Истоки катастрофизма: циклические концепции

Открытия и новые результаты в культуре часто оказываются средством для воплощения накопленного опыта, т.е. представлений, сложившихся в прошлом. Страхи носителей устной культуры дошли до нас через письменные тексты. Так, например, ученые иудеи античности донесли до нас запас древних страхов. Он не очень обширен. Это потоки лавы, эпидемии, разверзаемая земля, иноземные завоеватели, потоп.

Древние ожидания катастроф и страхи перед ними были сделаны людьми с мифологическим, т.е. пралогическим сознанием. Мифологическими были объяснения, интерпретация грозящих катастроф, огромную роль в этом играли такие особенности устной традиции, как склонность к гиперболизации, сильная опора на эмоции, вера во всевозможные слухи. В то же время огромную роль в жизни людей играл их собственный опыт и опыт их семьи. Поэтому выводы заключались не только на основе слухов, но также на основе опыта и здравого смысла. Мир, вокруг людей, был преисполнен всяческих бедствий — наводнения, ураганы, извержения вулканов и землетрясения, пожары, эпидемии, нашествия диких зверей, враждебных племен, поведение которых относительно побежденного ими племени не слишком отличалось от поведения тех же зверей. Все это не могло не породить глубокого убеждения в естественности катастроф, и тех, что уже произошли, и тех, которых, рассуждая логически, несомненно, можно было ожидать, ибо мир был наполнен постоянно повторяющимися событиями.

Генерализация этих наблюдений произошла в мифе, в котором и были выработаны первые объяснения причин происходящих вокруг людей событий. Предвидения будущих катастроф были основаны на представлениях о циклическом времени. Убежденность в истинности выработанных представлений была неоспорима: за летом всегда наступала осень, а затем зима; жизненный цикл всегда завершался смертью. Но за зимой столь же неуклонно можно было ожидать наступления нового потепления, а на смену умершим всегда приходили новые люди, проходившие все тот же жизненный цикл. Мифы повсеместно несли в себе картины циклического мира, переживающего катастрофы и становление, как и боги, которые периодически гибли и воскресали. Достаточно вспомнить мифы об египетском Осирисе, шумеровской Иманис, греческом Адонисе. В индийском мифе речь идет о четырех югах, образующих одну большую югах, которая длится 4320000 наших лет. За это время люди проходят от золотого века к полной дезорганизации, к мировому пожару, в результате чего мир гибнет. Затем все начинается сначала.

Эти мифологические генерализации легли в основу философских идей. Они могли приобретать космологические масштабы. Например, Гераклит учил о мире, который периодически воспламеняется и угасает, погибает в мировом пожаре. Естественность и убедительность этих идей позволила им пережить и мировоззренческий переворот Нового времени. У итальянского философа Дж.Вико (1668-1744) они получили этнологическую интерпретацию. Вико считал, что все народы проходят цикл, состоящий из трех эпох. Циклы завершаются распадом всего общества. Этот “порядок установлен Божественным Провидением” (5). Субъектами циклических концепций О.Шпенглера и А.Тойнби были культуры. О.Шпенглер называл культуры “большими индивидуумами” человечества. Он полагал, что история каждой из них подобна истории отдельного человека, который в конечном итоге умирает. По А.Тойнби, цивилизации также цикличны и кончают свою жизнь распадом.

Русский мыслитель Н.Я.Данилевский считал, что существуют устойчивые общности и объединения народов, которые он называл культурно-историческими общностями. Их жизнь подчиняется циклам, которые заканчиваются тем, что они “стареют, дряхлеют и умирают” (6). Циклические идеи, сформированные людьми устной традиции, пережили ее упадок и сохранились несмотря на очевидное господство, по крайней мере в развитых странах мира, письменной культуры. Эти древние идеи живут и сегодня. В современной русской мысли их продолжил сын русской поэтессы А.Ахматовой и расстрелянного большевиками поэта Н.Гумилева, популярный сегодня в России евразиец Л.Гумилев. В качестве единицы жизни общества он выдвинул этнос. Последний, по его мнению, может существовать 1500 лет. Затем наступает обскурация, ослабление и исчезновение его системной целостности.

Открытия и новые результаты в культуре часто оказываются средством для воплощения накопленного опыта, т.е. представлений, сложившихся в прошлом. Страхи носителей устной культуры дошли до нас через письменные тексты. Так, например, ученые иудеи античности донесли до нас запас древних страхов. Он не очень обширен. Это потоки лавы, эпидемии, разверзаемая земля, иноземные завоеватели, потоп.

Древние ожидания катастроф и страхи перед ними были сделаны людьми с мифологическим, т.е. пралогическим сознанием. Мифологическими были объяснения, интерпретация грозящих катастроф, огромную роль в этом играли такие особенности устной традиции, как склонность к гиперболизации, сильная опора на эмоции, вера во всевозможные слухи. В то же время огромную роль в жизни людей играл их собственный опыт и опыт их семьи. Поэтому выводы заключались не только на основе слухов, но также на основе опыта и здравого смысла. Мир, вокруг людей, был преисполнен всяческих бедствий — наводнения, ураганы, извержения вулканов и землетрясения, пожары, эпидемии, нашествия диких зверей, враждебных племен, поведение которых относительно побежденного ими племени не слишком отличалось от поведения тех же зверей. Все это не могло не породить глубокого убеждения в естественности катастроф, и тех, что уже произошли, и тех, которых, рассуждая логически, несомненно, можно было ожидать, ибо мир был наполнен постоянно повторяющимися событиями.

Генерализация этих наблюдений произошла в мифе, в котором и были выработаны первые объяснения причин происходящих вокруг людей событий. Предвидения будущих катастроф были основаны на представлениях о циклическом времени. Убежденность в истинности выработанных представлений была неоспорима: за летом всегда наступала осень, а затем зима; жизненный цикл всегда завершался смертью. Но за зимой столь же неуклонно можно было ожидать наступления нового потепления, а на смену умершим всегда приходили новые люди, проходившие все тот же жизненный цикл. Мифы повсеместно несли в себе картины циклического мира, переживающего катастрофы и становление, как и боги, которые периодически гибли и воскресали. Достаточно вспомнить мифы об египетском Осирисе, шумеровской Иманис, греческом Адонисе. В индийском мифе речь идет о четырех югах, образующих одну большую югах, которая длится 4320000 наших лет. За это время люди проходят от золотого века к полной дезорганизации, к мировому пожару, в результате чего мир гибнет. Затем все начинается сначала.

Эти мифологические генерализации легли в основу философских идей. Они могли приобретать космологические масштабы. Например, Гераклит учил о мире, который периодически воспламеняется и угасает, погибает в мировом пожаре. Естественность и убедительность этих идей позволила им пережить и мировоззренческий переворот Нового времени. У итальянского философа Дж.Вико (1668-1744) они получили этнологическую интерпретацию. Вико считал, что все народы проходят цикл, состоящий из трех эпох. Циклы завершаются распадом всего общества. Этот “порядок установлен Божественным Провидением” (5). Субъектами циклических концепций О.Шпенглера и А.Тойнби были культуры. О.Шпенглер называл культуры “большими индивидуумами” человечества. Он полагал, что история каждой из них подобна истории отдельного человека, который в конечном итоге умирает. По А.Тойнби, цивилизации также цикличны и кончают свою жизнь распадом.

Русский мыслитель Н.Я.Данилевский считал, что существуют устойчивые общности и объединения народов, которые он называл культурно-историческими общностями. Их жизнь подчиняется циклам, которые заканчиваются тем, что они “стареют, дряхлеют и умирают” (6). Циклические идеи, сформированные людьми устной традиции, пережили ее упадок и сохранились несмотря на очевидное господство, по крайней мере в развитых странах мира, письменной культуры. Эти древние идеи живут и сегодня. В современной русской мысли их продолжил сын русской поэтессы А.Ахматовой и расстрелянного большевиками поэта Н.Гумилева, популярный сегодня в России евразиец Л.Гумилев. В качестве единицы жизни общества он выдвинул этнос. Последний, по его мнению, может существовать 1500 лет. Затем наступает обскурация, ослабление и исчезновение его системной целостности.