Глава 2. Межбюджетная децентрализация

В большинстве индустриальных стран центральное правительство передает решение многих вопросов, связанных с образованием и социальным обеспечением, на региональный и местный уровни. Такие же процессы идут и в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. Однако для разработки новых структур правительства требуется больше времени, чем это ожидалось. В то время как расходные обязательства делегируются или передаются на более низкий уровень, контроль над доходами центральные правительства часто отказываются уступать. Эффективная децентрализация предполагает широкий набор организационных структур, которые не существовали при старой системе, и они требуют времени для развития. Сбалансированная бюджетно-налоговая децентрализация, обеспечивающая количественное совпадение рассредоточенных доходных (налоговых) источников и децентрализовано осуществляемых бюджетных расходов, а также достаточный для этого объем бюджетных и налоговых полномочий на каждом уровне бюджетно-налоговой системы, видимо, невозможна. По крайней мере, ни один пример такого рода в мировой практике не известен. Тем не менее разные страны (США, Канада, ФРГ и др.) все более приближаются к уровню сбалансированности, причем это происходит не только по причине их финансово-бюджетного благополучия, но и в связи с использованием политически корректных, социально и экономически оправданных правил и механизмов согласованного распределения полномочий и ресурсов по разным уровням государственно-территориального устройства.

Несогласованность территориально опосредованных доходов и расходов общественного сектора не только создает множество проблем политического и социального характера, но и на порядки снижает эффект бюджетно-налоговой децентрализации как таковой. Какими бы изощренными ни были в отдельности бюджетная и налоговая децентрализация, их несбалансированность может быть в какой-то степени нивелирована только действиями «центра». Чем сильнее выражен этот дисбаланс, тем больше формальная децентрализация уступает место фактической централизации бюджетно-налоговых отношений.

Хорошо функционирующая межправительственная финансовая система является ключевой для решения стратегических задач развития экономики. Во всех странах межправительственные финансы влияют на степень мобилизации ресурсов общественного сектора. Кроме того, межправительственные финансы могут также влиять на достижение макроэкономической стабильности, обеспечение социальной защиты.

Разработка и реализация процесса децентрализации бюджетных средств предусматривает тесную координацию действий как местных органов власти, так и ряда различных ведомств центрального уровня. В реформирование механизмов местных бюджетных процессов и трансфертов обычно вовлечены Министерство финансов и Казначейство. Реформа налогообложения на местном уровне требует сотрудничества с Государственной налоговой службой и департаментами Министерства финансов, занимающимися макроэкономикой и бюджетом. Для децентрализации секторных программ необходимы внимательно скоординированные действия Министерства финансов и отраслевых министерств. В отсутствие назначенного ведущего ведомства или органа координации сложно сохранить необходимый уровень координации действий различных заинтересованных ведомств. Во многих странах с переходной экономикой механизмы координирования децентрализации бюджетных средств весьма слабы на уровне центральных органов власти. В некоторых случаях нет формально назначенного конкретного органа, ответственного за государственное финансирование на местном уровне. Ни в одной из пяти исследованных стран нет межминистерского форума для координации политики решения проблем в отношениях между органами государственного управления, или внутренней координационной структуры, такой как комиссия по финансированию местных органов власти, межведомственный совет по планированию финансирования. В случае если конкретная организация и назначается институционным лидером в вопросах децентрализации, такое ведомство обычно не имеет политического или административного веса.

Даже если хорошо проработанные программы децентрализации могут усовершенствовать управление и оказать услуги государственным органам на местах, это не означает, что все ведомства государственного сектора объединены принципом децентрализованного предоставления услуг. Успешная реализация программ децентрализации должна учитывать различные ведомственные позиции, – некоторые из них явно враждебны децентрализации. Даже когда децентрализация принята как официальная политика государства, отраслевые министерства обычно оказывают сопротивление планам изменений, которые могли бы радикально снизить их роль. В таких условиях внимательная координация ведомственной деятельности может помочь найти техническое решение, которое было бы наиболее приемлемо для задействованных заинтересованных сторон.

В условиях неадекватной координации исполнительными органами сторонники децентрализации иногда ищут обходные пути, развивая альтернативные координационные механизмы с вовлечением независимых государственных организаций (НГО), доноров и парламентариев. Хотя подобные усилия могут быть ценными для оказания технической помощи и мобилизации поддержки децентрализации общественностью, маловероятно, чтобы они должным образом обеспечивали вовлеченность и координацию в исполнительной ветви власти.

С экономической точки зрения наибольший интерес представляет разделение финансовых полномочий между уровнями власти, которое находит отражение в разделении фискальных функций. Под фискальными функциями понимаются функции в бюджетно-финансовой области, выполняемые государством в целях достижения определенных экономических и политических целей. Впервые эти функции были выделены Р. Масгрэйвом в начале 1950-х гг. Среди прочих (регулирующая, контролирующая) он выделил аллокационную, распределительную и стабилизирующую. Именно эти три функции и являются фискальными, поскольку посредством их государственная власть разрешает проблемы, связанные с размещением, распределением финансовых ресурсов и стабилизацией межбюджетных отношений.

Аллокационная функция выражается в обеспечении резидентов государства общественными товарами, а также посредством ее правительство принимает решения о пропорциях разделения ресурсов на частные и общественные и осуществляет выбор самих общественных благ. Распределительная функция заключается в регулировании распределения национального дохода и богатства. Стабилизационная функция государственных финансов определяется их влиянием на макроэкономическое равновесие. Фискальные функции представляются исключительно важными, поскольку предписание каждой из них тому или иному уровню властной иерархии является залогом эффективного функционирования всей государственной системы.

Р. Масгрэйв полагал, что суть фискального федерализма состоит в том, что политика в аллокационной области должна разделяться между субъектами государства в зависимости от предпочтений резидентов соответствующих субъектов, в то время как распределительная и стабилизационная функции требуют предписания их центральному правительству. Объяснение этому следующее. Аллокационная функция наиболее пригодна для децентрализованного выполнения в той мере, в какой она касается ресурсов, необходимых для удовлетворения потребностей в локальных общественных благах. В зависимости от того, в каких границах в основном сосредотачиваются выгоды от конкретного общественного блага, аллокация ресурсов для его поставки может осуществляться территориальными органами разного уровня.

Децентрализованное выполнение стабилизационной функции неэффективно, так как региональная экономика более открыта по сравнению с национальной экономикой. Границы рынков не совпадают с административно-территориальным делением. В потреблении жителей каждого региона огромное место занимают товары, импортируемые в него из других регионов страны, так как известно, что чем выше предельная склонность к импорту, тем меньше мультипликатор расходов. Эффект изменения уровня общественных расходов в отдельном регионе не концентрируется внутри данного региона, распределяется по всем остальным регионам, поставляющим ему продукцию. Таким образом, обособленное проведение региональной макроэкономической политики порождает дополнительные экстерналии. В то же время последствия стабилизационной политики региона в масштабах всей национальной экономики вряд ли оказались бы по-настоящему значительными.

Распределительная функция в определенной степени выполняется на региональном уровне. Однако и в этой области, как правило, доминирует общенациональное начало. То или иное понимание справедливого распределения характеризует обычно целую нацию, государство, а не население отдельного города или района. Единство государства и общества оказалось бы серьезно подорванным, если бы, например, переезд из одной части страны в другую повлек за собой кардинальный пересмотр социальных гарантий, на которые вправе рассчитывать гражданин. Основные гарантии, а значит, и ключевые параметры перераспределительной политики, определяются централизованно и находят выражение в общенациональном законодательстве.

В настоящее время подобное разделение фискальных функций в правительственной иерархии является хрестоматийным и признается всеми ведущими учеными, работающими в области государственных финансов и экономики общественного сектора. Подобное разделение фискальных функций находит отражение в структуре расходов бюджетов разных уровней. Так, в федеральном бюджете России наибольший удельный вес занимают расходы на национальную оборону, государственную поддержку отраслей народного хозяйства, финансовую поддержку территорий и т. д. В бюджетах субъектов Российской Федерации и местных бюджетах выше доля расходов на финансирование социально-культурных мероприятий. При этом схожие по направленности расходы финансируются бюджетами разного уровня – в зависимости от того, обслуживание какой территории обеспечивается затратами. Например, если речь идет о народном образовании, средняя школа получает средства из местного бюджета, а вуз, привлекающий студентов со всей страны и готовящий кадры для многих регионов, – из бюджета Российской Федерации.

Р. Берд определяет децентрализацию как широкое понятие, объединяющее отличающиеся друг от друга государственные и финансовые преобразования. Деволюция – это наиболее полная форма децентрализации, когда независимые региональные и местные бюджеты ответственны за организацию и финансирование производства общественных благ, обладая при этом экономической самостоятельностью благодаря получаемым налоговым и неналоговым поступлениям. Данные субнациональные правительства могу гибко выбирать уровень финансирования необходимых услуг. Определенная финансовая помощь поступает из центрального правительства.

К собственным ресурсам местных органов власти относятся те ресурсы, уровень которых контролируется ими в пределах, установленных действующим законодательством. Речь идет о ресурсах, источником которых является данная территория и которые взимаются с местных налогоплательщиков в виде местных налогов и платежей за товары и услуги либо представляют собой доходы от собственности. Категория собственных ресурсов не ограничивается только исключительно местными налогами, но включает в себя также другие, в некоторых случаях чрезвычайно важные источники финансовых средств местных органов власти. Это могут быть сборы и платежи, доходы, связанные с собственностью на землю, владением предприятиями, финансовыми активами, а также доходы от продажи акций, имущества, земельных участков и т. д.

Понятие собственных ресурсов не означает, что местные органы власти распоряжаются ими неограниченно. На практике такое является, скорее, исключением. Например, исключительно местные налоги в большинстве случаев являются обязательными налогами[2] , элементы которых определены законом; степень свободы местных органов власти ограничивается здесь их правом определять налоговую ставку, да и то в пределах, установленных действующим законодательством, как это делается в России применительно к транспортному налогу и налогу на игровой бизнес. Если говорить о свободе использования ресурсов, то следует отметить, что собственные налоговые доходы являются нецелевыми[3] , не считая исключительных случаев, касающихся очень незначительных сумм.

Что же касается платежей за предоставление местных общественных услуг, то обычно размеры сборов и платежей определяются местными органами власти произвольно. Впрочем, в некоторых странах их пределы устанавливаются на общенациональном уровне. Однако даже в отсутствие принудительных ограничений тарифов на услуги трудно предположить (хотя бы по чисто политическим соображениям), что местные органы власти выставляют пользователям счета, превышающие реальную стоимость услуги; на практике чаще происходит обратное.

Формально сборы и платежи могут и не относиться к целевым ресурсам. Тем не менее независимо от формы их поступления в местные бюджеты логично считать, что они должны использоваться для финансирования соответствующих услуг; действительно, основой выставления счета и его смыслом является связь между предоставленной услугой и платой за нее пользователем.

Что касается доходов от собственности и от продаж, то в отношении использования движимого и недвижимого имущества муниципальных образований также могут вводиться определенные ограничения и требования национального законодательства.[4]

Статья 9.3 Европейской хартии местного самоуправления гласит: «По меньшей мере часть финансовых средств органов местного самоуправления должна поступать за счет местных налогов и платежей, ставки которых определяются органами местного самоуправления в пределах, установленных законом». Данная статья Хартии затрагивает специфический аспект децентрализации, в частности, право органов местного самоуправления на определенную степень свободы в установлении уровня местных налогов.

Сторонники такой позиции в первую очередь подчеркивают, что подобная свобода налагает на местные органы власти ответственность, заставляющую их принимать на себя определенные обязательства по предоставлению местных услуг.

Сама идея того, что право тратить средства и ответственность за финансирование должны быть возложены на один и тот же уровень власти, подразумевает необходимость для него отчитываться перед общественностью. Прозрачности расходования средств можно добиться только в том случае, если местные органы власти вынуждены финансировать свои расходы за счет собственных налоговых поступлений.

Деконцентрация предполагает децентрализацию министерств федеального правительства. Это создание региональных филиалов федеральных государственных структур. Деконцентрация с передачей определенной самостоятельности региональным отделениям дает определенную возможность принятия решений на более низком уровне.

Делегирование – это переходная форма между деволюцией и деконцентрацией. Региональные правительства ответственны за организацию определенных видов услуг и сервиса, т. е. происходит передача части полномочий и финансирования на более низкий уровень, но законодательные и нормативные вопросы остаются за центральным правительством.

Одной из ключевых проблем в теории и практике бюджетного федерализма является определение степени децентрализации при выполнении различными уровнями государственной власти своих задач. В первом приближении все функции, предписанные государству (аллокационная, распределительная, стабилизационная), должны распределяться между различными уровнями правительства с учетом возможности достижения Парето-эффективности, что, в свою очередь, зависит от следующих факторов:

а) наличия технических средств и информационных ресурсов для решения той или иной проблемы;

б) возможности достижения экономии на масштабе;

в) вероятности интернализации положительных внешних эффектов;

г) способности к адекватной формулировке задачи.

Если при теоретическом распределении функций вопрос решается достаточно легко, то гораздо более сложной является проблема нахождения оптимального разделения ресурсов, затрачиваемых на указанные цели.

Различают децентрализацию и деконцентрацию в сфере бюджетного федерализма. В пользу деволюции и деконцентрации, как правило, приводится целый ряд аргументов.

Во-первых, передача прав принятия решений на более низкий уровень связана с тем, что местные органы способны более эффективно собирать информацию, необходимую для принятия управленческих решений.

Во-вторых, укорачивается путь ее движения, что снижает возможности ее искажения. Кроме того, устраняются встречные потоки денежных средств, которые неминуемо приводят к потерям общественных ресурсов.

В-третьих, деволюция позволяет повысить демократический контроль за принятием административных решений, поскольку повышается прозрачность процесса принятия решений и снижается риск неэффективного использования ресурсов. Чем меньшее число организаций, институтов задействовано в движении тех или иных общественных ресурсов, тем прозрачнее их окончательное распределение, при этом усиливается и легитимность решений.

В-четвертых, при большой гетерогенности системы деконцентрация позволяет лучше адаптировать процесс принятия решений к системе местных приоритетов. Преференции регионов, их внутренние приоритеты могут в значительной степени не совпадать друг с другом, особенно это усиливается в условиях региональной асимметрии: при существенных различиях по природно-климатическим условиям, уровню жизни, обеспеченности социальными благами, размеру доходов, многонациональности, конфессиональное™ и пр. Да и при решении одной и той же проблемы разные регионы нередко нуждаются в различных общественных благах либо их производство и доставка требуют разных затрат.

В-пятых, в условиях деволюции у регионов появляется возможность проведения эксперимента. Однако следует отметить необходимые условия любого эксперимента:

а) возможность достаточно точно оценить (измерить) его результаты;

б) способность определить, в какой степени результаты эксперимента определяются спецификой местных условий, а в какой степени могут быть обобщены;

в) ограниченность любого эксперимента во времени и, как следствие, необратимость результатов;

г) измеримость и очевидность реальной эффективности эксперимента, если его последствия удается сконцентрировать внутри замкнутой системы, т. е. при отсутствии глобальных внешних эффектов.

В-шестых, деконцентрация позволяет подобрать наиболее эффективные местные механизмы решения проблемы, адаптировать процесс принятия решения к местным условиям.

Можно указать на два безусловных доказательства эффективности децентрализации:

1) она целесообразна в отношении благ, выгоды от производства которых локализуются в пределах данной территории;

2) она эффективнее централизации, потому что население региона, как правило, более однородно с точки зрения потребностей и наличия ресурсов для их удовлетворения, чем население страны в целом. Централизация ресурсов эффективна в случае производства чистых общественных благ, выгоды от которых получает все население страны: охрана границ, строительство электростанций.

В целом деволюция должна в большей мере способствовать повышению эффективности оказания услуг на региональном и местных уровнях, мобилизировать местные ресурсы. С другой стороны, делегирование может быть действенным, если региональные правительства смогут разработать эффективные программы в национальных интересах (образование, здравоохранение). Центральное правительство при этом должно установить в целом, сколько может быть израсходовано, определить минимальный стандарт оказываемых услуг. Не всегда полная автономия субнациональных правительств может быть приемлема. Так, в Румынии законодательством в 1990-х гг. субнациональным правительствам гарантировалась бюджетная автономия. К сожалению, в Румынии существует большое число маленьких, бедных локальных правительств, не имеющих собственных ресурсов. Автономия не может быть приемлема для маленьких сельских местных бюджетов в отличие от богатых ресурсами городов. Так, в Российской Федерации можно наблюдать смешанные формы децентрализации (табл. 2.1). В сфере образования – деконцентрация и делегирование, в правоохранительных органах – делегирование и централизация.

Таблица 2.1

Формы децентрализации в России

Экономическая наука выделяет в категории федерализма новые проблемы, которые неизбежно возникают в любой государственной системе. Важнейшим качеством бюджетной системы страны с точки зрения как правовых установлений, так и экономического содержания является ее целостность. Ни один из уровней этой системы не может считаться важнее другого: каждому отводится своя роль и любой из них незаменим в едином механизме финансового обеспечения жизнедеятельности государства.

Во-первых, возникает проблема оптимального распределения прав собственности между уровнями государственной власти. Хорошо известно, что эффективное распределение прав собственности в традиционном рыночном обмене обеспечивается тогда, когда эти права четко специфицированы, имеют эффективные механизмы защиты, а трансакционные издержки взаимодействия близки к нулю. Проблема оптимального распределения ресурсов в общественном секторе является гораздо более сложной. Современное государство по своей природе далеко от контрактного, политический обмен отличается от рыночного в силу ряда обстоятельств, например неравноправия сторон, отсутствия добровольности сделок, объективной ограниченности прав собственности (в частности, их нельзя передать, сдать в аренду более эффективному собственнику и т. д.). Принятие решений относительно распределения прав и ответственности за общественные ресурсы является ареной демонстрации политической силы, поиска ренты, связано со сменой общественных приоритетов. Все это обусловливает необходимость и важность институционального подхода к решению данной проблемы.

Поскольку проблема эффективного вертикального распределения прав собственности в общественном секторе напрямую связана со степенью спецификации этих прав, эволюцию модели бюджетного федерализма можно рассматривать как движение от размытости, нечеткости прав собственности в системе неразделенных общественных финансов к более четкому определению и закреплению этих прав вместе с формированием соответствующей внутренней организационной структуры, способствующей Парето-оптимальному распределению ресурсов. Кроме того, постепенно появляются различные механизмы расщепления (дифференциации) прав, обеспечивающие передачу этих прав в пользу тех, кто их эффективнее использует (например, система обусловленных федеральных грантов или налоговых соглашений между уровнями власти).

В то же время структура органов государственной власти (степень децентрализации, масштабы самоуправляемых единиц, их полномочия, характер взаимоотношений с центром) представляет экономический интерес в той степени, в которой они вовлечены в процесс оптимального размещения ресурсов и распределения доходов.

Во-вторых, проблема развития бюджетного федерализма тесно связана с еще одной институциональной основой – она отчетливо демонстрирует зависимость от предыдущей траектории развития. Гибкость зависит от способности индивидов к рациональной обработке информации, увеличивает диапазон выбора, но делает его более дорогим и менее предсказуемым. Данная проблема в функционировании институтов получила название парадокса Шекла (Shackle Paradox). Его удачно сформулировал Ж. Сапир: «В децентрализованном хозяйстве невозможно достичь полной стабильности и предсказуемости; но без стабильности и предсказуемости децентрализованные агенты не способны принять решение».[5]

В-третьих, современная теория бюджетного федерализма призвана решить проблему определения критериев выбора между справедливостью и эффективностью в распределении и использовании общественных ресурсов. Существуют четыре подхода к пониманию справедливости в экономической теории:

1) эгалитаристский – все члены общества должны получать равные блага;

2) роулсианский – максимизируется полезность наименее обеспеченного лица;

3) утилитаристский – максимизируется суммарная полезность всех членов общества;

4) либертаристский – справедливость устанавливается рынком.

При очевидном противоречии указанных подходов друг другу сфера общественных финансов – именно то место, где требуется их оптимальное сочетание. Ясно, что рыночная справедливость предполагает прямую взаимосвязь между результатами и усилиями, что формирует систему мотивации к эффективному труду. В то же время регулирующая роль государства в распределении ресурсов направлена на достижение не только количественного, но и качественного роста, которому сопутствуют прогрессивные сдвиги в экономике; это достигается, например, через поддержку инновационной деятельности. Здесь уже применим утилитаристский подход, а его результаты относятся к долгосрочному периоду. В то же время в условиях объективного неравенства регионов, муниципальных образований России, обусловленного историческими различиями в развитии промышленного потенциала и финансовой системы, неравномерностью в обеспечении природными ресурсами, различием природно-климатических условий, что, например, влияет на энергозатраты, разной остротой социальных проблем и пр., требуется сочетание двух подходов в распределении общественных ресурсов: распределения по потребности (эгалитаристского подхода) и распределения по результатам труда (либертаристского подхода). Установление высокого уровня выравнивания может столкнуться с проблемой объективных показателей, отражающих потребности местных властей в тех или иных затратах, связанных с осуществлением их полномочий. Это довольно сложная задача: система должна охватывать все территориальные образования, начиная от самой маленькой деревни и кончая самым крупным городом. На политическом уровне должно быть принято решение, какую меру потребностей следует избрать, так как «правильной» меры здесь просто не существует. Исходя из этого аргумента, некоторые предпочитают ограничиться выравниванием «расходов», не стремясь к достижению полного выравнивания.

Дополнительно к этому существует и еще одна упомянутая ранее трудность, когда немногочисленная группа получателей социальной помощи обходится крайне дорого. В таких случаях более эффективно прямое вмешательство центрального правительства или предоставление средств путем субвенций.

Система ограничивается и необходимостью установления равновесия между максимально точной мерой потребностей и уровнем сложности выравнивания. Если децентрализация распространяется на многочисленные функции, то система выравнивания неизбежно будет сложной, давая тем самым повод для критики со стороны тех, кто на ней теряет, и будет всеми силами пытаться разоблачить бюрократию и непрозрачность системы, доказывая ее политическую несостоятельность.

Технические аспекты бюджетной децентрализации не меняют факт того, что бюджетные отношения между органами государственного управления являются в высшей степени делом политическим. Децентрализация бюджетных средств затрагивает бюджетные отношения по вертикали власти и распределение ресурсов между центральными и субнациональными органами власти. Если центральные органы власти рассматривают такие отношения как игру с нулевым результатом, они могут не быть склонными и фактически бояться политических последствий децентрализации. Ввиду того что децентрализация, как и другие реформы, в странах в переходном периоде требует сильной политической поддержки, успешная децентрализация нуждается в лидере на самых высоких уровнях государственного управления. Медленный темп децентрализации во многих странах с переходной экономикой говорит о весьма ограниченной приверженности в этом плане. Сторонникам децентрализации (включая сторонников в международном сообществе) нужно уметь отстаивать децентрализацию, пропагандируя в этой связи в равной мере «что» хорошего в децентрализации и «как» построить здоровые бюджетные отношения между органами государственного управления. В свою очередь, политическая экономия бюджетной децентрализации поднимает вопросы, касающиеся ее ориентированности на бедных. Политическое влияние богатых муниципалитетов (например, столичных городов) может стать основным препятствием при разработке и реализации трансфертов между государственными органами, необходимых для уменьшения горизонтальной несбалансированности.

Если предположить, что налоговый потенциал и необходимые расходы оцениваются точно, поводом для критики чрезмерного выравнивания может послужить то, что оно замедляет процесс оптимального размещения факторов производства в стране. Рабочая сила удерживается в тех районах, где ее предельная производительность ниже, чем в других местах, а выравнивание обеспечивает минимальный уровень местных услуг, ограничивая тем самым мотивацию к перемещению в районы с более интенсивным экономическим ростом.

Этот аргумент вызывает еще один вопрос: должны ли граждане, живущие в районах со слабым финансовым потенциалом, пользоваться школами, больницами, домами престарелых и другими услугами на том же уровне, что и граждане, проживающие в районах, более богатых сырьевыми ресурсами, с более развитыми инфраструктурами и прочими преимуществами.

Политические науки придают особое значение разделению процессов принятия какого-либо решения на основе принципа «деконцентрации» и принципа «децентрализации». В современной институциональной экономике это фундаментальное различие приобретает особое значение, поскольку формируются разные правила игры, оказывающие влияние на процедуры принятия решений, которым соответствуют особые траектории экономического развития. В традиционной финансовой науке и классической экономической теории проблема децентрализации государственного сектора в большей мере связана с механизмами, посредством которых происходит распределение общественных товаров и услуг между резидентами данного государства.

В децентрализованных системах распределение общественных благ зависит от относительных предпочтений населения различных субъектов федерации. Принятие решений, касающихся обеспечения общественными товарами и услугами данного субъекта федерации, отражает структуру его интересов. В этом смысле экономический взгляд на федерализм является более широким, чем политологический, поскольку последний рассматривает только формальное соответствие между объемом предоставленных общественных товаров и объемом спроса на них в данном регионе. Фактически экономисты трактуют федерализм не как абсолютное понятие, а как относительное.

Не последнюю роль в теории бюджетного федерализма играет и проблема асимметрии. Эта асимметрия существует в нескольких видах. Во-первых, особенности принятия решений в государственном секторе экономики связаны с уникальным сочетанием трех типов интересов, которыми руководствуются политики: общенациональных, групповых и личных.[6]

Если центр слаб, что наблюдается в преддверии политических выборов, доминирует асимметрия между центром и регионами, центр ассоциирует свои интересы с интересами субъектов, в поддержке которых он заинтересован. В этом случае он утрачивает свои функции эффективного арбитра.

В истории российского бюджетного федерализма можно обнаружить периоды, когда усилия центра были направлены на поддержание оппозиционных регионов (первая половина 1990-х гг.), причем в эту группу входили одновременно достаточно мощные в плане экономического потенциала субъекты Российской Федерации, заинтересованные в выделении из состава Российской Федераци, так и прокоммунистически настроенные, слабые регионы, и периоды, когда центр был заинтересован в поддержке со стороны более лояльных регионов (выборы 2000 г.). Если у первых выкупалось их право на самоопределение, то поддержка вторых была связана со стремлением смягчить общее недовольство взятым курсом реформ. Оба процесса приводили к торможению реформ, так как в обоих случаях создавались ложные экономические стимулы.

Для того чтобы децентрализация была осуществлена успешно, хорошо проработанные инициативы по ее осуществлению должны идти рука об руку с соответствующей децентрализацией политических и административных механизмов, а также согласовываться с общими бюджетными возможностями страны. Децентрализованные политические механизмы должны сделать возможным для местных сообществ выражение их предпочтений и приоритетов своим выборным официальным лицам; стимулировать местных должностных лиц реагировать на такие приоритеты и создать для местных сообществ возможность подотчетности должностных лиц. Хорошо проработанная реформа бюджетной децентрализации провалится (и никогда не материализуются ожидаемые преимущества и повышение эффективности), если для осуществления подотчетности на местном уровне отсутствуют соответствующие механизмы государственного управления. Подобным же образом местные должностные лица нуждаются в соответствующем административном инструментарии и процессах (таких как прозрачный бюджетный процесс с вовлечением общественности, качественное управление налоговыми поступлениями, контроль местного персонала), чтобы реагировать на потребности местных избирателей. Подобным образом децентрализация требует, чтобы государственные органы субнационального уровня обладали автономией в сфере найма, увольнения и оплаты труда своих сотрудников. Влияние отдельных слабых сторон в схеме бюджетных отношений между государственными органами зависит от бюджетной системы страны. Однако, помножив на вероятность провала, можно определить потенциальные риски в пропорции к размеру «потенциальных обязательств», связанных с нездоровыми мерами бюджетной децентрализации, – относительным объемом децентрализуемых ресурсов, которые могут стать обязательством для государственного сектора в случае неуспеха децентрализации. Таким образом, бюджетная децентрализация, которая вовлекает меньше бюджетных ресурсов, связана с меньшим риском, чем крупные изменения в расходных обязательствах или распределении налоговых поступлений. Таким же образом меры децентрализации, перед которыми возникают серьезные препятствия в их реализации (например, реформы, требующие значительных изменений в регулятивных процессах и процедурах), имеют более высокий шанс на провал и также сопряжены с потенциально большими бюджетными рисками. Разумеется, риски, связанные с бюджетной децентрализацией, могут быть минимизированы за счет сокращения ее масштаба. Однако это может означать отказ от крупных потенциальных преимуществ, имеющих отношение к децентрализации. Выбор компромисса страной должен зависеть не только от коллективной приемлемости риска или уклонения от него, но и от ряда технических моментов практики финансовой децентрализации, которые не так уж редко встречаются в странах с переходной экономикой.

В большинстве индустриальных стран центральное правительство передает решение многих вопросов, связанных с образованием и социальным обеспечением, на региональный и местный уровни. Такие же процессы идут и в развивающихся странах и странах с переходной экономикой. Однако для разработки новых структур правительства требуется больше времени, чем это ожидалось. В то время как расходные обязательства делегируются или передаются на более низкий уровень, контроль над доходами центральные правительства часто отказываются уступать. Эффективная децентрализация предполагает широкий набор организационных структур, которые не существовали при старой системе, и они требуют времени для развития. Сбалансированная бюджетно-налоговая децентрализация, обеспечивающая количественное совпадение рассредоточенных доходных (налоговых) источников и децентрализовано осуществляемых бюджетных расходов, а также достаточный для этого объем бюджетных и налоговых полномочий на каждом уровне бюджетно-налоговой системы, видимо, невозможна. По крайней мере, ни один пример такого рода в мировой практике не известен. Тем не менее разные страны (США, Канада, ФРГ и др.) все более приближаются к уровню сбалансированности, причем это происходит не только по причине их финансово-бюджетного благополучия, но и в связи с использованием политически корректных, социально и экономически оправданных правил и механизмов согласованного распределения полномочий и ресурсов по разным уровням государственно-территориального устройства.

Несогласованность территориально опосредованных доходов и расходов общественного сектора не только создает множество проблем политического и социального характера, но и на порядки снижает эффект бюджетно-налоговой децентрализации как таковой. Какими бы изощренными ни были в отдельности бюджетная и налоговая децентрализация, их несбалансированность может быть в какой-то степени нивелирована только действиями «центра». Чем сильнее выражен этот дисбаланс, тем больше формальная децентрализация уступает место фактической централизации бюджетно-налоговых отношений.

Хорошо функционирующая межправительственная финансовая система является ключевой для решения стратегических задач развития экономики. Во всех странах межправительственные финансы влияют на степень мобилизации ресурсов общественного сектора. Кроме того, межправительственные финансы могут также влиять на достижение макроэкономической стабильности, обеспечение социальной защиты.

Разработка и реализация процесса децентрализации бюджетных средств предусматривает тесную координацию действий как местных органов власти, так и ряда различных ведомств центрального уровня. В реформирование механизмов местных бюджетных процессов и трансфертов обычно вовлечены Министерство финансов и Казначейство. Реформа налогообложения на местном уровне требует сотрудничества с Государственной налоговой службой и департаментами Министерства финансов, занимающимися макроэкономикой и бюджетом. Для децентрализации секторных программ необходимы внимательно скоординированные действия Министерства финансов и отраслевых министерств. В отсутствие назначенного ведущего ведомства или органа координации сложно сохранить необходимый уровень координации действий различных заинтересованных ведомств. Во многих странах с переходной экономикой механизмы координирования децентрализации бюджетных средств весьма слабы на уровне центральных органов власти. В некоторых случаях нет формально назначенного конкретного органа, ответственного за государственное финансирование на местном уровне. Ни в одной из пяти исследованных стран нет межминистерского форума для координации политики решения проблем в отношениях между органами государственного управления, или внутренней координационной структуры, такой как комиссия по финансированию местных органов власти, межведомственный совет по планированию финансирования. В случае если конкретная организация и назначается институционным лидером в вопросах децентрализации, такое ведомство обычно не имеет политического или административного веса.

Даже если хорошо проработанные программы децентрализации могут усовершенствовать управление и оказать услуги государственным органам на местах, это не означает, что все ведомства государственного сектора объединены принципом децентрализованного предоставления услуг. Успешная реализация программ децентрализации должна учитывать различные ведомственные позиции, – некоторые из них явно враждебны децентрализации. Даже когда децентрализация принята как официальная политика государства, отраслевые министерства обычно оказывают сопротивление планам изменений, которые могли бы радикально снизить их роль. В таких условиях внимательная координация ведомственной деятельности может помочь найти техническое решение, которое было бы наиболее приемлемо для задействованных заинтересованных сторон.

В условиях неадекватной координации исполнительными органами сторонники децентрализации иногда ищут обходные пути, развивая альтернативные координационные механизмы с вовлечением независимых государственных организаций (НГО), доноров и парламентариев. Хотя подобные усилия могут быть ценными для оказания технической помощи и мобилизации поддержки децентрализации общественностью, маловероятно, чтобы они должным образом обеспечивали вовлеченность и координацию в исполнительной ветви власти.

С экономической точки зрения наибольший интерес представляет разделение финансовых полномочий между уровнями власти, которое находит отражение в разделении фискальных функций. Под фискальными функциями понимаются функции в бюджетно-финансовой области, выполняемые государством в целях достижения определенных экономических и политических целей. Впервые эти функции были выделены Р. Масгрэйвом в начале 1950-х гг. Среди прочих (регулирующая, контролирующая) он выделил аллокационную, распределительную и стабилизирующую. Именно эти три функции и являются фискальными, поскольку посредством их государственная власть разрешает проблемы, связанные с размещением, распределением финансовых ресурсов и стабилизацией межбюджетных отношений.

Аллокационная функция выражается в обеспечении резидентов государства общественными товарами, а также посредством ее правительство принимает решения о пропорциях разделения ресурсов на частные и общественные и осуществляет выбор самих общественных благ. Распределительная функция заключается в регулировании распределения национального дохода и богатства. Стабилизационная функция государственных финансов определяется их влиянием на макроэкономическое равновесие. Фискальные функции представляются исключительно важными, поскольку предписание каждой из них тому или иному уровню властной иерархии является залогом эффективного функционирования всей государственной системы.

Р. Масгрэйв полагал, что суть фискального федерализма состоит в том, что политика в аллокационной области должна разделяться между субъектами государства в зависимости от предпочтений резидентов соответствующих субъектов, в то время как распределительная и стабилизационная функции требуют предписания их центральному правительству. Объяснение этому следующее. Аллокационная функция наиболее пригодна для децентрализованного выполнения в той мере, в какой она касается ресурсов, необходимых для удовлетворения потребностей в локальных общественных благах. В зависимости от того, в каких границах в основном сосредотачиваются выгоды от конкретного общественного блага, аллокация ресурсов для его поставки может осуществляться территориальными органами разного уровня.

Децентрализованное выполнение стабилизационной функции неэффективно, так как региональная экономика более открыта по сравнению с национальной экономикой. Границы рынков не совпадают с административно-территориальным делением. В потреблении жителей каждого региона огромное место занимают товары, импортируемые в него из других регионов страны, так как известно, что чем выше предельная склонность к импорту, тем меньше мультипликатор расходов. Эффект изменения уровня общественных расходов в отдельном регионе не концентрируется внутри данного региона, распределяется по всем остальным регионам, поставляющим ему продукцию. Таким образом, обособленное проведение региональной макроэкономической политики порождает дополнительные экстерналии. В то же время последствия стабилизационной политики региона в масштабах всей национальной экономики вряд ли оказались бы по-настоящему значительными.

Распределительная функция в определенной степени выполняется на региональном уровне. Однако и в этой области, как правило, доминирует общенациональное начало. То или иное понимание справедливого распределения характеризует обычно целую нацию, государство, а не население отдельного города или района. Единство государства и общества оказалось бы серьезно подорванным, если бы, например, переезд из одной части страны в другую повлек за собой кардинальный пересмотр социальных гарантий, на которые вправе рассчитывать гражданин. Основные гарантии, а значит, и ключевые параметры перераспределительной политики, определяются централизованно и находят выражение в общенациональном законодательстве.

В настоящее время подобное разделение фискальных функций в правительственной иерархии является хрестоматийным и признается всеми ведущими учеными, работающими в области государственных финансов и экономики общественного сектора. Подобное разделение фискальных функций находит отражение в структуре расходов бюджетов разных уровней. Так, в федеральном бюджете России наибольший удельный вес занимают расходы на национальную оборону, государственную поддержку отраслей народного хозяйства, финансовую поддержку территорий и т. д. В бюджетах субъектов Российской Федерации и местных бюджетах выше доля расходов на финансирование социально-культурных мероприятий. При этом схожие по направленности расходы финансируются бюджетами разного уровня – в зависимости от того, обслуживание какой территории обеспечивается затратами. Например, если речь идет о народном образовании, средняя школа получает средства из местного бюджета, а вуз, привлекающий студентов со всей страны и готовящий кадры для многих регионов, – из бюджета Российской Федерации.

Р. Берд определяет децентрализацию как широкое понятие, объединяющее отличающиеся друг от друга государственные и финансовые преобразования. Деволюция – это наиболее полная форма децентрализации, когда независимые региональные и местные бюджеты ответственны за организацию и финансирование производства общественных благ, обладая при этом экономической самостоятельностью благодаря получаемым налоговым и неналоговым поступлениям. Данные субнациональные правительства могу гибко выбирать уровень финансирования необходимых услуг. Определенная финансовая помощь поступает из центрального правительства.

К собственным ресурсам местных органов власти относятся те ресурсы, уровень которых контролируется ими в пределах, установленных действующим законодательством. Речь идет о ресурсах, источником которых является данная территория и которые взимаются с местных налогоплательщиков в виде местных налогов и платежей за товары и услуги либо представляют собой доходы от собственности. Категория собственных ресурсов не ограничивается только исключительно местными налогами, но включает в себя также другие, в некоторых случаях чрезвычайно важные источники финансовых средств местных органов власти. Это могут быть сборы и платежи, доходы, связанные с собственностью на землю, владением предприятиями, финансовыми активами, а также доходы от продажи акций, имущества, земельных участков и т. д.

Понятие собственных ресурсов не означает, что местные органы власти распоряжаются ими неограниченно. На практике такое является, скорее, исключением. Например, исключительно местные налоги в большинстве случаев являются обязательными налогами[2] , элементы которых определены законом; степень свободы местных органов власти ограничивается здесь их правом определять налоговую ставку, да и то в пределах, установленных действующим законодательством, как это делается в России применительно к транспортному налогу и налогу на игровой бизнес. Если говорить о свободе использования ресурсов, то следует отметить, что собственные налоговые доходы являются нецелевыми[3] , не считая исключительных случаев, касающихся очень незначительных сумм.

Что же касается платежей за предоставление местных общественных услуг, то обычно размеры сборов и платежей определяются местными органами власти произвольно. Впрочем, в некоторых странах их пределы устанавливаются на общенациональном уровне. Однако даже в отсутствие принудительных ограничений тарифов на услуги трудно предположить (хотя бы по чисто политическим соображениям), что местные органы власти выставляют пользователям счета, превышающие реальную стоимость услуги; на практике чаще происходит обратное.

Формально сборы и платежи могут и не относиться к целевым ресурсам. Тем не менее независимо от формы их поступления в местные бюджеты логично считать, что они должны использоваться для финансирования соответствующих услуг; действительно, основой выставления счета и его смыслом является связь между предоставленной услугой и платой за нее пользователем.

Что касается доходов от собственности и от продаж, то в отношении использования движимого и недвижимого имущества муниципальных образований также могут вводиться определенные ограничения и требования национального законодательства.[4]

Статья 9.3 Европейской хартии местного самоуправления гласит: «По меньшей мере часть финансовых средств органов местного самоуправления должна поступать за счет местных налогов и платежей, ставки которых определяются органами местного самоуправления в пределах, установленных законом». Данная статья Хартии затрагивает специфический аспект децентрализации, в частности, право органов местного самоуправления на определенную степень свободы в установлении уровня местных налогов.

Сторонники такой позиции в первую очередь подчеркивают, что подобная свобода налагает на местные органы власти ответственность, заставляющую их принимать на себя определенные обязательства по предоставлению местных услуг.

Сама идея того, что право тратить средства и ответственность за финансирование должны быть возложены на один и тот же уровень власти, подразумевает необходимость для него отчитываться перед общественностью. Прозрачности расходования средств можно добиться только в том случае, если местные органы власти вынуждены финансировать свои расходы за счет собственных налоговых поступлений.

Деконцентрация предполагает децентрализацию министерств федеального правительства. Это создание региональных филиалов федеральных государственных структур. Деконцентрация с передачей определенной самостоятельности региональным отделениям дает определенную возможность принятия решений на более низком уровне.

Делегирование – это переходная форма между деволюцией и деконцентрацией. Региональные правительства ответственны за организацию определенных видов услуг и сервиса, т. е. происходит передача части полномочий и финансирования на более низкий уровень, но законодательные и нормативные вопросы остаются за центральным правительством.

Одной из ключевых проблем в теории и практике бюджетного федерализма является определение степени децентрализации при выполнении различными уровнями государственной власти своих задач. В первом приближении все функции, предписанные государству (аллокационная, распределительная, стабилизационная), должны распределяться между различными уровнями правительства с учетом возможности достижения Парето-эффективности, что, в свою очередь, зависит от следующих факторов:

а) наличия технических средств и информационных ресурсов для решения той или иной проблемы;

б) возможности достижения экономии на масштабе;

в) вероятности интернализации положительных внешних эффектов;

г) способности к адекватной формулировке задачи.

Если при теоретическом распределении функций вопрос решается достаточно легко, то гораздо более сложной является проблема нахождения оптимального разделения ресурсов, затрачиваемых на указанные цели.

Различают децентрализацию и деконцентрацию в сфере бюджетного федерализма. В пользу деволюции и деконцентрации, как правило, приводится целый ряд аргументов.

Во-первых, передача прав принятия решений на более низкий уровень связана с тем, что местные органы способны более эффективно собирать информацию, необходимую для принятия управленческих решений.

Во-вторых, укорачивается путь ее движения, что снижает возможности ее искажения. Кроме того, устраняются встречные потоки денежных средств, которые неминуемо приводят к потерям общественных ресурсов.

В-третьих, деволюция позволяет повысить демократический контроль за принятием административных решений, поскольку повышается прозрачность процесса принятия решений и снижается риск неэффективного использования ресурсов. Чем меньшее число организаций, институтов задействовано в движении тех или иных общественных ресурсов, тем прозрачнее их окончательное распределение, при этом усиливается и легитимность решений.

В-четвертых, при большой гетерогенности системы деконцентрация позволяет лучше адаптировать процесс принятия решений к системе местных приоритетов. Преференции регионов, их внутренние приоритеты могут в значительной степени не совпадать друг с другом, особенно это усиливается в условиях региональной асимметрии: при существенных различиях по природно-климатическим условиям, уровню жизни, обеспеченности социальными благами, размеру доходов, многонациональности, конфессиональное™ и пр. Да и при решении одной и той же проблемы разные регионы нередко нуждаются в различных общественных благах либо их производство и доставка требуют разных затрат.

В-пятых, в условиях деволюции у регионов появляется возможность проведения эксперимента. Однако следует отметить необходимые условия любого эксперимента:

а) возможность достаточно точно оценить (измерить) его результаты;

б) способность определить, в какой степени результаты эксперимента определяются спецификой местных условий, а в какой степени могут быть обобщены;

в) ограниченность любого эксперимента во времени и, как следствие, необратимость результатов;

г) измеримость и очевидность реальной эффективности эксперимента, если его последствия удается сконцентрировать внутри замкнутой системы, т. е. при отсутствии глобальных внешних эффектов.

В-шестых, деконцентрация позволяет подобрать наиболее эффективные местные механизмы решения проблемы, адаптировать процесс принятия решения к местным условиям.

Можно указать на два безусловных доказательства эффективности децентрализации:

1) она целесообразна в отношении благ, выгоды от производства которых локализуются в пределах данной территории;

2) она эффективнее централизации, потому что население региона, как правило, более однородно с точки зрения потребностей и наличия ресурсов для их удовлетворения, чем население страны в целом. Централизация ресурсов эффективна в случае производства чистых общественных благ, выгоды от которых получает все население страны: охрана границ, строительство электростанций.

В целом деволюция должна в большей мере способствовать повышению эффективности оказания услуг на региональном и местных уровнях, мобилизировать местные ресурсы. С другой стороны, делегирование может быть действенным, если региональные правительства смогут разработать эффективные программы в национальных интересах (образование, здравоохранение). Центральное правительство при этом должно установить в целом, сколько может быть израсходовано, определить минимальный стандарт оказываемых услуг. Не всегда полная автономия субнациональных правительств может быть приемлема. Так, в Румынии законодательством в 1990-х гг. субнациональным правительствам гарантировалась бюджетная автономия. К сожалению, в Румынии существует большое число маленьких, бедных локальных правительств, не имеющих собственных ресурсов. Автономия не может быть приемлема для маленьких сельских местных бюджетов в отличие от богатых ресурсами городов. Так, в Российской Федерации можно наблюдать смешанные формы децентрализации (табл. 2.1). В сфере образования – деконцентрация и делегирование, в правоохранительных органах – делегирование и централизация.

Таблица 2.1

Формы децентрализации в России

Экономическая наука выделяет в категории федерализма новые проблемы, которые неизбежно возникают в любой государственной системе. Важнейшим качеством бюджетной системы страны с точки зрения как правовых установлений, так и экономического содержания является ее целостность. Ни один из уровней этой системы не может считаться важнее другого: каждому отводится своя роль и любой из них незаменим в едином механизме финансового обеспечения жизнедеятельности государства.

Во-первых, возникает проблема оптимального распределения прав собственности между уровнями государственной власти. Хорошо известно, что эффективное распределение прав собственности в традиционном рыночном обмене обеспечивается тогда, когда эти права четко специфицированы, имеют эффективные механизмы защиты, а трансакционные издержки взаимодействия близки к нулю. Проблема оптимального распределения ресурсов в общественном секторе является гораздо более сложной. Современное государство по своей природе далеко от контрактного, политический обмен отличается от рыночного в силу ряда обстоятельств, например неравноправия сторон, отсутствия добровольности сделок, объективной ограниченности прав собственности (в частности, их нельзя передать, сдать в аренду более эффективному собственнику и т. д.). Принятие решений относительно распределения прав и ответственности за общественные ресурсы является ареной демонстрации политической силы, поиска ренты, связано со сменой общественных приоритетов. Все это обусловливает необходимость и важность институционального подхода к решению данной проблемы.

Поскольку проблема эффективного вертикального распределения прав собственности в общественном секторе напрямую связана со степенью спецификации этих прав, эволюцию модели бюджетного федерализма можно рассматривать как движение от размытости, нечеткости прав собственности в системе неразделенных общественных финансов к более четкому определению и закреплению этих прав вместе с формированием соответствующей внутренней организационной структуры, способствующей Парето-оптимальному распределению ресурсов. Кроме того, постепенно появляются различные механизмы расщепления (дифференциации) прав, обеспечивающие передачу этих прав в пользу тех, кто их эффективнее использует (например, система обусловленных федеральных грантов или налоговых соглашений между уровнями власти).

В то же время структура органов государственной власти (степень децентрализации, масштабы самоуправляемых единиц, их полномочия, характер взаимоотношений с центром) представляет экономический интерес в той степени, в которой они вовлечены в процесс оптимального размещения ресурсов и распределения доходов.

Во-вторых, проблема развития бюджетного федерализма тесно связана с еще одной институциональной основой – она отчетливо демонстрирует зависимость от предыдущей траектории развития. Гибкость зависит от способности индивидов к рациональной обработке информации, увеличивает диапазон выбора, но делает его более дорогим и менее предсказуемым. Данная проблема в функционировании институтов получила название парадокса Шекла (Shackle Paradox). Его удачно сформулировал Ж. Сапир: «В децентрализованном хозяйстве невозможно достичь полной стабильности и предсказуемости; но без стабильности и предсказуемости децентрализованные агенты не способны принять решение».[5]

В-третьих, современная теория бюджетного федерализма призвана решить проблему определения критериев выбора между справедливостью и эффективностью в распределении и использовании общественных ресурсов. Существуют четыре подхода к пониманию справедливости в экономической теории:

1) эгалитаристский – все члены общества должны получать равные блага;

2) роулсианский – максимизируется полезность наименее обеспеченного лица;

3) утилитаристский – максимизируется суммарная полезность всех членов общества;

4) либертаристский – справедливость устанавливается рынком.

При очевидном противоречии указанных подходов друг другу сфера общественных финансов – именно то место, где требуется их оптимальное сочетание. Ясно, что рыночная справедливость предполагает прямую взаимосвязь между результатами и усилиями, что формирует систему мотивации к эффективному труду. В то же время регулирующая роль государства в распределении ресурсов направлена на достижение не только количественного, но и качественного роста, которому сопутствуют прогрессивные сдвиги в экономике; это достигается, например, через поддержку инновационной деятельности. Здесь уже применим утилитаристский подход, а его результаты относятся к долгосрочному периоду. В то же время в условиях объективного неравенства регионов, муниципальных образований России, обусловленного историческими различиями в развитии промышленного потенциала и финансовой системы, неравномерностью в обеспечении природными ресурсами, различием природно-климатических условий, что, например, влияет на энергозатраты, разной остротой социальных проблем и пр., требуется сочетание двух подходов в распределении общественных ресурсов: распределения по потребности (эгалитаристского подхода) и распределения по результатам труда (либертаристского подхода). Установление высокого уровня выравнивания может столкнуться с проблемой объективных показателей, отражающих потребности местных властей в тех или иных затратах, связанных с осуществлением их полномочий. Это довольно сложная задача: система должна охватывать все территориальные образования, начиная от самой маленькой деревни и кончая самым крупным городом. На политическом уровне должно быть принято решение, какую меру потребностей следует избрать, так как «правильной» меры здесь просто не существует. Исходя из этого аргумента, некоторые предпочитают ограничиться выравниванием «расходов», не стремясь к достижению полного выравнивания.

Дополнительно к этому существует и еще одна упомянутая ранее трудность, когда немногочисленная группа получателей социальной помощи обходится крайне дорого. В таких случаях более эффективно прямое вмешательство центрального правительства или предоставление средств путем субвенций.

Система ограничивается и необходимостью установления равновесия между максимально точной мерой потребностей и уровнем сложности выравнивания. Если децентрализация распространяется на многочисленные функции, то система выравнивания неизбежно будет сложной, давая тем самым повод для критики со стороны тех, кто на ней теряет, и будет всеми силами пытаться разоблачить бюрократию и непрозрачность системы, доказывая ее политическую несостоятельность.

Технические аспекты бюджетной децентрализации не меняют факт того, что бюджетные отношения между органами государственного управления являются в высшей степени делом политическим. Децентрализация бюджетных средств затрагивает бюджетные отношения по вертикали власти и распределение ресурсов между центральными и субнациональными органами власти. Если центральные органы власти рассматривают такие отношения как игру с нулевым результатом, они могут не быть склонными и фактически бояться политических последствий децентрализации. Ввиду того что децентрализация, как и другие реформы, в странах в переходном периоде требует сильной политической поддержки, успешная децентрализация нуждается в лидере на самых высоких уровнях государственного управления. Медленный темп децентрализации во многих странах с переходной экономикой говорит о весьма ограниченной приверженности в этом плане. Сторонникам децентрализации (включая сторонников в международном сообществе) нужно уметь отстаивать децентрализацию, пропагандируя в этой связи в равной мере «что» хорошего в децентрализации и «как» построить здоровые бюджетные отношения между органами государственного управления. В свою очередь, политическая экономия бюджетной децентрализации поднимает вопросы, касающиеся ее ориентированности на бедных. Политическое влияние богатых муниципалитетов (например, столичных городов) может стать основным препятствием при разработке и реализации трансфертов между государственными органами, необходимых для уменьшения горизонтальной несбалансированности.

Если предположить, что налоговый потенциал и необходимые расходы оцениваются точно, поводом для критики чрезмерного выравнивания может послужить то, что оно замедляет процесс оптимального размещения факторов производства в стране. Рабочая сила удерживается в тех районах, где ее предельная производительность ниже, чем в других местах, а выравнивание обеспечивает минимальный уровень местных услуг, ограничивая тем самым мотивацию к перемещению в районы с более интенсивным экономическим ростом.

Этот аргумент вызывает еще один вопрос: должны ли граждане, живущие в районах со слабым финансовым потенциалом, пользоваться школами, больницами, домами престарелых и другими услугами на том же уровне, что и граждане, проживающие в районах, более богатых сырьевыми ресурсами, с более развитыми инфраструктурами и прочими преимуществами.

Политические науки придают особое значение разделению процессов принятия какого-либо решения на основе принципа «деконцентрации» и принципа «децентрализации». В современной институциональной экономике это фундаментальное различие приобретает особое значение, поскольку формируются разные правила игры, оказывающие влияние на процедуры принятия решений, которым соответствуют особые траектории экономического развития. В традиционной финансовой науке и классической экономической теории проблема децентрализации государственного сектора в большей мере связана с механизмами, посредством которых происходит распределение общественных товаров и услуг между резидентами данного государства.

В децентрализованных системах распределение общественных благ зависит от относительных предпочтений населения различных субъектов федерации. Принятие решений, касающихся обеспечения общественными товарами и услугами данного субъекта федерации, отражает структуру его интересов. В этом смысле экономический взгляд на федерализм является более широким, чем политологический, поскольку последний рассматривает только формальное соответствие между объемом предоставленных общественных товаров и объемом спроса на них в данном регионе. Фактически экономисты трактуют федерализм не как абсолютное понятие, а как относительное.

Не последнюю роль в теории бюджетного федерализма играет и проблема асимметрии. Эта асимметрия существует в нескольких видах. Во-первых, особенности принятия решений в государственном секторе экономики связаны с уникальным сочетанием трех типов интересов, которыми руководствуются политики: общенациональных, групповых и личных.[6]

Если центр слаб, что наблюдается в преддверии политических выборов, доминирует асимметрия между центром и регионами, центр ассоциирует свои интересы с интересами субъектов, в поддержке которых он заинтересован. В этом случае он утрачивает свои функции эффективного арбитра.

В истории российского бюджетного федерализма можно обнаружить периоды, когда усилия центра были направлены на поддержание оппозиционных регионов (первая половина 1990-х гг.), причем в эту группу входили одновременно достаточно мощные в плане экономического потенциала субъекты Российской Федерации, заинтересованные в выделении из состава Российской Федераци, так и прокоммунистически настроенные, слабые регионы, и периоды, когда центр был заинтересован в поддержке со стороны более лояльных регионов (выборы 2000 г.). Если у первых выкупалось их право на самоопределение, то поддержка вторых была связана со стремлением смягчить общее недовольство взятым курсом реформ. Оба процесса приводили к торможению реформ, так как в обоих случаях создавались ложные экономические стимулы.

Для того чтобы децентрализация была осуществлена успешно, хорошо проработанные инициативы по ее осуществлению должны идти рука об руку с соответствующей децентрализацией политических и административных механизмов, а также согласовываться с общими бюджетными возможностями страны. Децентрализованные политические механизмы должны сделать возможным для местных сообществ выражение их предпочтений и приоритетов своим выборным официальным лицам; стимулировать местных должностных лиц реагировать на такие приоритеты и создать для местных сообществ возможность подотчетности должностных лиц. Хорошо проработанная реформа бюджетной децентрализации провалится (и никогда не материализуются ожидаемые преимущества и повышение эффективности), если для осуществления подотчетности на местном уровне отсутствуют соответствующие механизмы государственного управления. Подобным же образом местные должностные лица нуждаются в соответствующем административном инструментарии и процессах (таких как прозрачный бюджетный процесс с вовлечением общественности, качественное управление налоговыми поступлениями, контроль местного персонала), чтобы реагировать на потребности местных избирателей. Подобным образом децентрализация требует, чтобы государственные органы субнационального уровня обладали автономией в сфере найма, увольнения и оплаты труда своих сотрудников. Влияние отдельных слабых сторон в схеме бюджетных отношений между государственными органами зависит от бюджетной системы страны. Однако, помножив на вероятность провала, можно определить потенциальные риски в пропорции к размеру «потенциальных обязательств», связанных с нездоровыми мерами бюджетной децентрализации, – относительным объемом децентрализуемых ресурсов, которые могут стать обязательством для государственного сектора в случае неуспеха децентрализации. Таким образом, бюджетная децентрализация, которая вовлекает меньше бюджетных ресурсов, связана с меньшим риском, чем крупные изменения в расходных обязательствах или распределении налоговых поступлений. Таким же образом меры децентрализации, перед которыми возникают серьезные препятствия в их реализации (например, реформы, требующие значительных изменений в регулятивных процессах и процедурах), имеют более высокий шанс на провал и также сопряжены с потенциально большими бюджетными рисками. Разумеется, риски, связанные с бюджетной децентрализацией, могут быть минимизированы за счет сокращения ее масштаба. Однако это может означать отказ от крупных потенциальных преимуществ, имеющих отношение к децентрализации. Выбор компромисса страной должен зависеть не только от коллективной приемлемости риска или уклонения от него, но и от ряда технических моментов практики финансовой децентрализации, которые не так уж редко встречаются в странах с переходной экономикой.