Страх как стимул для действия

Решительные реформы и революции достаточно часто могут быть истолкованы, как способ действия, направленный на то, чтобы справиться с опасным развитием ситуации. Авторы реформы здравоохранения, предложенной в Соединенных Штатах в 90-е годы, постоянно ссылались на катастрофическое повышение медицинских расходов и необходимость предотвращения краха системы здравоохранения. Страх утратить независимость и быть покоренным жестоким врагом, несомненно, явился мощным фактором, сыгравшим свою роль в победе союзников над противником во второй мировой войне. И Черчилль, и Сталин обращались к населению своих стран, предупреждая людей о возможной катастрофе в случае победы Гитлера.

Возьмем другой пример. Страх перед массовым голодом в России в 1992 испытывался половиной населения. Он вынудил россиян сильно расширить частные огороды и обеспечивать себя сельскохозяйственными продуктами, в результате чего материализации катастрофического страха удалось избежать. Страх перед новым Чернобылем стимулировал мировое сообщество на значительное число действий, направленных на уменьшение вероятности подобных катастроф в будущем.

Другое “материальное” действие, которое осуществимо лишь на индивидуальном или групповом, но не социетальном уровне, — бегство из зоны потенциального бедствия. В целом проблема беженцев представляет собой не что иное, как попытки людей спастись бегством под влиянием страха перед грядущим несчастьем. Так, бегство американцев в пригороды — реакция на страх перед городской преступностью. Страх — одно из побуждений для эмиграции во многих странах, включая США. Страх перед преступниками — один из наиболее мощных факторов, заставляющих людей останавливать свой выбор на определенном городе, соседской комьюнити и школе для своих детей. Эмиграция из бывшего СССР не является исключением — ее порождают разнообразные страхи, начиная от боязни восстановления политической диктатуры, гражданской войны вплоть до такого особого страха, как боязнь матерей за жизнь их сыновей, которым предстоит служба в российской армии. Страх за собственную жизнь и жизнь своих близких изгоняет людей из их домов в местах межнациональных конфликтов.

Решительные реформы и революции достаточно часто могут быть истолкованы, как способ действия, направленный на то, чтобы справиться с опасным развитием ситуации. Авторы реформы здравоохранения, предложенной в Соединенных Штатах в 90-е годы, постоянно ссылались на катастрофическое повышение медицинских расходов и необходимость предотвращения краха системы здравоохранения. Страх утратить независимость и быть покоренным жестоким врагом, несомненно, явился мощным фактором, сыгравшим свою роль в победе союзников над противником во второй мировой войне. И Черчилль, и Сталин обращались к населению своих стран, предупреждая людей о возможной катастрофе в случае победы Гитлера.

Возьмем другой пример. Страх перед массовым голодом в России в 1992 испытывался половиной населения. Он вынудил россиян сильно расширить частные огороды и обеспечивать себя сельскохозяйственными продуктами, в результате чего материализации катастрофического страха удалось избежать. Страх перед новым Чернобылем стимулировал мировое сообщество на значительное число действий, направленных на уменьшение вероятности подобных катастроф в будущем.

Другое “материальное” действие, которое осуществимо лишь на индивидуальном или групповом, но не социетальном уровне, — бегство из зоны потенциального бедствия. В целом проблема беженцев представляет собой не что иное, как попытки людей спастись бегством под влиянием страха перед грядущим несчастьем. Так, бегство американцев в пригороды — реакция на страх перед городской преступностью. Страх — одно из побуждений для эмиграции во многих странах, включая США. Страх перед преступниками — один из наиболее мощных факторов, заставляющих людей останавливать свой выбор на определенном городе, соседской комьюнити и школе для своих детей. Эмиграция из бывшего СССР не является исключением — ее порождают разнообразные страхи, начиная от боязни восстановления политической диктатуры, гражданской войны вплоть до такого особого страха, как боязнь матерей за жизнь их сыновей, которым предстоит служба в российской армии. Страх за собственную жизнь и жизнь своих близких изгоняет людей из их домов в местах межнациональных конфликтов.