Катастрофическое и депривированное сознание

Насколько уверенно можно утверждать, что предмет нашего исследования — катастрофическое сознание? В.Э.Шляпентох в своей теоретической разработке проекта (рукопись) отмечает, что в узком смысле катастрофизм связывается с природными бедствиями, например, массовым исчезновением биологических видов или вторжением космических объектов [1]. В социальной жизни разрушительные события воспринимаются таковыми в рамках определенной системы ценностей. Так, для одних распад СССР — национальная катастрофа, для других — праздник независимости России. Во всяком случае, ощущение катастрофы — это восприятие жизненного пространства как непригодного для жизни.

Здесь мы вынуждены обратиться к теории относительной депривации [2]. Исходный принцип депривационного подхода состоит в анализе величины разрыва между желаемым и достигнутым с учетом потребностей человека или группы населения. Понятно, что все элементы формулы относительной депривации многозначны. Потребности детерминированы социокультурно, связаны с общественным положением, зависят от личностных притязаний. Желаемое испытывает те же влияния и во многом определяется социально-статусными, региональными и иными формами дифференциации, неравенства в условиях жизни, а также их оценкой как легитимных или нелегитимных. Оценка достигнутого опять-таки зависит от уровня и социальных, и индивидуальных притязаний. Критериальным в нашей культуре является несомненное доминирование ценности социальной справедливости, правда, понимаемой по-разному.

Как показано в публикуемой выше статье В.Н.Шубкина, в некоторых регионах страны ощущение катастрофизма, тревожности массового сознания заметно выше, чем в других, ибо люди сравнивают положение в своем регионе с положением в других и полагают это несправедливым.

В отличие от угрозы относительной депривации, угроза депривации абсолютной связана с невозможностью обеспечения элементарных жизненных потребностей. Уровень абсолютной депривации оценивается расчетами нормативов жизнеобеспечения. В нашем же случае — это субъективные оценки опасностей, угрожающих жизни. Так, ленинградские блокадники не соотносили свое положение с положением других по критерию справедливости, страдая от абсолютной депривации. Ощущение катастрофы близко к состоянию абсолютной депривации, то есть восприятию наличных условий как угрожающих самой жизни. Под этим углом зрения мы и рассмотрим латентную структуру тревог и страхов, переживаемых населением России.

Насколько уверенно можно утверждать, что предмет нашего исследования — катастрофическое сознание? В.Э.Шляпентох в своей теоретической разработке проекта (рукопись) отмечает, что в узком смысле катастрофизм связывается с природными бедствиями, например, массовым исчезновением биологических видов или вторжением космических объектов [1]. В социальной жизни разрушительные события воспринимаются таковыми в рамках определенной системы ценностей. Так, для одних распад СССР — национальная катастрофа, для других — праздник независимости России. Во всяком случае, ощущение катастрофы — это восприятие жизненного пространства как непригодного для жизни.

Здесь мы вынуждены обратиться к теории относительной депривации [2]. Исходный принцип депривационного подхода состоит в анализе величины разрыва между желаемым и достигнутым с учетом потребностей человека или группы населения. Понятно, что все элементы формулы относительной депривации многозначны. Потребности детерминированы социокультурно, связаны с общественным положением, зависят от личностных притязаний. Желаемое испытывает те же влияния и во многом определяется социально-статусными, региональными и иными формами дифференциации, неравенства в условиях жизни, а также их оценкой как легитимных или нелегитимных. Оценка достигнутого опять-таки зависит от уровня и социальных, и индивидуальных притязаний. Критериальным в нашей культуре является несомненное доминирование ценности социальной справедливости, правда, понимаемой по-разному.

Как показано в публикуемой выше статье В.Н.Шубкина, в некоторых регионах страны ощущение катастрофизма, тревожности массового сознания заметно выше, чем в других, ибо люди сравнивают положение в своем регионе с положением в других и полагают это несправедливым.

В отличие от угрозы относительной депривации, угроза депривации абсолютной связана с невозможностью обеспечения элементарных жизненных потребностей. Уровень абсолютной депривации оценивается расчетами нормативов жизнеобеспечения. В нашем же случае — это субъективные оценки опасностей, угрожающих жизни. Так, ленинградские блокадники не соотносили свое положение с положением других по критерию справедливости, страдая от абсолютной депривации. Ощущение катастрофы близко к состоянию абсолютной депривации, то есть восприятию наличных условий как угрожающих самой жизни. Под этим углом зрения мы и рассмотрим латентную структуру тревог и страхов, переживаемых населением России.