3. Критика буржуазных и оппортунистических концепций нэпа

Социалистическое строительство на основе новой экономической политики осуществлялось в ожесточенной борьбе рабочего класса в союзе с трудящимся крестьянством против городской и деревенской буржуазии, против ее идеологов. Капиталистические элементы стремились использовать нэп, чтобы восстановить буржуазный строй, завоевать экономическое господство в стране, перетянуть на свою сторону среднее крестьянство, сорвать социалистическое строительство. Идеологи буржуазии выступали за неограниченную свободу частного предпринимательства, допущение частного капитала в крупную промышленность, за отмену национализации и монополии внешней торговли, за предоставление свободы деятельности иностранному капиталу.

Такую буржуазно-реставраторскую программу под флагом «экономического либерализма» проповедовали экономисты кадетского толка на страницах издававшихся в 1922 г. журналов «Экономист» и «Экономическое возрождение». По существу ее разделяли меньшевики и эсеры. Так, в письме 23 июня 1921 г. подпольный ЦК партии эсеров призывал к денационализации промышленности и предоставлению полной свободы частному капиталу и предпринимательству, видя в этом переход «к рациональной экономической политике, базирующейся на реальных возможностях»⁶¹.

Враги социализма выдвигали капитулянтские проекты, рассчитанные на экономическое подчинение Советской страны системе мирового капитализма. В первые годы нэпа буржуазные экономисты, работавшие в советских плановых и хозяйственных ведомствах, предлагали «влиться возможно полнее в мировое хозяйство», чтобы обеспечить «приток извне» средств производства и предметов потребления. Они утверждали, что для восстановления и подъема народного хозяйства СССР «необходимо иметь 10 миллиардов золотых рублей в течение трех лет», что «эти деньги можно достать путем действительной связи русского народного хозяйства с мировым»⁶². Говоря о необеспеченности восстановительных работ внутренними ресурсами, идеологи буржуазии предлагали сдать иностранному капиталу в концессию почти всю металлургическую промышленность, многие железные дороги, добиваться заграничных займов на любых условиях. На международной Гаагской конференции (1922 г.) буржуазные дельцы из подкомиссии по частной собственности заявляли, что «нельзя ожидать восстановления этой промышленности и промышленного развития России, если русское правительство искренне не решится прибегнуть к содействию иностранной техники и иностранного капитала»⁶³.

Курс на подчинение советской экономики мировому капиталистическому хозяйству буржуазные экономисты и плановики обосновывали требованиями международного разделения труда и «международного районирования производительных сил». С этих позиций они высказывались против создания в нашей стране новых отраслей промышленности, ссылаясь на наличие таких отраслей в мировом (т.е. капиталистическом) хозяйстве. При этом буржуазные экономисты подкрепляли свои планы доводами и выкладками о рентабельности и эффективности производства предметов массового потребления и «невыгодности» отечественного развития машиностроения и т.д.⁶⁴ Они пророчили, будто «в течение во всяком случае нескольких десятилетий ход развития нашей хозяйственной жизни будет таков, что сельское хозяйство и сырье будут главным источником нашего вывоза, в обмен на который мы будем восстанавливать наши уничтоженные богатства, а в области промышленности мы будем в состоянии, в виде общего правила, выполнять лишь простейшие задания»⁶⁵.

Буржуазно-реставраторские проекты и «советы» были отброшены Коммунистической партией и Советским правительством как гибельные для дела социализма.

Против ленинской экономической политики выступали различные оппортунистические элементы и внутри партии, в том числе лидеры так называемой «рабочей оппозиции». Они демагогически утверждали, что, вводя нэп, партия сворачивала с социалистического пути, отказывалась от основной задачи — развития крупной промышленности, создания материальной базы социализма; новая экономическая политика якобы дает возможность капитализму снова стать на ноги и возродиться в России.

Опровергая беспочвенные и клеветнические утверждения оппортунистов, Ленин указывал на необходимость разоблачения капитулянтской трактовки нэпа и критики неправильных представлений о политике партии, решительно отвергал оппортунистические заявления, будто переходом к нэпу и допущением торговли партия сделала шаг к отступлению на позиции буржуазной революции⁶⁶.

Новая экономическая политика, указывал Ленин, отнюдь не капитуляция перед капитализмом. Он дал ясный ответ на вопрос, имевший принципиальное значение, о характере и цели отступления, которое было неизбежно в начале осуществления нэпа. Это было временное отступление, главной целью которого было установление прочной экономической смычки, союза с массой крестьянства. В нэпе были сделаны уступки крестьянину, как торговцу⁶⁷. Это были уступки основным массам крестьян как мелким товаропроизводителям в определении путей и способов подготовки и проведения социалистических преобразований. На необходимость таких уступок указывалось в Программе партии, принятой VIII съездом РКП(б). Мы, говорил Ленин, уступаем крестьянину для обеспечения от реставрации капитализма, обеспечения путей к коммунизму. Эти уступки допустимы «в пределах того, что может уступить пролетариат, оставаясь господствующим классом»⁶⁸.

Ленин, партия были твердо уверены, что такое отступление даст более широкий фронт для наступления в ближайшем будущем. Уже через год после введения нэпа в докладе на XI съезде РКП(б) Ленин заявил: «Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута»⁶⁹. Он подчеркивал, что отступили в меру и ни одного из революционных завоеваний не отдали. Теперь, как отмечалось в решениях XI съезда партии, Коммунистическая партия и Советская власть «действуют в целом ряде отношений иными способами, чем прежде, завоевывают ряд позиций, так сказать, «новым обходом», совершают отступление, чтобы более подготовленно перейти опять к наступлению на капитализм»⁷⁰. В ходе социалистического строительства на основе нэпа полностью оправдалось ленинское предвидение о том, что если в экономическом соревновании будет побит капитализм и установится смычка с крестьянской экономикой, тогда строительство социализма станет делом всех трудящихся, будет абсолютно непобедимой силой.

Ленинская экономическая политика разрабатывалась Коммунистической партией в борьбе с троцкистами, которые изображали переход к нэпу как отступление на позиции капитализма, как капитуляцию перед мелкобуржуазной стихией⁷¹. Троцкисты считали, что советская экономика переходного периода однотипна с капиталистическим хозяйством; они отрицали социалистический характер советских государственных предприятий, относя их к госкапитализму. Троцкисты утверждали, что в условиях нэпа «мы во многом принуждены копировать тот путь, по которому пошел бы капитализм, доделывать то, что не доделал капитализм», что «при таких условиях наш корабль, естественно, будет чем дальше, тем больше сталкиваться в то русло, на основе конкуренции, по которому он шел бы, если бы во главе стояли рябушинские и коноваловы»⁷².

Не признавая двойственной природы крестьян как мелких товаропроизводителей, троцкисты по существу отождествляли крестьянина-середняка с кулаком, отрицали возможность и необходимость союза рабочего класса с трудящимся крестьянством для совместного строительства социализма. Экономическая политика, выдвигавшаяся троцкистами, была направлена на разорение крестьянства якобы ради индустриализации страны. Они предсказывали неизбежность восстановления капитализма в стране, если не будет прямой поддержки мировой социалистической революции.

В оценке характера советской экономики и основных классовых сил переходного периода троцкисты солидаризировались с утверждениями буржуазных идеологов и меньшевиков. Критикуя подобные взгляды, Ленин показал всю нелепость представления о том, будто решающую роль в экономике России после перехода к нэпу стали играть «нэпманы» — новая буржуазия. Основной экономической и политической силой в стране, указывал он, являются рабочие и крестьяне, которые заняты производительным трудом, с энтузиазмом восстанавливают хозяйство, развертывают строительную работу⁷³.

Троцкисты считали неизбежным «сращивание» советского народного хозяйства с мировым капиталистическим хозяйством, подчинение советской экономики «контролю» мирового капитала. Они делали ставку на развитие народного хозяйства СССР лишь с помощью иностранного капитала, что привело бы к превращению нашей страны в придаток мировой капиталистической системы.

Коммунистическая партия убедительно показала, что троцкистская концепция нэпа несовместима с марксизмом-ленинизмом, что отрицание возможности победы социализма в СССР являлось капитуляцией перед капиталистическими элементами внутри страны, неверием в союз рабочих и крестьян, в способность Советского государства собственными силами восстановить и поднять народное хозяйство, перестроить его на социалистических началах, вооружить новой техникой. Разоблачение и разгром троцкизма явились непременным условием успешного строительства социализма.

Новая экономическая политика разрабатывалась и осуществлялась партией в борьбе с правыми оппортунистами, бухаринцами, которые пытались навязать ошибочную и опасную для дела социализма политику. Вместо допущения капитализма в известных пределах, вместо политики ограничения и вытеснения капиталистических элементов правые оппортунисты отстаивали по существу полную свободу для развития капитализма; вместо допущения частной торговли на известных условиях и при регулировании ее государством, правые оппортунисты требовали полной свободы частной торговли. Полная свобода частной торговли и капитализма при наличии в стране широко развитого мелкотоварного производства привела бы к усиленному росту и преобладанию капиталистических элементов в народном хозяйстве.

Правые оппортунисты недооценивали опасность товарно-капиталистической тенденции, свойственной крестьянскому хозяйству, затушевывали тот факт, что оно постоянно рождает капиталистические элементы; предлагали делать ставку на кулака, идти ему на уступки; считали, что все крестьянство, в том числе и кулачество, самотеком «врастает в социализм». Экономическая политика, предлагавшаяся правыми оппортунистами, открывала путь к реставрации капитализма в нашей стране.

Большую опасность представляли предложения правых оппортунистов об отмене монополии внешней торговли. Критикуя бухаринский проект замены монополии внешней торговли таможенной политикой, Ленин показал, что отмена или ослабление монополии внешней торговли означала бы «полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой легкой вуалью переход к системе свободной торговли». Это было бы на пользу кулакам и спекулянтам, а также иностранным империалистам, угрожало гибелью советской промышленности, потерей экономической самостоятельности страны. «На практике Бухарин становится на защиту спекулянта, мелкого буржуа и верхушек крестьянства против промышленного пролетариата, который абсолютно не в состоянии воссоздать своей промышленности, сделать Россию промышленной страной без охраны ее никоим образом не таможенной политикой, а только исключительно монополией внешней торговли»⁷⁴.

Капитулянтская трактовка нэпа правыми оппортунистами встречала одобрение и поддержку в лагере врагов социализма — нэпманской буржуазии и кулачества, идеологов империализма. И в настоящее время противники марксизма-ленинизма, всякого рода фальсификаторы истории поднимают на щит бухаринские теории «сосуществования» капиталистических и социалистических элементов в экономике, классового сотрудничества буржуазии и рабочего класса, мирного врастания капитализма в социализм. Не считаясь с исторической действительностью, антикоммунисты изображают нэп в духе идеологии правого оппортунизма.

В современной буржуазной литературе нэп выдается за некую модель «смешанной экономики» со «стабильным и взаимно выгодным разделением экономики между двумя секторами» — частным и государственным (статья американского экономиста В. Бандеры в «Журнале политической экономии». Чикаго, 1963). Эту концепцию развивает и правый социалист Л. Лора на страницах журнала «Восток и Запад» (1966 г.). Подобную «модель» нэпа буржуазные идеологи рекомендуют использовать в развивающихся странах. Советская власть, утверждает Бандера, допустила ошибку, нарушив «жизнеспособную» систему нэпа. Он относит к нарушениям «ограничение частной инициативы», вытеснение капиталистических элементов, сохранение монополии внешней торговли, упрочение командных высот в экономике в руках государства. Одним словом, если бы Советская власть не проводила ленинскую политику нэпа — политику построения социализма и ликвидации капитализма, тогда «стабильное и взаимно выгодное разделение экономики» между частным и государственным секторами было бы «образцом» для других стран. Нэп был «периодом благополучия», которому «Советское правительство умышленно положило конец», — пишет К. Ландауэр в книге «Современные экономические системы» (Нью-Йорк, 1964).

Несмотря на то что жизнь опрокинула пророчества буржуазных идеологов и оппортунистов о природе советской экономики переходного периода и перспективах ее развития, они продолжают и ныне фальсифицировать новую экономическую политику и ее исторические итоги. Рассматривая сквозь призму антикоммунизма историю социалистического строительства в условиях нэпа, буржуазные критики и теперь извращают сущность нэпа. Их излюбленный прием — изображать нэп как разновидность капиталистического хозяйства, а методы социалистического хозяйствования — заимствование у буржуазии. При этом они обычно перепевают антиленинские высказывания о нэпе троцкистов и правых оппортунистов.

Современные фальсификаторы истории повторяют также опровергнутые жизнью концепции буржуазных экономистов, которые считали нэп «возвратом к капитализму», расценивали переход к нэпу как провал «социалистических экспериментов» и «плановых утопий» большевиков, реставрацию капиталистических методов хозяйствования. Например, американский экономист Джеймс Макдональд в 1926 г. писал о первых итогах нэпа: «Наиболее замечательной чертой современной России является то, что люди, которые несколько лет тому назад были заняты разрушением капитализма, ныне применяют капиталистические методы для переустройства и развития сельского хозяйства, промышленности и торговли страны. В этих условиях Советская власть, часто отбрасывающая свои коммунистические теории, когда последние слишком резко сталкиваются с экономической действительностью, делает широкие уступки капиталистическим принципам»⁷⁵.

Подобные оценки нэпа распространены и в современной буржуазной литературе. Так пишут о нэпе многие американские и западногерманские буржуазные историки и экономисты⁷⁶. Они утверждают, что новая экономическая политика несовместима с марксизмом, является отступлением от официальной идеологии большевистской партии. Например, Л. Шапиро уверяет, будто переходом к нэпу большевики признали, что «буржуазная революция в России еще не завершена», что «под названием нэпа» была введена политика, которую «задолго до этого проповедовали меньшевики». В. Шарндорф изображает нэп как «полное отступление» — забвение большевиками своих «утопических планов».

Э. Карр в книге «Большевистская революция», вышедшей в Лондоне в 1966 г., также утверждает, будто большевики, вводя нэп, поняли, что, прежде чем двигаться к социализму, необходимо было завершить буржуазную революцию. Антикоммунист А. Мазур писал, будто новая экономическая политика, по Ленину, была «рассчитана на некий вид капитализма, укрепляющегося в социалистическом государстве»⁷⁷. Все эти утверждения фальсификаторов истории не имеют ничего общего с истиной. Они полностью противоречат действительному содержанию нэпа и ленинской оценке этой политики, направленной на построение социализма и ликвидацию капитализма.

Более трезво оценивали нэп и его последствия люди капиталистического бизнеса. «Нэп не был, как это часто полагали, возвратом к капитализму, — писал в апреле 1936 г. орган одного из крупнейших финансовых центров Англии. — Он допускал некоторый объем частного капитала, главным образом в розничной торговле, но Ленин очень заботливо сохранял государственный контроль и собственность государства на командные высоты социализма — тяжелую индустрию, банки, средства сообщения, городские земли и здания и внешнюю торговлю». В результате, говорилось в этой статье, частный капитал был полностью вытеснен из торговли, были восстановлены промышленность и сельское хозяйство и обеспечен переход к индустриализации и коллективизации⁷⁸.

Анализ буржуазной литературы о нэпе показывает несостоятельность и бесплодность враждебных ленинизму концепций нэпа. Буржуазные авторы, отрицая социалистическую направленность нэпа, оказались не в состоянии раскрыть действительную сущность новой экономической политики, движущую силу и историческое значение нэпа.

Извращенные представления о сущности новой экономической политики сочетаются в буржуазной литературе с антиисторическими трактовками периодизации проведения нэпа. Большинство западных «советологов» утверждают, что поскольку новая экономическая политика была рассчитана на допущение рынка и капитализма, то с переходом в конце 20-х годов к наступлению социализма на капитализм по всему фронту нэпу был положен конец. Но социалистическое наступление — обязательный и неотъемлемый элемент нэпа, важнейшая сторона ленинской формулы о борьбе социализма против капитализма по принципу «кто — кого». После того как достигнутые на основе нэпа коренные изменения в социально-экономической структуре советского общества со всей определенностью выявили социалистическую направленность нэпа, буржуазные фальсификаторы стали утверждать, что нэп проводился в СССР лишь в 1921—1928 гг., уступив место «командной экономике».

Буржуазные авторы исходят из ложного тезиса, будто нэп был рассчитан на свободный рынок, что он несовместим с плановым началом. В действительности же на всех этапах нэпа характерным было усиление ведущей роли планового начала, подчинение ему рынка. Например, торговля была решающим звеном в развитии хозяйства в первые годы нэпа, когда первоочередной задачей являлось налаживание экономической смычки между социалистической промышленностью и мелкотоварной деревней. Но и тогда использование торговли, рынка сопровождалось усилением регулирующей деятельности государства и всемерным развитием таких экономических рычагов воздействия на крестьянское хозяйство, как кооперация, контрактация и др. Исторический опыт подтверждает ленинское положение о том, что новая экономическая политика не отменяет единого хозяйственного плана, а изменяет лишь методы планирования.

Буржуазные «исследователи» новой экономической политики извращают ее сущность, умалчивают о том, что она была рассчитана на построение социализма, т.е. на переходный период. Нэп введен «всерьез и надолго»⁷⁹, — говорил В. И. Ленин на X Всероссийской конференции РКП(б) в мае 1921 г. Подтвердив это положение на IX Всероссийском съезде Советов, Ленин добавил, что нэп установлен «не навсегда»⁸⁰. На XI съезде партии В. И. Ленин указывал, что перед нами стоит теперь «задача постройки фундамента социалистической экономики», а в плане доклада было подчеркнуто, что нэп вполне обеспечивает решение этой задачи⁸¹.

Буржуазные фальсификаторы истории объявляют социалистическую индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства несовместимыми с новой экономической политикой, трактуют их как «отмену нэпа». Так, упомянутый выше В. Бандера заявляет, что нэп продолжался до введения «суровых пятилетних планов» индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства; что в 1928—1929 гг. «нэп уступил дорогу новому экономическому режиму». Такую точку зрения разделял и Л. Лора, утверждавший, будто нэп охватывал только 1921—1928 гг. В действительности же социалистическая индустриализация страны и кооперирование крестьянского хозяйства, составляющие основные звенья ленинского плана построения социализма неразрывно связанные с новой экономической политикой, подготавливались и проводились с использованием ее методов.

В теории и практике социалистического преобразования страны партия исходила из учения В. И. Ленина о многоукладном характере экономики переходного периода, о том, что рабочий класс и трудовое крестьянство являются основными классами переходного общества; что судьба социалистического строительства зависит от взаимоотношений этих классов, упрочения их союза, рассчитанного на борьбу против капитализма, на победу социализма. Последовательное осуществление партией ленинской классовой политики обеспечило торжество социализма.

Подводя итоги социалистических преобразований за пять лет Советской власти, Ленин говорил, что партия выдержала трудный экзамен перехода к нэпу, постепенно овладевала новыми методами хозяйствования⁸². Мы, говорил Ленин в речи на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г., протащили социализм в повседневную жизнь — вопросы социалистического строительства стали насущными практическими вопросами, и в этом — наше громадное завоевание. В построении социализма предстоит еще преодолеть много трудностей. Но мы «решим эту задачу во что бы то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистическая»⁸³.

Новая экономическая политика увенчалась исторической победой. Уже в итоге первой пятилетки (1928—1932 гг.) был построен фундамент социалистической экономики в виде мощной тяжелой индустрии и крупного коллективного сельского хозяйства; социалистическая собственность стала господствующей силой в экономике; основной вопрос «кто — кого» был решен в пользу социализма. В итоге второй пятилетки (1933—1937 гг.) была завершена социалистическая реконструкция всего народного хозяйства, создана материально-техническая база социализма в виде социалистически обобществленного крупного машинного производства в городе и деревне; полностью ликвидированы эксплуататорские классы и устранены причины, порождающие эксплуатацию человека человеком. Повысилось благосостояние народа, чему была в конечном счете подчинена новая экономическая политика. Суть новой экономической политики, указывал В. И. Ленин, — «максимальный подъем производительных сил и улучшение положения рабочих и крестьян»⁸⁴.

Ленинская экономическая политика, рассчитанная на построение социализма совместными усилиями рабочего класса и трудящегося крестьянства, имеет международное значение. В. И. Ленин многократно подчеркивал всемирно-историческую значимость советского опыта строительства социализма на основе нэпа. Хотя экономика России в переходный период имела свои особенности, но основные формы (уклады) хозяйства и классовые силы были те же, что и в других странах. Ленин исходил из того, что к началу социалистической революции во всех странах в той или иной мере сохранится мелкотоварный уклад с миллионами мелких производителей, главным образом крестьян. Следовательно, почти везде перед рабочим классом встанет задача вовлечения в социалистическое строительство непролетарских трудящихся масс. Ленин показал, что общие принципы новой экономической политики, учитывающей закономерности перехода от капитализма к социализму, применимы для всех стран, вступающих на путь социализма. «…Опыт, который мы проделываем, будет полезен для грядущих пролетарских революций, и они сумеют технически лучше подготовиться к разрешению этого вопроса»⁸⁵, — говорил В. И. Ленин.

Задача, которую мы решаем, отмечал он, «пока — временно — в одиночку, кажется задачей чисто русской, но на деле это — задача, которая будет стоять перед всеми социалистами… Новое общество, которое основано будет на союзе рабочих и крестьян, неминуемо. Рано или поздно, двадцатью годами раньше или двадцатью годами позже, оно придет, и для него, для этого общества, помогаем мы вырабатывать формы союза рабочих и крестьян, когда трудимся над решением нашей новой экономической политики»⁸⁶.

Последующий ход исторического развития полностью подтвердил ленинские слова. Основные принципы нэпа — строительство социализма совместными усилиями рабочих и крестьян, с планомерным применением товарно-денежных отношений, материальных стимулов и хозяйственного расчета — используются и в других странах, перешедших на путь социализма, с учетом конкретных условий каждой страны⁸⁷.

Социалистическое строительство на основе новой экономической политики осуществлялось в ожесточенной борьбе рабочего класса в союзе с трудящимся крестьянством против городской и деревенской буржуазии, против ее идеологов. Капиталистические элементы стремились использовать нэп, чтобы восстановить буржуазный строй, завоевать экономическое господство в стране, перетянуть на свою сторону среднее крестьянство, сорвать социалистическое строительство. Идеологи буржуазии выступали за неограниченную свободу частного предпринимательства, допущение частного капитала в крупную промышленность, за отмену национализации и монополии внешней торговли, за предоставление свободы деятельности иностранному капиталу.

Такую буржуазно-реставраторскую программу под флагом «экономического либерализма» проповедовали экономисты кадетского толка на страницах издававшихся в 1922 г. журналов «Экономист» и «Экономическое возрождение». По существу ее разделяли меньшевики и эсеры. Так, в письме 23 июня 1921 г. подпольный ЦК партии эсеров призывал к денационализации промышленности и предоставлению полной свободы частному капиталу и предпринимательству, видя в этом переход «к рациональной экономической политике, базирующейся на реальных возможностях»⁶¹.

Враги социализма выдвигали капитулянтские проекты, рассчитанные на экономическое подчинение Советской страны системе мирового капитализма. В первые годы нэпа буржуазные экономисты, работавшие в советских плановых и хозяйственных ведомствах, предлагали «влиться возможно полнее в мировое хозяйство», чтобы обеспечить «приток извне» средств производства и предметов потребления. Они утверждали, что для восстановления и подъема народного хозяйства СССР «необходимо иметь 10 миллиардов золотых рублей в течение трех лет», что «эти деньги можно достать путем действительной связи русского народного хозяйства с мировым»⁶². Говоря о необеспеченности восстановительных работ внутренними ресурсами, идеологи буржуазии предлагали сдать иностранному капиталу в концессию почти всю металлургическую промышленность, многие железные дороги, добиваться заграничных займов на любых условиях. На международной Гаагской конференции (1922 г.) буржуазные дельцы из подкомиссии по частной собственности заявляли, что «нельзя ожидать восстановления этой промышленности и промышленного развития России, если русское правительство искренне не решится прибегнуть к содействию иностранной техники и иностранного капитала»⁶³.

Курс на подчинение советской экономики мировому капиталистическому хозяйству буржуазные экономисты и плановики обосновывали требованиями международного разделения труда и «международного районирования производительных сил». С этих позиций они высказывались против создания в нашей стране новых отраслей промышленности, ссылаясь на наличие таких отраслей в мировом (т.е. капиталистическом) хозяйстве. При этом буржуазные экономисты подкрепляли свои планы доводами и выкладками о рентабельности и эффективности производства предметов массового потребления и «невыгодности» отечественного развития машиностроения и т.д.⁶⁴ Они пророчили, будто «в течение во всяком случае нескольких десятилетий ход развития нашей хозяйственной жизни будет таков, что сельское хозяйство и сырье будут главным источником нашего вывоза, в обмен на который мы будем восстанавливать наши уничтоженные богатства, а в области промышленности мы будем в состоянии, в виде общего правила, выполнять лишь простейшие задания»⁶⁵.

Буржуазно-реставраторские проекты и «советы» были отброшены Коммунистической партией и Советским правительством как гибельные для дела социализма.

Против ленинской экономической политики выступали различные оппортунистические элементы и внутри партии, в том числе лидеры так называемой «рабочей оппозиции». Они демагогически утверждали, что, вводя нэп, партия сворачивала с социалистического пути, отказывалась от основной задачи — развития крупной промышленности, создания материальной базы социализма; новая экономическая политика якобы дает возможность капитализму снова стать на ноги и возродиться в России.

Опровергая беспочвенные и клеветнические утверждения оппортунистов, Ленин указывал на необходимость разоблачения капитулянтской трактовки нэпа и критики неправильных представлений о политике партии, решительно отвергал оппортунистические заявления, будто переходом к нэпу и допущением торговли партия сделала шаг к отступлению на позиции буржуазной революции⁶⁶.

Новая экономическая политика, указывал Ленин, отнюдь не капитуляция перед капитализмом. Он дал ясный ответ на вопрос, имевший принципиальное значение, о характере и цели отступления, которое было неизбежно в начале осуществления нэпа. Это было временное отступление, главной целью которого было установление прочной экономической смычки, союза с массой крестьянства. В нэпе были сделаны уступки крестьянину, как торговцу⁶⁷. Это были уступки основным массам крестьян как мелким товаропроизводителям в определении путей и способов подготовки и проведения социалистических преобразований. На необходимость таких уступок указывалось в Программе партии, принятой VIII съездом РКП(б). Мы, говорил Ленин, уступаем крестьянину для обеспечения от реставрации капитализма, обеспечения путей к коммунизму. Эти уступки допустимы «в пределах того, что может уступить пролетариат, оставаясь господствующим классом»⁶⁸.

Ленин, партия были твердо уверены, что такое отступление даст более широкий фронт для наступления в ближайшем будущем. Уже через год после введения нэпа в докладе на XI съезде РКП(б) Ленин заявил: «Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута»⁶⁹. Он подчеркивал, что отступили в меру и ни одного из революционных завоеваний не отдали. Теперь, как отмечалось в решениях XI съезда партии, Коммунистическая партия и Советская власть «действуют в целом ряде отношений иными способами, чем прежде, завоевывают ряд позиций, так сказать, «новым обходом», совершают отступление, чтобы более подготовленно перейти опять к наступлению на капитализм»⁷⁰. В ходе социалистического строительства на основе нэпа полностью оправдалось ленинское предвидение о том, что если в экономическом соревновании будет побит капитализм и установится смычка с крестьянской экономикой, тогда строительство социализма станет делом всех трудящихся, будет абсолютно непобедимой силой.

Ленинская экономическая политика разрабатывалась Коммунистической партией в борьбе с троцкистами, которые изображали переход к нэпу как отступление на позиции капитализма, как капитуляцию перед мелкобуржуазной стихией⁷¹. Троцкисты считали, что советская экономика переходного периода однотипна с капиталистическим хозяйством; они отрицали социалистический характер советских государственных предприятий, относя их к госкапитализму. Троцкисты утверждали, что в условиях нэпа «мы во многом принуждены копировать тот путь, по которому пошел бы капитализм, доделывать то, что не доделал капитализм», что «при таких условиях наш корабль, естественно, будет чем дальше, тем больше сталкиваться в то русло, на основе конкуренции, по которому он шел бы, если бы во главе стояли рябушинские и коноваловы»⁷².

Не признавая двойственной природы крестьян как мелких товаропроизводителей, троцкисты по существу отождествляли крестьянина-середняка с кулаком, отрицали возможность и необходимость союза рабочего класса с трудящимся крестьянством для совместного строительства социализма. Экономическая политика, выдвигавшаяся троцкистами, была направлена на разорение крестьянства якобы ради индустриализации страны. Они предсказывали неизбежность восстановления капитализма в стране, если не будет прямой поддержки мировой социалистической революции.

В оценке характера советской экономики и основных классовых сил переходного периода троцкисты солидаризировались с утверждениями буржуазных идеологов и меньшевиков. Критикуя подобные взгляды, Ленин показал всю нелепость представления о том, будто решающую роль в экономике России после перехода к нэпу стали играть «нэпманы» — новая буржуазия. Основной экономической и политической силой в стране, указывал он, являются рабочие и крестьяне, которые заняты производительным трудом, с энтузиазмом восстанавливают хозяйство, развертывают строительную работу⁷³.

Троцкисты считали неизбежным «сращивание» советского народного хозяйства с мировым капиталистическим хозяйством, подчинение советской экономики «контролю» мирового капитала. Они делали ставку на развитие народного хозяйства СССР лишь с помощью иностранного капитала, что привело бы к превращению нашей страны в придаток мировой капиталистической системы.

Коммунистическая партия убедительно показала, что троцкистская концепция нэпа несовместима с марксизмом-ленинизмом, что отрицание возможности победы социализма в СССР являлось капитуляцией перед капиталистическими элементами внутри страны, неверием в союз рабочих и крестьян, в способность Советского государства собственными силами восстановить и поднять народное хозяйство, перестроить его на социалистических началах, вооружить новой техникой. Разоблачение и разгром троцкизма явились непременным условием успешного строительства социализма.

Новая экономическая политика разрабатывалась и осуществлялась партией в борьбе с правыми оппортунистами, бухаринцами, которые пытались навязать ошибочную и опасную для дела социализма политику. Вместо допущения капитализма в известных пределах, вместо политики ограничения и вытеснения капиталистических элементов правые оппортунисты отстаивали по существу полную свободу для развития капитализма; вместо допущения частной торговли на известных условиях и при регулировании ее государством, правые оппортунисты требовали полной свободы частной торговли. Полная свобода частной торговли и капитализма при наличии в стране широко развитого мелкотоварного производства привела бы к усиленному росту и преобладанию капиталистических элементов в народном хозяйстве.

Правые оппортунисты недооценивали опасность товарно-капиталистической тенденции, свойственной крестьянскому хозяйству, затушевывали тот факт, что оно постоянно рождает капиталистические элементы; предлагали делать ставку на кулака, идти ему на уступки; считали, что все крестьянство, в том числе и кулачество, самотеком «врастает в социализм». Экономическая политика, предлагавшаяся правыми оппортунистами, открывала путь к реставрации капитализма в нашей стране.

Большую опасность представляли предложения правых оппортунистов об отмене монополии внешней торговли. Критикуя бухаринский проект замены монополии внешней торговли таможенной политикой, Ленин показал, что отмена или ослабление монополии внешней торговли означала бы «полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой легкой вуалью переход к системе свободной торговли». Это было бы на пользу кулакам и спекулянтам, а также иностранным империалистам, угрожало гибелью советской промышленности, потерей экономической самостоятельности страны. «На практике Бухарин становится на защиту спекулянта, мелкого буржуа и верхушек крестьянства против промышленного пролетариата, который абсолютно не в состоянии воссоздать своей промышленности, сделать Россию промышленной страной без охраны ее никоим образом не таможенной политикой, а только исключительно монополией внешней торговли»⁷⁴.

Капитулянтская трактовка нэпа правыми оппортунистами встречала одобрение и поддержку в лагере врагов социализма — нэпманской буржуазии и кулачества, идеологов империализма. И в настоящее время противники марксизма-ленинизма, всякого рода фальсификаторы истории поднимают на щит бухаринские теории «сосуществования» капиталистических и социалистических элементов в экономике, классового сотрудничества буржуазии и рабочего класса, мирного врастания капитализма в социализм. Не считаясь с исторической действительностью, антикоммунисты изображают нэп в духе идеологии правого оппортунизма.

В современной буржуазной литературе нэп выдается за некую модель «смешанной экономики» со «стабильным и взаимно выгодным разделением экономики между двумя секторами» — частным и государственным (статья американского экономиста В. Бандеры в «Журнале политической экономии». Чикаго, 1963). Эту концепцию развивает и правый социалист Л. Лора на страницах журнала «Восток и Запад» (1966 г.). Подобную «модель» нэпа буржуазные идеологи рекомендуют использовать в развивающихся странах. Советская власть, утверждает Бандера, допустила ошибку, нарушив «жизнеспособную» систему нэпа. Он относит к нарушениям «ограничение частной инициативы», вытеснение капиталистических элементов, сохранение монополии внешней торговли, упрочение командных высот в экономике в руках государства. Одним словом, если бы Советская власть не проводила ленинскую политику нэпа — политику построения социализма и ликвидации капитализма, тогда «стабильное и взаимно выгодное разделение экономики» между частным и государственным секторами было бы «образцом» для других стран. Нэп был «периодом благополучия», которому «Советское правительство умышленно положило конец», — пишет К. Ландауэр в книге «Современные экономические системы» (Нью-Йорк, 1964).

Несмотря на то что жизнь опрокинула пророчества буржуазных идеологов и оппортунистов о природе советской экономики переходного периода и перспективах ее развития, они продолжают и ныне фальсифицировать новую экономическую политику и ее исторические итоги. Рассматривая сквозь призму антикоммунизма историю социалистического строительства в условиях нэпа, буржуазные критики и теперь извращают сущность нэпа. Их излюбленный прием — изображать нэп как разновидность капиталистического хозяйства, а методы социалистического хозяйствования — заимствование у буржуазии. При этом они обычно перепевают антиленинские высказывания о нэпе троцкистов и правых оппортунистов.

Современные фальсификаторы истории повторяют также опровергнутые жизнью концепции буржуазных экономистов, которые считали нэп «возвратом к капитализму», расценивали переход к нэпу как провал «социалистических экспериментов» и «плановых утопий» большевиков, реставрацию капиталистических методов хозяйствования. Например, американский экономист Джеймс Макдональд в 1926 г. писал о первых итогах нэпа: «Наиболее замечательной чертой современной России является то, что люди, которые несколько лет тому назад были заняты разрушением капитализма, ныне применяют капиталистические методы для переустройства и развития сельского хозяйства, промышленности и торговли страны. В этих условиях Советская власть, часто отбрасывающая свои коммунистические теории, когда последние слишком резко сталкиваются с экономической действительностью, делает широкие уступки капиталистическим принципам»⁷⁵.

Подобные оценки нэпа распространены и в современной буржуазной литературе. Так пишут о нэпе многие американские и западногерманские буржуазные историки и экономисты⁷⁶. Они утверждают, что новая экономическая политика несовместима с марксизмом, является отступлением от официальной идеологии большевистской партии. Например, Л. Шапиро уверяет, будто переходом к нэпу большевики признали, что «буржуазная революция в России еще не завершена», что «под названием нэпа» была введена политика, которую «задолго до этого проповедовали меньшевики». В. Шарндорф изображает нэп как «полное отступление» — забвение большевиками своих «утопических планов».

Э. Карр в книге «Большевистская революция», вышедшей в Лондоне в 1966 г., также утверждает, будто большевики, вводя нэп, поняли, что, прежде чем двигаться к социализму, необходимо было завершить буржуазную революцию. Антикоммунист А. Мазур писал, будто новая экономическая политика, по Ленину, была «рассчитана на некий вид капитализма, укрепляющегося в социалистическом государстве»⁷⁷. Все эти утверждения фальсификаторов истории не имеют ничего общего с истиной. Они полностью противоречат действительному содержанию нэпа и ленинской оценке этой политики, направленной на построение социализма и ликвидацию капитализма.

Более трезво оценивали нэп и его последствия люди капиталистического бизнеса. «Нэп не был, как это часто полагали, возвратом к капитализму, — писал в апреле 1936 г. орган одного из крупнейших финансовых центров Англии. — Он допускал некоторый объем частного капитала, главным образом в розничной торговле, но Ленин очень заботливо сохранял государственный контроль и собственность государства на командные высоты социализма — тяжелую индустрию, банки, средства сообщения, городские земли и здания и внешнюю торговлю». В результате, говорилось в этой статье, частный капитал был полностью вытеснен из торговли, были восстановлены промышленность и сельское хозяйство и обеспечен переход к индустриализации и коллективизации⁷⁸.

Анализ буржуазной литературы о нэпе показывает несостоятельность и бесплодность враждебных ленинизму концепций нэпа. Буржуазные авторы, отрицая социалистическую направленность нэпа, оказались не в состоянии раскрыть действительную сущность новой экономической политики, движущую силу и историческое значение нэпа.

Извращенные представления о сущности новой экономической политики сочетаются в буржуазной литературе с антиисторическими трактовками периодизации проведения нэпа. Большинство западных «советологов» утверждают, что поскольку новая экономическая политика была рассчитана на допущение рынка и капитализма, то с переходом в конце 20-х годов к наступлению социализма на капитализм по всему фронту нэпу был положен конец. Но социалистическое наступление — обязательный и неотъемлемый элемент нэпа, важнейшая сторона ленинской формулы о борьбе социализма против капитализма по принципу «кто — кого». После того как достигнутые на основе нэпа коренные изменения в социально-экономической структуре советского общества со всей определенностью выявили социалистическую направленность нэпа, буржуазные фальсификаторы стали утверждать, что нэп проводился в СССР лишь в 1921—1928 гг., уступив место «командной экономике».

Буржуазные авторы исходят из ложного тезиса, будто нэп был рассчитан на свободный рынок, что он несовместим с плановым началом. В действительности же на всех этапах нэпа характерным было усиление ведущей роли планового начала, подчинение ему рынка. Например, торговля была решающим звеном в развитии хозяйства в первые годы нэпа, когда первоочередной задачей являлось налаживание экономической смычки между социалистической промышленностью и мелкотоварной деревней. Но и тогда использование торговли, рынка сопровождалось усилением регулирующей деятельности государства и всемерным развитием таких экономических рычагов воздействия на крестьянское хозяйство, как кооперация, контрактация и др. Исторический опыт подтверждает ленинское положение о том, что новая экономическая политика не отменяет единого хозяйственного плана, а изменяет лишь методы планирования.

Буржуазные «исследователи» новой экономической политики извращают ее сущность, умалчивают о том, что она была рассчитана на построение социализма, т.е. на переходный период. Нэп введен «всерьез и надолго»⁷⁹, — говорил В. И. Ленин на X Всероссийской конференции РКП(б) в мае 1921 г. Подтвердив это положение на IX Всероссийском съезде Советов, Ленин добавил, что нэп установлен «не навсегда»⁸⁰. На XI съезде партии В. И. Ленин указывал, что перед нами стоит теперь «задача постройки фундамента социалистической экономики», а в плане доклада было подчеркнуто, что нэп вполне обеспечивает решение этой задачи⁸¹.

Буржуазные фальсификаторы истории объявляют социалистическую индустриализацию страны и коллективизацию сельского хозяйства несовместимыми с новой экономической политикой, трактуют их как «отмену нэпа». Так, упомянутый выше В. Бандера заявляет, что нэп продолжался до введения «суровых пятилетних планов» индустриализации страны и коллективизации сельского хозяйства; что в 1928—1929 гг. «нэп уступил дорогу новому экономическому режиму». Такую точку зрения разделял и Л. Лора, утверждавший, будто нэп охватывал только 1921—1928 гг. В действительности же социалистическая индустриализация страны и кооперирование крестьянского хозяйства, составляющие основные звенья ленинского плана построения социализма неразрывно связанные с новой экономической политикой, подготавливались и проводились с использованием ее методов.

В теории и практике социалистического преобразования страны партия исходила из учения В. И. Ленина о многоукладном характере экономики переходного периода, о том, что рабочий класс и трудовое крестьянство являются основными классами переходного общества; что судьба социалистического строительства зависит от взаимоотношений этих классов, упрочения их союза, рассчитанного на борьбу против капитализма, на победу социализма. Последовательное осуществление партией ленинской классовой политики обеспечило торжество социализма.

Подводя итоги социалистических преобразований за пять лет Советской власти, Ленин говорил, что партия выдержала трудный экзамен перехода к нэпу, постепенно овладевала новыми методами хозяйствования⁸². Мы, говорил Ленин в речи на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г., протащили социализм в повседневную жизнь — вопросы социалистического строительства стали насущными практическими вопросами, и в этом — наше громадное завоевание. В построении социализма предстоит еще преодолеть много трудностей. Но мы «решим эту задачу во что бы то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистическая»⁸³.

Новая экономическая политика увенчалась исторической победой. Уже в итоге первой пятилетки (1928—1932 гг.) был построен фундамент социалистической экономики в виде мощной тяжелой индустрии и крупного коллективного сельского хозяйства; социалистическая собственность стала господствующей силой в экономике; основной вопрос «кто — кого» был решен в пользу социализма. В итоге второй пятилетки (1933—1937 гг.) была завершена социалистическая реконструкция всего народного хозяйства, создана материально-техническая база социализма в виде социалистически обобществленного крупного машинного производства в городе и деревне; полностью ликвидированы эксплуататорские классы и устранены причины, порождающие эксплуатацию человека человеком. Повысилось благосостояние народа, чему была в конечном счете подчинена новая экономическая политика. Суть новой экономической политики, указывал В. И. Ленин, — «максимальный подъем производительных сил и улучшение положения рабочих и крестьян»⁸⁴.

Ленинская экономическая политика, рассчитанная на построение социализма совместными усилиями рабочего класса и трудящегося крестьянства, имеет международное значение. В. И. Ленин многократно подчеркивал всемирно-историческую значимость советского опыта строительства социализма на основе нэпа. Хотя экономика России в переходный период имела свои особенности, но основные формы (уклады) хозяйства и классовые силы были те же, что и в других странах. Ленин исходил из того, что к началу социалистической революции во всех странах в той или иной мере сохранится мелкотоварный уклад с миллионами мелких производителей, главным образом крестьян. Следовательно, почти везде перед рабочим классом встанет задача вовлечения в социалистическое строительство непролетарских трудящихся масс. Ленин показал, что общие принципы новой экономической политики, учитывающей закономерности перехода от капитализма к социализму, применимы для всех стран, вступающих на путь социализма. «…Опыт, который мы проделываем, будет полезен для грядущих пролетарских революций, и они сумеют технически лучше подготовиться к разрешению этого вопроса»⁸⁵, — говорил В. И. Ленин.

Задача, которую мы решаем, отмечал он, «пока — временно — в одиночку, кажется задачей чисто русской, но на деле это — задача, которая будет стоять перед всеми социалистами… Новое общество, которое основано будет на союзе рабочих и крестьян, неминуемо. Рано или поздно, двадцатью годами раньше или двадцатью годами позже, оно придет, и для него, для этого общества, помогаем мы вырабатывать формы союза рабочих и крестьян, когда трудимся над решением нашей новой экономической политики»⁸⁶.

Последующий ход исторического развития полностью подтвердил ленинские слова. Основные принципы нэпа — строительство социализма совместными усилиями рабочих и крестьян, с планомерным применением товарно-денежных отношений, материальных стимулов и хозяйственного расчета — используются и в других странах, перешедших на путь социализма, с учетом конкретных условий каждой страны⁸⁷.