшить историческое значение опыта социалистического строительства в многонациональном Советском государстве для стран, вступивших или вступающих на путь социального прогресса. Они твердят, будто большевики «насаждали» социализм в национальных республиках, не считаясь со спецификой их развития, лишая народы бывших колониальных окраин возможности «следовать своим собственным «путем к социализму», отличным от пути метропольной России»⁵⁰⁷.

Изучение процесса социалистического строительства в СССР в первый период нэпа показывает, что при общих закономерностях для всей страны этот процесс отличался в отдельных республиках и районах своими особенностями. Учет специфики развития отдельных районов в конечном итоге и позволил успешно и в короткие сроки осуществить социалистическое переустройство всей экономики страны.

После провозглашения Коммунистической партией и Советским государством весной 1921 г. курса на замену «военного коммунизма» новой экономической политикой начались поиски форм проведения этой политики в конкретных условиях отдельных национальных республик и регионов страны.

Как показано выше, во многих окраинных районах политика «военного коммунизма» либо совсем не проводилась, либо проводилась сравнительно недолго и со значительными отступлениями от ряда основных принципов. Поэтому отказ от принципов «военного коммунизма» для них не означал столь крутого поворота в экономической политике, как для Центральной России, что в известной мере облегчало переход к нэпу. Однако унаследованная от прошлого социально-экономическая отсталость, глубокий упадок народного хозяйства в годы империалистической и гражданской войн, незавершенность аграрных преобразований и засилие кулаков, феодалов и баев, затянувшаяся (на Украине и в Белоруссии до 1922 г., в Сибири — до 1923 г., в Средней Азии — до 1925 г.) вооруженная борьба с остатками контрреволюционных сил (кулацкими бандами, недобитыми или перебрасываемыми из-за рубежа белогвардейскими отрядами, басмачами), отсутствие у партийных и советских органов опыта хозяйственного строительства, накопленного в центре страны, и прочие обстоятельства создавали значительные трудности на пути перехода к нэпу, усложняли и замедляли этот переход.

Выработка форм проведения новой экономической политики в национальных районах страны происходила в острой борьбе с меньшевистско-троцкистскими извращениями этой политики, с великодержавно-шовинистическим и буржуазно-националистическим уклонами. Великодержавные шовинисты не учитывали специфики местных условий, своеобразной расстановки классовых сил, механически переносили в национальные районы внедрявшиеся в центре страны новые экономические методы социалистического строительства. Национал-уклонисты, напротив, игнорировали общие закономерности социалистического строительства, не видели в нэпе экономической политики, свойственной всем районам страны при переходе к социализму, противопоставляли нэп национальной политике партии⁴⁵¹.

Эти уклоны в той или иной форме проявились в различных республиках. Например, на Украине отдельные руководящие работники, ссылаясь на тяжелое экономическое и политическое положение республики к весне 1921 г., засилие кулачества, продолжавшуюся вооруженную борьбу с остатками контрреволюционных сил, настаивали на сохранении политики «военного коммунизма», объявляли нэп преждевременным и не применимым к своеобразным местным условиям⁴⁵².

Разногласия выявились и при обсуждении вопросов проведения нэпа в Туркестанской АССР. Так, бывший тогда председателем Комиссии ВЦИК и СНК РСФСР по делам Туркестана М. Томский считал, что проведение нэпа в республике несовместимо с организацией союзов бедноты и начавшейся земельной реформой, направленной против русского переселенческого кулачества. А член Туркбюро ЦК РКП(б) Г. Сафаров толковал о неприемлемости нэпа для Туркестана из-за слабой политической расслоенности национальной деревни, преобладания в ней бедноты. Первоочередными задачами он считал создание комбедов, изъятие имущества, скота и инвентаря у колонизаторского кулачества и распределение их среди местной бедноты.

В. И. Ленин охарактеризовал «линию Томского» как уклон в сторону великодержавного шовинизма⁴⁵³; позиция Сафарова свидетельствовала об уклоне в сторону местного национализма, преувеличения национальных особенностей в развитии Советского Востока. В ленинских письмах к руководящим работникам Туркестанской республики, написанных в августе 1921 г., вскрыта ошибочность этих уклонов, показана возможность и необходимость сочетания нэпа с защитой интересов национальной бедноты. «Можно и должно сочетать» новую экономическую политику с созданием комбедов, систематической и максимальной заботой о мусульманской бедноте, ее организации и просвещении, подчеркивал В. И. Ленин⁴⁵⁴.

Ленинские письма проникнуты духом решительной борьбы против обоих уклонов, представлявших большую опасность для строительства социализма в многонациональной стране. Особой непримиримости В. И. Ленин требовал к проявлениям великодержавного шовинизма, который мешал сплочению трудящихся масс всех национальностей вокруг рабочего класса, установлению принципиально новых отношений между русским народом и другими, в прошлом угнетенными народами России⁴⁵⁵.

Вследствие экономической и политической отсталости Туркестана проведение здесь нэпа встречалось с известными трудностями в течение довольно длительного времени. Даже в феврале 1922 г. в тезисах II Семиреченской областной партийной конференции говорилось, что область «в силу своей экономической отсталости» не подготовлена к осуществлению нэпа, к перенесению «центра тяжести всей работы на экономический фронт». Применение здесь нэпа идет вразрез с политикой Советской власти по раскрепощению «масс туземной бедноты» и возвращает Туркестан к дореволюционным отношениям⁴⁵⁶.

В. И. Ленин и партия придавали большое значение правильному уяснению местными работниками сущности нэпа и особенностей его проведения в отдельных районах страны. Исключительное внимание при этом уделялось районам Советского Востока, не прошедшим в своем развитии капиталистической стадии. Их приобщение к социализму В. И. Ленин считал одной из наиболее трудных задач социалистического строительства в России. В этих районах предстояло применить «общекоммунистическую теорию и практику» таким образом, чтобы вовлечь в социалистическое строительство неразвитую средневековую крестьянскую массу, пропитанную патриархально-родовыми, религиозными и националистическими предрассудками, впервые пробуждавшуюся к самостоятельной исторической деятельности⁴⁵⁷.

Глубокое теоретическое обоснование исторической роли нэпа в переходе от докапиталистических отношений к социалистическим дано в ленинских выступлениях и работах весны — лета 1921 г. В них показано, что новая экономическая политика в своих основных чертах общезначима для всех народов и районов страны, ибо рассчитана на социалистическое преобразование различных форм общественного производства. Центральное же место в этой политике занимает постепенный, с помощью различных посредствующих звеньев перевод массы мелких производителей, преимущественно крестьянства, на рельсы социализма. Именно поэтому для районов с крестьянским составом населения и преобладанием докапиталистических отношений значение нэпа особенно возрастает. Новая экономическая политика с ее товарно-денежными рычагами, широким использованием кооперативных форм, подчеркивал В. И. Ленин, и предоставляет Коммунистической партии и Советскому государству те  «посредствующие пути, приемы, средства, пособия», которые «нужны для перехода докапиталистических отношений к социализму»⁴⁵⁸.

В письмах и телеграммах коммунистам Кавказа и Туркестана В. И. Ленин настойчиво разъяснял «безусловную» применимость нэпа к Советскому Востоку и призывал местных работников проявить побольше инициативы при осуществлении таких важнейших начал нэпа, как продналог, развитие оборота земледелия с промышленностью, поднятие мелкой промышленности, налаживание товарообмена с капиталистическими странами, привлечение буржуазных концессионеров⁴⁵⁹.

Вместе с тем В. И. Ленин указывал, что республики Советского Востока существенно отличаются от РСФСР конкретно-историческими условиями развития, а потому здесь требуется «видоизменять» экономическую политику⁴⁶⁰. В ленинских работах намечены некоторые важнейшие пути проведения новой экономической политики на Советском Востоке.

Вследствие незавершенности первых революционно-экономических преобразований в республиках Советского Востока предстояло осуществить многие мероприятия, проведенные в Центральной России в 1917—1921 гг. В. И. Ленин предлагал коммунистам Советского Востока совместить эти мероприятия с нэпом, но ни в коем случае не копировать политики «военного коммунизма».

Победа над силами внешней и внутренней контрреволюции создала новые, более благоприятные условия для перехода к социализму. Республики Советского Востока могли опереться на экономическую помощь Центральной России, сосредоточить больше внимания на хозяйственных вопросах, не опасаясь иностранной интервенции. В этих условиях не требовались ни форсированные темпы, ни «военно-коммунистические» методы социалистического строительства, применявшиеся в Центральной России в обстановке гражданской войны и хозяйственной разрухи. В республиках Советского Востока, подчеркивал В. И. Ленин, возможен и необходим «более медленный, более осторожный, более систематический переход к социализму», на который как раз и рассчитана новая экономическая политика⁴⁶¹.

Специфические черты нэпу, указывал В. И. Ленин, придаст и «более крестьянский», по сравнению с РСФСР, характер республик Советского Востока. В этих республиках необходимо использовать больше посредствующих звеньев для преобразования отсталой социально-экономической структуры, проявлять «больше мягкости, осторожности, уступчивости по отношению к мелкой буржуазии, интеллигенции и особенно крестьянству»⁴⁶².

В ленинских документах отмечена и такая специфика нэпа в республиках Советского Востока, как использование торгового капитала для нужд социалистического строительства. Учитывая слабое развитие здесь промышленного капитала, В. И. Ленин рекомендовал местным работникам привлечь «купцов» для налаживания экономических связей между республиками Советского Востока и центром страны, предоставить этим «купцам» известные уступки⁴⁶³.

В. И. Ленин придавал огромное международное значение проведению правильной экономической политики на бывших колониальных окраинах России, подчеркивал, что такая политика «должна быть образцом для всего Востока»⁴⁶⁴.

Ленинские указания об особенностях проведения новой экономической политики в республиках Советского Востока были конкретизированы и творчески развиты Коммунистической партией в решениях X и XII съездов, постановлениях Центрального Комитета о деятельности отдельных партийных организаций, письмах местным работникам. Эти партийные документы красной нитью пронизывает мысль о том, что новая экономическая политика меняет лишь методы социалистического строительства, но не означает отказа от социализма и возврата к дореволюционным отношениям. Благодаря нэпу, подчеркивается в письме ЦК РКП(б) Компартии Туркестана от 11 января 1922 г., Советское государство получает возможность объединить мелких производителей в борьбе против эксплуататоров и вовлечь их в русло социализма, «применяясь к законам рынка». Но глубоко ошибочны взгляды тех работников, которые видят в переходе к нэпу возвращение «старого колонизаторства» с закабалением коренного населения русским переселенческим кулачеством или предоставление «свободного поля действия туземному торговому и денежному капиталу», местным феодалам⁴⁶⁵.

В резолюции по национальному вопросу X съезда партии местные организации решительно предостерегались против механического пересаживания «на восточные окраины экономических мероприятий Центральной России, годных лишь для более высокой ступени хозяйственного развития…»⁴⁶⁶.

Была подтверждена незыблемость в условиях нэпа политики классового расслоения местного населения и определены конкретные пути проведения этой политики в республиках Советского Востока: отстранение эксплуататорских элементов от влияния на трудовые слои, лишение их классовых привилегий «путем самоорганизации туземных масс в Советы трудящихся»; наряду с политическим объединением (комбеды, союзы бедноты) «экономическая организация туземной бедноты» (вовлечение в кооперацию и профсоюзы); строгое соблюдение классовой линии в продовольственной и аграрной политике⁴⁶⁷.

В постановлении ЦК РКП(б) «По туркестанским вопросам» от 14 октября 1921 г. и письме к Компартии Туркестана от 11 января 1922 г. указывалось на ошибочность представления о том, будто «проведение новой экономической политики в Туркестане должно повести к пересмотру земельной политики Советской власти» и предлагалось продолжать аграрные преобразования, прежде всего полностью выкорчевать все остатки колониального прошлого в земельных отношениях. Сохраняя основные направления аграрных преобразований, нэп вносит изменения в темпы и формы их проведения. ЦК РКП(б) рекомендовал туркестанским коммунистам отказаться от «ударных» действий времен «военного коммунизма» и проводить земельно-водную реформу в порядке планомерного землеустройства коренного и переселенческого населения⁴⁶⁸.

Получили отпор и попытки антипартийных элементов, прикрываясь нэпом, отказаться от проведения национальной политики Советской власти. Как подчеркивалось в резолюциях по национальному вопросу X и XII съездов партии, нэп не только не означает отказа от национальной политики, но открывает новый этап в ее осуществлении. Перенося центр тяжести с военно-политического на экономический союз рабочего класса с многонациональным крестьянством, нэп позволяет поставить в качестве главной задачи партии в области национальных отношений преодоление фактического экономического неравенства отсталых в прошлом народов страны. X и XII съезды партии указывали на решающую роль русского рабочего класса в ликвидации экономической отсталости республик Советского Востока, намечали конкретные меры по поднятию их уровня развития: создание промышленных очагов, приобщение коренного населения к более прогрессивным формам сельскохозяйственного труда (переход от кочевого и полукочевого скотоводства к земледелию) и т.д.⁴⁶⁹.

В материалах X и XII съездов партии раскрыта важная особенность социалистического строительства на основе нэпа в республиках Советского Востока — неразрывная связь этого процесса с преодолением экономической и культурной отсталости народов бывших колониальных окраин России.

Руководствуясь указаниями В. И. Ленина и партии, преодолевая ошибки в подходе к нэпу, борясь с великодержавно-шовинистическим и буржуазно-националистическим уклонами, местные партийные и советские органы проделали большую работу по внедрению методов и принципов нэпа в социалистическое строительство национальных республик и отдельных регионов страны.

Как отмечено выше, после окончания гражданской войны экономическое и политическое положение многих окраинных районов существенно отличалось от центра страны. Данное обстоятельство обусловило известную общность процесса перехода этих районов к нэпу.

Для большинства окраинных районов характерен более медленный переход к нэпу. Так, продналог, являвшийся началом перехода к новой экономической политике, был введен в Белоруссии весной, в Армении и Грузии — летом 1921 г. В Азербайджане, понесшем большой урон от войны и стихийных бедствий, крестьяне освобождались от продналога в 1921 г. Вместо продналога в республике устанавливался натуральный сбор — «чанаг» (20 ф. хлеба с хозяйства), взимавшийся в порядке добровольного отчисления. Продналог был введен весной 1922 г.⁴⁷⁰ На Украине, в Туркестане и Сибири введение продналога было декретировано весной 1921 г., но практически он стал применяться с осени 1921 г.

В окраинных районах также медленнее происходила перестройка кооперации, внедрялись новые формы управления народным хозяйством, осуществлялся перевод промышленности на хозрасчет⁴⁷¹.

Сказались как трудности в проведении нэпа, так и то обстоятельство, что требовалось определенное время для приспособления основных элементов нэпа к местным условиям. Например, в Туркестане продналог взимался с посевной площади, а не с пашни, как в РСФСР, предоставлялись большие налоговые льготы хлопкосеющим хозяйствам и т.п. На Украине часть продналога использовалась местными органами в целях создания специального продовольственного фонда для бедноты, в сборе продналога особая роль отводилась комнезамам.

На замедление темпов перехода к нэпу повлияла также засуха 1921 г., охватившая наряду с Поволжьем Южный Урал, Башкирию, Северный и Западный Казахстан, Южную Украину, Крым, часть Северного Кавказа, Западную Сибирь и т.д. В Башкирии, где засуха поразила почти все земледельческие районы, урожайность зерновых культур составила 0,4 ц с га против 7,6 ц в 1920 г. Собранного урожая не хватило даже на два месяца. Голод охватил 90% населения республики. В Казахстане от засухи пострадала большая часть территории. По декрету ВЦИК летом 1921 г. пять губерний республики из семи были включены в число голодающих. На Украине засуха охватила половину посевной площади, с которой было получено около 10% довоенного среднегодового сбора зерна, а в целом по республике — около 25%.

Помощь Советского государства и взаимопомощь народов страны позволили ослабить последствия засухи в пострадавших районах, спасли от голода их население. Тем не менее причиненный этим районам ущерб был огромен и тяжело отразился на ходе хозяйственного строительства. В Башкирии посевные площади в 1922 г. сократились на 40% по сравнению с 1920 г. и на 65% по сравнению с 1913 г., поголовье скота уменьшилось соответственно в 2 и 4 раза. В 1922 г. в республике действовало вдвое меньше промышленных предприятий, чем в 1920 г.⁴⁷²

Произошло сокращение посевных площадей в Казахстане. Если в 1920 г. все посевные площади республики составляли 79% к уровню 1913 г., а посевы зерновых культур — 80%, то в 1922 г. соответственно 54 и 37%. Наблюдалось значительное уменьшение по сравнению с 1920 г. поголовья скота.

Засуха обусловила дальнейшее падение сельскохозяйственного производства на Украине. В 1920 г. посевные площади УССР были примерно на 15% ниже уровня 1913 г., а в 1922 г. — на 21%, в том числе посевные площади зерновых культур соответственно на 13 и 25%. Снизился валовой сбор зерна, сократилось поголовье скота.

Ухудшение экономического положения, снижение уровня сельскохозяйственного производства характерны и для тех районов, которые были слабее затронуты засухой. Так, в Сибири засуха поразила часть территории западных губерний. Большинство же районов края относилось к числу благополучных, им отводилась исключительно важная роль в снабжении продовольствием голодающего населения страны. В 1920—1922 гг. в Сибири имели место повышенные продовольственные заготовки, что явилось одной из важнейших причин сокращения сельскохозяйственного производства в крае⁴⁷³. В 1922 г. посевные площади Сибири уменьшились на 39% по сравнению с 1920 г. и на 31% по сравнению с 1913 г., примерно в такой же степени снизились валовые сборы зерновых культур. Поголовье скота в среднем сократилось на 20% против уровня 1920 г. и более чем на 30% против уровня 1916 г.

Такие же процессы происходили в экономике Закавказья и Средней Азии. В этих районах не было засухи, но зависимые от привозного хлеба, они испытывали большие продовольственные трудности, часть территории охватил голод. В Закавказье и Средней Азии шла усиленная мобилизация местных продовольственных ресурсов для борьбы с голодом. Сложившиеся условия отразились на состоянии сельского хозяйства. В республиках Закавказья и Средней Азии в 1921—1922 гг. также имело место снижение сельскохозяйственного производства.

Таким образом, неурожай и голод, поразившие страну, причинили огромный ущерб всем национальным республикам и районам, обострили их продовольственное положение, вызвали дальнейшее сокращение сельскохозяйственного производства. В районах, пострадавших от засухи, весь 1921 г. прошел под знаком борьбы с ее последствиями. К осуществлению нэпа партийные и советские органы этих районов фактически приступили в 1922 г. Так было, например, в Башкирии. Обсуждение вопросов проведения нэпа состоялось здесь только в январе 1922 г. на V Башкирской конференции РКП(б), которая наметила ряд практических мер по перестройке экономики республики в соответствии с принципами этой политики.

В Закавказье и Средней Азии, Сибири и других окраинных аграрных районах, несмотря на разрешение свободной торговли, в 1921—1922 гг. продолжался процесс натурализации сельского хозяйства. В первые годы нэпа в некоторых из них сохранились отдельные элементы «военного коммунизма». В целях скорейшей мобилизации продовольственных ресурсов на Украине, в Сибири и Туркестане, слабо выполнивших продразверстку, последняя продолжала взиматься до осени 1921 г., хотя и в меньшем размере. Но даже после ее отмены разверсточные методы нередко применялись при сборе продналога. Например, в Сибири местные органы прибегали к административным мерам в заготовительной работе: временному закрытию рынков, ограничению торговли отдельными продуктами, конфискации и реквизиции хлеба у кулаков за саботаж продналога и т.д. В Туркестане вплоть до 1923 г. существовала трудгужповинность. Те или иные проявления «военного коммунизма» встречались и в последующие годы восстановительного периода.

Коммунистическая партия боролась за преодоление всех пережитков «военного коммунизма», мешавших подъему экономики страны, развертыванию социалистического строительства. XIV партийная конференция (апрель 1925 г.), апрельский и октябрьский Пленумы ЦК РКП(б) (1925 г.) в своих резолюциях требовали «решительного устранения пережитков «военного коммунизма»: изживания недостатков в области налоговой политики, усиления экономических средств борьбы с частной торговлей и кулачеством, всемерного развертывания товарооборота между городом и деревней⁴⁷⁴.

При перестройке экономики национальных районов в соответствии с условиями нэпа наибольшие трудности встретились в республиках с кочевым и полукочевым скотоводством, с высоким удельным весом в хозяйстве патриархального уклада. В районах с преобладанием мелкотоварного уклада начиная с 1923 г., когда были в основном преодолены последствия стихийных бедствий 1921 г. и обозначился подъем всех отраслей народного хозяйства, стали сравнительно быстро развиваться товарно-денежные отношения как основная форма смычки крестьянского хозяйства с социалистической промышленностью. Об этом свидетельствовали повышение товарности сельского хозяйства и рост заготовок продукции, увеличение товарооборота между городом и деревней. Через систему налогообложения, политику цен, кредитование и снабжение промышленными товарами Советское государство регулировало производственные и социальные процессы в деревне, содействовало развертыванию кооперирования.

Патриархальное крестьянское хозяйство было более отсталым по сравнению с мелкотоварным, в районах Востока оно сохраняло родовые пережитки, позволявшие манапам и баям эксплуатировать бедноту и держать ее в подчинении. С вовлечением патриархальных хозяйств в товарно-денежные отношения наиболее неразвитая крестьянская масса попадала в сферу экономического воздействия социализма. В. И. Ленин писал, что мелкое крестьянское хозяйство, не связанное обменом с крупной социалистической промышленностью, «существует отдельно от социализма»⁴⁷⁵.

На протяжении всего восстановительного периода местные партийные организации в районах, где еще существовал патриархальный уклад, рассматривали развитие товарно-денежных отношений как центральную экономическую задачу. В резолюциях II Киргизской областной партийной конференции (ноябрь 1925 г.) указывалось: «Развитие товарных отношений в области, проникновение их в ту часть Киргизии, где сейчас преобладают натуральные формы хозяйства, является центральной задачей в экономике нашей области… Проникновение товарных отношений в районы с натуральным хозяйством не только дает экономический стимул к возрождению хозяйства, но будет также способствовать разложению всех надстроек, которые на базисе натурального хозяйства до сих пор еще имеют место…»⁴⁷⁶.

Вовлечение патриархальных хозяйств в рыночные связи с социалистической промышленностью принимало своеобразные формы. В районах кочевого и полукочевого скотоводства практиковался товарообмен, не привившийся, как известно, в стране ввиду быстрого укрепления товарно-денежных отношений. Торговые и заготовительные организации предоставляли местному населению кредит промышленными товарами под поставки скота и животноводческого сырья. Здесь получили распространение такие формы торговли, как красные караваны, доходившие до самых отдаленных мест, устройство постоянных и передвижных торговых пунктов — факторий и т.д. С переходом к нэпу Советское государство приняло ряд мер по возрождению в этих районах ярмарок, на которых вместе с предметами личного потребления начали продаваться сельскохозяйственные орудия и инвентарь⁴⁷⁷.

В разложении патриархального уклада и приобщении натуральных хозяйств к рыночным отношениям важную роль играл усилившийся в годы нэпа переход кочевников к оседлому образу жизни, к земледелию, которое, как правило, было более товарным по сравнению с экстенсивным кочевым скотоводством.

К середине 20-х годов в Казахстане и других республиках наметилось повышение уровня товарности животноводства, увеличивался объем товарооборота. Например, в Казахстане розничный товарооборот в 1925/26 г. возрос в 1,4 раза по сравнению с 1924/25 г. (по СССР — в 1,5 раза)⁴⁷⁸. Эти явления свидетельствовали о разложении патриархального уклада. Однако кочевые и полукочевые хозяйства в своей основе все еще оставались натуральными, что ограничивало регулирующее воздействие на них социалистического государства, сдерживало процесс кооперирования. Задача преодоления натуральности хозяйства в отсталых национальных районах остро стояла и на последующих этапах социалистического строительства.

В условиях социально-экономической отсталости республик Советского Востока усложнялись вопросы допущения и использования частного капитала. С введением нэпа в этих республиках, как и в стране в целом, частный капитал получил распространение в основном в торговле и мелкой кустарно-ремесленной промышленности, а в Средней Азии также в сфере кредита. Но удельный вес частного капитала во всех этих сферах экономики в первый период нэпа здесь был значительно выше, чем в более развитых районах. Это объяснялось тем, что в республиках Советского Востока был слабее по сравнению с центром страны социалистический уклад, сохранились феодально-патриархальные отношения, затруднявшие борьбу с частным капиталом. В среднеазиатских республиках в 1925/26 г. на долю частного капитала приходилось 67% розничного товарооборота, по Союзу (1926 г.) — 40,7%⁴⁷⁹. Еще выше был удельный вес частника в сельской торговле. Например, в Самаркандской области в 1925 г. частный капитал охватывал 90% розничного товарооборота в сельской местности⁴⁸⁰. В отдельных хлопковых районах частный кредит в 1926 г. занимал свыше 34% в общей сумме дехканских займов⁴⁸¹.

В республиках Советского Востока осуществлялись общие для страны меры по использованию частного капитала для нужд социалистического строительства. Большое внимание уделялось привлечению его к мелкорозничной торговле в районах кочевого и полукочевого скотоводства, где государственно-кооперативная сеть была недостаточно развита. В то время как в стране в середине 20-х годов усилилось вытеснение частника из торговли, в Киргизии, например, расширилось государственное кредитование частных торговцев, было несколько уменьшено налогообложение их⁴⁸². Однако частный капитал в рассматриваемых республиках возродился в наиболее отсталых, традиционных для Востока торгово-ростовщических формах, пагубно влиявших на состояние крестьянского хозяйства. Так, в 1925 г. в Узбекистане годовые ставки по частному кредиту колебались от 75 до 350%⁴⁸³. Поэтому с первых лет нэпа в республиках Советского Востока принимаются меры по вытеснению торгово-ростовщического капитала, прежде всего из сферы заготовок сельскохозяйственной продукции и кредита.

С переходом к нэпу и развитием товарно-денежных отношений в национальных республиках и областях открылись широкие возможности для кооперирования мелких производителей. Кооперация, являясь наиболее понятным и доступным для крестьянства путем приобщения к социализму, приобретала особое значение в экономически отсталых республиках, ибо позволяла, по ленинским словам, вырвать самые глубокие и живучие корни докапиталистических отношений⁴⁸⁴.

Уже в первый период нэпа выявились существенные региональные различия в кооперировании крестьянства. В оседло-земледельческих районах с преобладанием мелкотоварного уклада крестьянство быстрее и легче вовлекалось в кооперацию, чем в кочевых и полукочевых, а также горных районах. По данным на 1 октября 1926 г., в Узбекистане всеми видами сельскохозяйственных кооперативов (включая «дикие») было охвачено 63,7% крестьянских хозяйств, в Киргизии — 31,0, Туркмении — 25,6%, а в Казахстане, республике с наиболее высоким удельным весом в экономике кочевого и полукочевого скотоводства, — 15,6%. В Дагестане, где в горных районах находилось 60% крестьянских хозяйств республики, процент кооперирования равнялся всего 1,5⁴⁸⁵.

Среди национальных республик выделялись более высоким уровнем кооперирования крестьянства среднеазиатские республики. В Узбекистане, например, охват крестьянства сельскохозяйственной кооперацией был в 2,5 раза выше, чем на Украине. Быстрому развитию сельскохозяйственной кооперации в Средней Азии способствовали интенсивное поливное земледелие, требовавшее объединения трудовых усилий дехканства для выполнения оросительных работ, и высокотоварное хлопководство, нуждавшееся в кредитных средствах. Наибольшее развитие здесь получила кредитная кооперация, которая избавляла дехканство от ростовщической кабалы. Уже в первые годы нэпа в Средней Азии стала утверждаться такая высокоразвитая форма смычки крестьянских хозяйств с социалистической промышленностью, как контрактация, получившая широкое распространение в стране в период подготовки массовой коллективизации. В 1924 г. в Туркестане государство законтрактовало через кооперацию около 92% хлопковых посевов⁴⁸⁶.

Переход к нэпу, внедрение важнейших его элементов в хозяйственную жизнь национальных и экономических районов имели, таким образом, свои отличия от центра страны. Однако для развертывания социалистического строительства в этих районах помимо перехода к нэпу потребовалось осуществить еще целую систему особых дополнительных мер, намеченных В. И. Лениным и Коммунистической партией и призванных обеспечить приобщение к социализму крестьянства разных национальностей, развить его классовое сознание, ликвидировать наиболее отсталые формы социально-экономических отношений. Эти меры усиливали специфику проведения нэпа в национальных республиках и областях.

В республиках Советского Востока, где, по ленинским словам, нужно было «решать задачу борьбы не против капитала, а против средневековых остатков»⁴⁸⁷, Советское государство после введения нэпа пошло на значительные уступки местному населению в различных областях общественно-политической и экономической жизни. В ряде районов Казахстана, Киргизии, Крайнего Севера Советы строились по родовому принципу. На Северном Кавказе, в Средней Азии и Казахстане допускались суды казиев и биев, руководствовавшиеся шариатом и местными обычаями. Разрешалось функционирование старометодных мусульманских школ. Вакфные (церковные) земли возвращались религиозным учреждениям. В высокогорных районах Дагестана временно сохранялось право купли-продажи и завещания крестьянских мульков (участков, отвоеванных у природы и находившихся в частной собственности). Эти уступки сыграли важную роль в росте доверия трудящихся масс наиболее отсталых национальных окраин к Советской власти, содействовали разгрому контрреволюционно-националистических движений (в частности, басмачества). Уже к середине 20-х годов часть сделанных уступок выполнила свое назначение и была ликвидирована.

Одной из важных особенностей проведения нэпа в ряде национальных республик являлось сохранение в течение 20-х годов классовой организации крестьянской бедноты: комнезамов на Украине, союза «Кошчи» в Средней Азии и Казахстане.

Первое Всеукраинское совещание КП(б)У (2—4 мая 1921 г.), обсуждавшее конкретные меры по осуществлению нэпа применительно к условиям республики, отмечало, что перед республиканской партийной организацией «стоит сложная задача сочетать новый общефедеративный политический курс с нашей политикой поддержки комнезамов…» В резолюции совещания «комбинирование» политики продналога с комнезамами, обусловленное слабой классовой расслоенностью украинского села, незавершенностью процесса осереднячивания, рассматривалось в качестве основной специфической черты проведения нэпа в республике⁴⁸⁸.

Однако во многих национальных (Северный Кавказ и Закавказье) и окраинных районах (Сибирь), где деревня политически была слабо дифференцирована, где трудящиеся массы не обособились от эксплуататоров и находились под их влиянием, специальной классовой организации бедноты не было. Политику классового расслоения крестьянства, высвобождения трудящихся слоев из-под влияния эксплуататорской верхушки здесь осуществляли в основном Советы, оплачивавшие вокруг себя бедноту.

Организации бедноты на Украине, в Средней Азии и Казахстане, созданные еще в период «военного коммунизма», с переходом к нэпу пережили период известной перестройки, приспособления к новым условиям. В деятельности комнезамов и союзов «Кошчи» было много общего. Они содействовали укреплению Советов, повышению классового самосознания трудящегося крестьянства, его отделению от эксплуататорских элементов; активно участвовали в аграрных преобразованиях; проводили в жизнь политику Советского государства по подъему материального благосостояния бедноты (льготное налоговое обложение и кредитование, преимущественное пользование техникой прокатных пунктов и пр.); оказывали помощь развитию кооперации, выступали инициаторами создания колхозов и т.д. Но между ними имелись и различия, обусловленные разными уровнями экономического и политического развития. Комнезамы значительно превосходили союз «Кошчи» по силе и влиянию на крестьянство. К началу нэпа насчитывалось около 10 тыс. комнезамов, они объединяли 1,5 млн. человек. В союзе «Кошчи» в Туркестане к весне 1924 г. состояло 210,9 тыс. членов⁴⁸⁹. Комнезамы более активно боролись против кулачества: отбирали излишки земли, рабочего и продуктивного скота, сельскохозяйственного инвентаря, облагали повышенным налогом и т.д. По характеру и даже форме своей деятельности они ближе стояли к комбедам Центральной России 1918 г. Если союз «Кошчи» являлся общественно-политической организацией, то комнезамы вплоть до середины 1925 г. были «организацией государственного значения», выполняли ряд административных функций. Они осуществляли контроль за деятельностью Советов. На них возлагался сбор продналога, предоставлялось право изменять налоговые ставки, перекладывая часть налога с бедноты на зажиточных.

К концу восстановительного периода в связи с социально-экономическими переменами в украинском селе выявились недостатки в работе комнезамов: недооценка роли середняка, ставшего центральной фигурой села, подмена органов власти — Советов, увлечение методами «военного коммунизма». Поэтому июльский (1925 г.) Пленум ЦК КП(б)У принял решение о реорганизации комнезамов. Они освобождались от всех административных функций и превращались в добровольную общественную организацию сельской бедноты. В последующие годы комнезамы сыграли важную роль в подготовке и проведении сплошной коллективизации на Украине⁴⁹⁰.

С переходом к нэпу во многих районах страны продолжались аграрные преобразования. Осуществление аграрных преобразований также являлось важной особенностью новой экономической политики в национальных республиках и областях. В зависимости от исходных земельных отношений эти преобразования имели различный характер, проводились разными методами. В ряде мест практиковались аграрные реформы, в большинстве же районов земельные преобразования осуществлялись в порядке землеустройства, т.е. сочетались с работами по закреплению нового земельного порядка.

На Украине после введения нэпа усилились меры по ограничению кулацкого землепользования и уравнительному перераспределению земли между крестьянскими хозяйствами. Эти меры предусматривались республиканскими аграрными декретами 1921—1922 гг., которые закрепляли за крестьянскими хозяйствами земельные участки сроком на девять лет там, где была закончена урезка кулачества и фактическое землепользование узаконено местными земельными органами. Запрещалось закреплять землю за участниками контрреволюционных выступлений, дезертирами и т.п. Основную роль в аграрных преобразованиях играли комнезамы. Они проверяли землепользование каждого двора, определяли размер земельных излишков, устанавливали нормы прирезки земли малоземельным и т.д. Ограничение кулачества и передел земли среди крестьянства производились в ходе землеустроительных работ 1921—1923 гг. К началу 1924 г. от кулацких хозяйств было отрезано свыше 4 млн. дес. земли, которые поступили в распоряжение безземельных и малоземельных крестьян⁴⁹¹.

В Белоруссии в годы восстановительного периода проводились те же аграрные мероприятия, что и на Украине. В ходе землеустройства, предпринятого по решению III съезда Советов БССР (декабрь 1921 г.), происходило перераспределение помещичьих земель, ограничивалось кулацкое землепользование, изыскивались дополнительные государственные фонды для наделения землей безземельного и малоземельного крестьянства. Так, в мае — октябре 1922 г. 26 тыс. безземельных и малоземельных хозяйств передано 110,7 тыс. дес. бывшей помещичьей и кулацкой земли. В 1925 г. примерно у 5 тыс. кулацких дворов отрезано 52,6 тыс. дес. земли. С апреля 1925 г. по апрель 1926 г. за счет кулацких излишков и государственного земельного фонда 35 тыс. безземельных и малоземельных крестьянских хозяйств получили 120 тыс. дес. земли⁴⁹².

Завершение аграрных преобразований и предоставление разносторонней экономической помощи бедноте привели к осереднячиванию украинского села и белорусской деревни. На Украине к концу восстановительного периода произошли следующие изменения в социальном составе крестьянства: число бедняцких хозяйств уменьшилось с 57,1% в 1917 г. до 25% в 1925 г., число кулацких хозяйств соответственно — с 12,2 до 5%, а середняцких увеличилось с 29,9 до 70%⁴⁹³. В Белоруссии социальный состав крестьянства характеризовался такими данными: бедняки составляли в 1914 г. 67,6% и в 1924 г. 34,6%, середняки соответственно — 21,3 и 59,6%, кулаки и зажиточные — 11,1 и 5,8%⁴⁹⁴.

В годы восстановления народного хозяйства проведение в жизнь ленинского декрета о земле завершилось в закавказских республиках. В Азербайджане конфискация помещичьего землевладения и урезка кулачества, наделение землей безземельного и малоземельного крестьянства в основном закончились к концу 1921 г. Землеустроительные работы последующих лет были направлены главным образом на уравнительное распределение земли между селениями. В Армении и Грузии в процессе землеустройства, начавшегося с 1922 г., отбирались или ограничивались до трудовой нормы земли помещиков и других нетрудовых элементов, урезались земли кулаков. Изъятые земли, за исключением садов и виноградников, распределялись среди крестьян. В Армении наделялись землей репатрианты из Турции. Вследствие малоземелья в Грузии и Армении в руки крестьянства перешло сравнительно мало помещичьей и кулацкой земли. Например, в Грузии в 1922—1924 гг. была изъята всего 141 801 дес. пахотной земли⁴⁹⁵.

В деревне Закавказья к концу восстановительного периода произошли значительные социальные изменения: было ликвидировано помещичье землевладение, ограничено кулачество, уменьшилось число беспосевных крестьянских хозяйств, расширилось землепользование малоземельного крестьянства, увеличилась середняцкая прослойка. Однако середняки еще не составляли подавляющего большинства крестьянства. В грузинской и армянской деревне остро ощущалось малоземелье. По данным налогового учета, в 1926/27 г. на долю бедняцких хозяйств в ЗСФСР приходилась половина всех крестьянских хозяйств⁴⁹⁶.

В отличие от рассмотренных республик в национальных районах Северного Кавказа аграрные преобразования в годы восстановительного периода не были завершены. Определяя основные направления аграрной политики партии в этих районах, В. И. Ленин выдвинул в качестве первоочередной задачи «возвращение горцам Северного Кавказа земель, отнятых у них великорусами, за счет кулацкой части казачьего населения…»⁴⁹⁷. Эта задача и решалась в процессе землеустройства 1921—1925 гг., когда продолжалась урезка земли у казачьих станиц и отводились свободные земли государственного фонда для переселения крестьянства из горных аграрно переуплотненных районов в равнинные. Низкий уровень классового сознания горского крестьянства, сильное влияние мусульманского духовенства, действия контрреволюционных бандитских шаек, засилие в местных органах буржуазно-националистических элементов не позволили повсеместно покончить с помещичьим и церковным землевладением, отобрать земельные излишки у кулаков. Эти преобразования были завершены в Дагестане в 1929—1933 гг. при проведении земельно-водной реформы, а в других национальных республиках — в ходе землеустройства 1926—1930 гг., которое Северо-Кавказский крайком приравнивал к земельной реформе.

Незавершенность аграрных преобразований, сохранявшееся малоземелье сдерживали рост средних слоев горского крестьянства. Хотя за годы восстановительного периода середняцкий слой значительно расширился и располагал основной частью земли, рабочего и продуктивного скота, он не охватывал большинства крестьянских хозяйств. Так, в Дагестане к концу восстановительного периода хозяйства середняков составляли 46—48% общего числа хозяйств и примерно столько же хозяйств приходилось, на долю батрацко-бедняцкой группы⁴⁹⁸.

В Средней Азии и Казахстане в 1921—1922 гг. была проведена аграрная реформа, направленная на устранение остатков колониального прошлого в земельных отношениях. Основные задачи этой реформы были определены В. И. Лениным в «Проекте постановления Политбюро ЦК РКП(б) по вопросу о задачах РКП(б) в Туркестане» (июнь 1920 г.): «(1) уравнять землевладение русских и приезжих с местными; (2) разбить, выселить и подчинить себе кулаков русских энергичнейшим образом»⁴⁹⁹.

В Туркестане и южных районах Казахстана в ходе реформы изымались излишки земли (сверх трудовой нормы), скота и инвентаря у переселенческих хозяйств. Часть кулачества лишалась земли и выселялась. Ликвидировались переселенческие поселки, которые возникли на месте кишлаков и аулов, разоренных царизмом при подавлении национально-освободительного восстания 1916 г., или которые своим существованием наносили ущерб коренному населению (расположенные на скотопрогонных дорогах, у головных арыков и т.п.). Земля, рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь, полученные в результате изъятия излишков или выселения кулацких хозяйств, распределялись среди безземельного коренного крестьянства и русской бедноты. В 1921 г. было ликвидировано 161 переселенческое селение, 175 хуторов, 95 заимок, 35 отдельных захватов. Выселено и расселено 8084 хозяйства. В фонд распределения поступила 232 831 дес. земли, из этого фонда было наделено землей 9755 киргизских и казахских, 3017 узбекских и 54 русских хозяйства. В 1922 г. у переселенческого кулачества было изъято и передано коренному населению 48 700 дес. земли⁵⁰⁰. В проведении земельно-водной реформы активно участвовал союз «Кошчи». Среди наделенных землей хозяйств более половины были его членами. Казахскому населению возвращались земли десятиверстной полосы по левому берегу рек Иртыша и Урала, переданные царизмом в собственность Сибирского и Уральского казачьих войск.

Прямым продолжением аграрной реформы явилось землеустройство 1923—1926 гг., в процессе которого происходило дальнейшее урегулирование земельных отношений между переселенческим и коренным крестьянством, кочевые и полукочевые хозяйства переводились на оседлый образ жизни. Основной итог аграрных преобразований восстановительного периода — уравнение фактического землепользования русского и местного населения, ликвидация последствий насильственных земельных захватов царизма. Эти преобразования в известной степени освободили аграрные отношения от национального антагонизма, содействовали классовому расслоению коренного крестьянства, укреплению его союза с рабочим классом. Но они слабо затронули земельный строй аула и кишлака. До второй половины 20-х годов феодально-байские элементы удерживали в своих руках значительную часть земли и скота и закабаляли бедноту. Несмотря на предоставление Советским государством материальной помощи беднейшим хозяйствам, их осереднячивание происходило медленно и к концу восстановительного периода они еще преобладали в ауле и кишлаке.

В национальных районах Сибири в годы восстановления народного хозяйства продолжалась ликвидация последствий колонизаторской политики царизма, уравнивалось землепользование русского и коренного населения. Ликвидация феодально-патриархальных пережитков в аграрных отношениях происходила позже: в Якутии и Бурятии, например, в конце 20-х — начале 30-х годов при проведении земельных реформ.

В основных земледельческих районах Сибири в рассматриваемый период имело место упорядочение крестьянского землепользования, дополнительное наделение крестьян землей, ликвидация безземелья хозяйств, не приписанных к сельским обществам. В первые годы нэпа (1921—1922 гг.) в Сибири проводилось частичное раскулачивание, конфисковывались мельницы, маслобойки, скот у участников кулацких мятежей, злостных саботажников продразверстки и продналога. Конфискованное имущество распределялось среди хозяйств, пострадавших от контрреволюции, и деревенской бедноты. В результате удельный вес кулачества в сибирской деревне значительно сократился (с 13,8% в 1920 г. до 2,5% в 1922 г.). В последующие годы число кулацких хозяйств несколько возросло (до 5% к концу восстановительного периода), но основной тенденцией развития крестьянства было увеличение середняцкого слоя. В 1925 г. на долю середняков приходилось 56% всех крестьянских хозяйств, ¾ посевной площади, ⁴/₅ товарной продукции.

Подводя итоги аграрных преобразований в национальных республиках и отдельных районах страны в первый период нэпа, можно сделать следующие выводы. Аграрные преобразования и в условиях нэпа оставались важнейшим средством осереднячивания крестьянства. В тех республиках (Украина, Белоруссия), где они были завершены и значительно расширили крестьянское землепользование, деревня сблизилась по своему социальному составу с деревней центра страны. В республиках Закавказья аграрные преобразования хотя и были завершены, но не устранили крестьянского малоземелья. Здесь не произошло осереднячивания крестьянства к концу восстановительного периода. Закавказская деревня имела более высокий удельный вес бедноты по сравнению с деревней Центральной России. Подобным образом обстояло дело и в тех республиках, где аграрные преобразования ликвидировали лишь часть помещичьего землевладения, где не все кулацкие хозяйства были урезаны в землепользовании (Дагестан). В Средней Азии и Казахстане аграрные преобразования еще слабо затронули феодально-патриархальные устои аула и кишлака. Беднейшие слои составляли подавляющую часть местного крестьянского населения.

Установление экономического союза рабочего класса с многонациональным крестьянством, образование СССР, тесно сплотившее народы страны в борьбе за социализм, позволили приступить к планомерному преодолению отсталости бывших колониальных окраин.

Начиная с первых лет нэпа Советское государство организует систематическую помощь национальным республикам путем предоставления республиканским бюджетам дотаций из общесоюзного бюджета. Так, в Казахстане эта дотация составляла в общей сумме доходов бюджета в 1923/24 г. 55%, в 1924/25 г. — 49, в 1925/26 г. — 36%⁵⁰¹. В 1925/26 г. удельный вес дотации из общесоюзного бюджета в общей сумме доходов государственных бюджетов союзных республик равнялся в УССР 4,3%, БССР — 17,1, Узбекской ССР — 46,2, ЗСФСР — 51,1, Туркменской ССР — 69,5%⁵⁰².

В соответствии с решениями X и XII съездов партии в отсталые республики из центра страны перебазировались промышленные предприятия, направлялись кадры. В сельском хозяйстве в целях повышения уровня его технического оснащения предпринимались меры по замене примитивных местных сельскохозяйственных орудий (омача, кетменя) более усовершенствованным инвентарем (плугами, культиваторами и т.п.). В Среднюю Азию в 1925/26 г. было завезено плугов в 2,5 раза больше, чем в 1913 г., борон — в 10,1 раза, культиваторов — в 5 раз, сеялок хлопковых — в 6,5 раза⁵⁰³. Советское государство оказывало всемерную поддержку развитию более прогрессивных форм ведения сельского хозяйства, в частности переходу от кочевого и полукочевого скотоводства к земледелию. Землеустройство большинства хозяйств, переходящих на оседлый образ жизни, производилось за счет госбюджета; оседающие бедняцкие хозяйства освобождались на 5 лет от налогов; предоставлялся кредит с рассрочкой платежа на 10 лет; оказывалась бесплатная помощь семенами, инвентарем, лесом для постройки домов и хозяйственных помещений. Об усилении процесса перехода кочевых и полукочевых хозяйств к оседлому образу жизни свидетельствовал рост посевных площадей у коренного населения. Так, в Казахстане посевная площадь казахских хозяйств увеличилась с 1920 по 1925 г. в 1,3 раза, а их удельный вес в общей посевной площади республики — с 15,1 до 25,7%⁵⁰⁴.

Это были лишь первые шаги по технической и социальной реконструкции хозяйства бывших колониальных окраин. В связи с глубокой разрухой народного хозяйства основной упор в рассматриваемые годы делался на его восстановление, и прежде всего на восстановление сельского хозяйства. Если на Украине большая часть капиталовложений в годы восстановления направлялась в промышленность, то в среднеазиатских республиках, наоборот, — в сельское хозяйство. В промышленность Средней Азии за два года (1924/25—1925/26 гг.) было вложено 14 510 тыс. черв. руб., а в сельское хозяйство только в течение одного 1925/26 г. — 29 911 тыс. черв. руб., или в 2 раза больше⁵⁰⁵.

В целях скорейшего восстановления сельского хозяйства отсталых республик им выделялось больше средств из государственного бюджета, чем более развитым республикам. В 1925/26 г. расходы госбюджета на сельское хозяйство в расчете на душу сельского населения составляли по СССР 0,92 руб., РСФСР — 0,81, УССР — 0,90, БССР и ЗСФСР — 1,21, Узбекской ССР — 2,69, Туркменской ССР — 3,80 руб.⁵⁰⁶

Учитывая большую разрушенность сельского хозяйства, замедленность процесса осереднячивания деревни в национальных районах, Советское государство предоставляло трудовому крестьянству этих районов различную дополнительную помощь для подъема хозяйства. Здесь были выше налоговые льготы для бедняцко-середняцких хозяйств, крестьянство получало больше кредитов (в расчете на одно хозяйство) по сравнению с крестьянством Центральной России. Особое внимание Советское государство уделяло подъему хлопководства: восстановлению ирригационной сети, стимулированию с помощью налогов и цен хлопковых посевов, снабжению дехкан хлебом и промышленными товарами.

Эти меры обусловили высокие темпы восстановления сельского хозяйства в отсталых национальных республиках, опережавшие темпы восстановления экономически более развитых республик. Однако сельское хозяйство здесь было сильнее разрушено, аграрные преобразования не закончены и потому к середине 20-х годов восстановление хозяйства не было завершено. В Киргизии в 1925/26 г. посевная площадь составила 64% к довоенному уровню, поголовье скота — 89%, в Казахстане (1925 г.) соответственно — 67,7 и 75%. В Дагестане в 1926/27 г. посевные площади были восстановлены в среднем лишь на 46,7% к довоенному уровню; валовая продукция сельского хозяйства в 1926 г. составила 52,6% к уровню 1913 г. Восстановление хозяйства здесь завершилось в 1928—1929 гг.

Несмотря на эту незавершенность восстановительного процесса, подъем народного хозяйства во всех республиках страны, даже в наиболее отсталых из них, был очевиден. Упрочивал свои позиции социалистический уклад. Все это подтверждало правильность нэпа и применимость его к различным социально-экономическим условиям.

Современные буржуазные «теоретики» всячески пытаются преуменьшить историческое значение опыта социалистического строительства в многонациональном Советском государстве для стран, вступивших или вступающих на путь социального прогресса. Они твердят, будто большевики «насаждали» социализм в национальных республиках, не считаясь со спецификой их развития, лишая народы бывших колониальных окраин возможности «следовать своим собственным «путем к социализму», отличным от пути метропольной России»⁵⁰⁷.

Изучение процесса социалистического строительства в СССР в первый период нэпа показывает, что при общих закономерностях для всей страны этот процесс отличался в отдельных республиках и районах своими особенностями. Учет специфики развития отдельных районов в конечном итоге и позволил успешно и в короткие сроки осуществить социалистическое переустройство всей экономики страны.