Эпидемия социальной тревожности

Предполагалось, что в известной мере беспокойства и страхи могут быть вызваны повышенным уровнем индивидуального невротизма. В современном мире, в индустриальных, урбанизированных обществах невротизм становится нормой. Но даже если это и так, то всегда найдутся более или менее уравновешенные люди, которые адекватно реагируют на окружающее, и такие, которые видят опасность там, где психически уравновешенный человек ее не усматривает. Поэтому правомерен вопрос: насколько тревоги и беспокойства, связанные с реальными или предположительными (иногда и воображаемыми) угрозами, объясняются общеличностной, индивидуальной тревожностью людей. Последняя фиксировалась стандартным тестом общей обеспокоенности (General anxiety): бессонница, низкая самооценка, неадаптированность к ситуации versus, уверенность в себе, ощущение бодрости и т.п. (табл.1).

62,5% опрошенных в нашей выборке могут быть отнесены к умеренно тревожным: 50% из них сообщают, что стали раздражительны, 27,7% – что страдают бессонницей, 35% – что не испытывают чувства бодрости и т.д., а иные испытывают некоторые из этих состояний одновременно. Около 20% ощущают полный или почти полный синдром, диагностирующий высокую общеличностную тревожность.

Большинство опрошенных утверждают, что начали испытывать беспокойство и страхи с началом реформ (23%) или в последние годы (48%). Около 20% испытывали беспокойства “с момента, когда начали задумываться над жизнью”, — это те же 20% страдающих высокой общеличностной тревожностью.

Высокая тревожность по индексу катастрофизма В.Н.Шубкина (то есть опасения конкретных социальных и природных событий), равно как и по тесту общей тревожности, более явно выражена в группе лиц 40-49-летнего возраста и старше 60 лет, а также у женщин в сравнении с мужчинами и у лиц с низким уровнем образования. Иными словами, тревоги в восприятии реальности выше у наименее адаптируемой части населения, менее защищенной в силу материального и физического состояния и с относительно меньшим информационным потенциалом.

Проверялась гипотеза: насколько страхи и обеспокоенность людей различными проблемами связаны с их представлениями о том, что теми же проблемами обеспокоены и другие. Иными словами, можно ли сказать, что исследуемая нами тревожность (катастрофизм) переживается, ощущается людьми как явление социальное, а не как их особое, индивидуальное состояние.

Коэффициент сопряженности для признака “В какой мере перечисленные ниже бедствия кажутся опасными лично для вас и ваших близких?” (это довольно опасно; очень опасно, это гибельно; затрудняюсь ответить) и признака “Как вы думаете, как много людей обеспокоены перечисленными ниже опасностями?” (весьма немногие; достаточно много; большинство людей; затрудняюсь ответить) по всем классам опасностей – социально-экономических, экологических, вызванных глобальными силами зла и т.д., – значим на уровне 0,001% и колеблется в пределах 0,41-0,442. Такие же связи получены для таблиц сопряженности: представление об опасностях лично для себя versus опасностях для себя и своих близких – от 0,39 до 0,42 (р<0,001); представления об опасностях лично для себя versus насколько другие люди опасаются того же самого” – от 0,39 до 0,45 (р<0,001).

Например, более 50% из тех, кто сообщает, что их лично очень тревожат неожиданные природные, или экономические, или политические бедствия, считают, что то же самое тревожит большинство людей, 30% полагают, что это тревожит достаточно многих граждан. Из тех, кто считает достаточно вероятными экологические бедствия, 43% полагают, что этим же обеспокоено большинство, и 12% — многие. И, напротив, люди, которые не испытывают особого беспокойства или затрудняются определить свое отношение к этим проблемам, полагают, что и другие мало обеспокоены или же, как и они, не могут выразить своего определенного отношения. Из тех, например, кто не знает, насколько вероятны упомянутые в опросе опасности, около 30% не знают, обеспокоены ли этим другие, 30% считают, что этим обеспокоены немногие. Зона неопределенности составляет здесь около 60%. Для тех же, кто выражает явное беспокойство, зона неуверенности в обеспокоенности других сужена до 30-40%.

Из этого краткого анализа можно сделать следующие выводы: немалая часть населения (в среднем двое из десяти человек) страдает повышенной общеличностной тревожностью, усугубляемой социально-экономической нестабильностью, хотя истоки их невротизма глубже и должны быть объяснены фактами их биографии. Кроме того, до 70% опрошенных обнаруживают более или менее выраженное состояние социальной тревожности. Свои страхи и беспокойства, в отличие от первой группы, они считают типичными для многих других или для большинства населения и прямо связывают с реформами и нестабильностью общества в наше время. Следовательно, мы имеем дело с проявлениями именно социальной, эпидемиологической тревожности в том смысле, что она порождается в качестве массового явления как социально обусловленная эпидемия страхов и беспокойств.

Предполагалось, что в известной мере беспокойства и страхи могут быть вызваны повышенным уровнем индивидуального невротизма. В современном мире, в индустриальных, урбанизированных обществах невротизм становится нормой. Но даже если это и так, то всегда найдутся более или менее уравновешенные люди, которые адекватно реагируют на окружающее, и такие, которые видят опасность там, где психически уравновешенный человек ее не усматривает. Поэтому правомерен вопрос: насколько тревоги и беспокойства, связанные с реальными или предположительными (иногда и воображаемыми) угрозами, объясняются общеличностной, индивидуальной тревожностью людей. Последняя фиксировалась стандартным тестом общей обеспокоенности (General anxiety): бессонница, низкая самооценка, неадаптированность к ситуации versus, уверенность в себе, ощущение бодрости и т.п. (табл.1).

62,5% опрошенных в нашей выборке могут быть отнесены к умеренно тревожным: 50% из них сообщают, что стали раздражительны, 27,7% – что страдают бессонницей, 35% – что не испытывают чувства бодрости и т.д., а иные испытывают некоторые из этих состояний одновременно. Около 20% ощущают полный или почти полный синдром, диагностирующий высокую общеличностную тревожность.

Большинство опрошенных утверждают, что начали испытывать беспокойство и страхи с началом реформ (23%) или в последние годы (48%). Около 20% испытывали беспокойства “с момента, когда начали задумываться над жизнью”, — это те же 20% страдающих высокой общеличностной тревожностью.

Высокая тревожность по индексу катастрофизма В.Н.Шубкина (то есть опасения конкретных социальных и природных событий), равно как и по тесту общей тревожности, более явно выражена в группе лиц 40-49-летнего возраста и старше 60 лет, а также у женщин в сравнении с мужчинами и у лиц с низким уровнем образования. Иными словами, тревоги в восприятии реальности выше у наименее адаптируемой части населения, менее защищенной в силу материального и физического состояния и с относительно меньшим информационным потенциалом.

Проверялась гипотеза: насколько страхи и обеспокоенность людей различными проблемами связаны с их представлениями о том, что теми же проблемами обеспокоены и другие. Иными словами, можно ли сказать, что исследуемая нами тревожность (катастрофизм) переживается, ощущается людьми как явление социальное, а не как их особое, индивидуальное состояние.

Коэффициент сопряженности для признака “В какой мере перечисленные ниже бедствия кажутся опасными лично для вас и ваших близких?” (это довольно опасно; очень опасно, это гибельно; затрудняюсь ответить) и признака “Как вы думаете, как много людей обеспокоены перечисленными ниже опасностями?” (весьма немногие; достаточно много; большинство людей; затрудняюсь ответить) по всем классам опасностей – социально-экономических, экологических, вызванных глобальными силами зла и т.д., – значим на уровне 0,001% и колеблется в пределах 0,41-0,442. Такие же связи получены для таблиц сопряженности: представление об опасностях лично для себя versus опасностях для себя и своих близких – от 0,39 до 0,42 (р<0,001); представления об опасностях лично для себя versus насколько другие люди опасаются того же самого” – от 0,39 до 0,45 (р<0,001).

Например, более 50% из тех, кто сообщает, что их лично очень тревожат неожиданные природные, или экономические, или политические бедствия, считают, что то же самое тревожит большинство людей, 30% полагают, что это тревожит достаточно многих граждан. Из тех, кто считает достаточно вероятными экологические бедствия, 43% полагают, что этим же обеспокоено большинство, и 12% — многие. И, напротив, люди, которые не испытывают особого беспокойства или затрудняются определить свое отношение к этим проблемам, полагают, что и другие мало обеспокоены или же, как и они, не могут выразить своего определенного отношения. Из тех, например, кто не знает, насколько вероятны упомянутые в опросе опасности, около 30% не знают, обеспокоены ли этим другие, 30% считают, что этим обеспокоены немногие. Зона неопределенности составляет здесь около 60%. Для тех же, кто выражает явное беспокойство, зона неуверенности в обеспокоенности других сужена до 30-40%.

Из этого краткого анализа можно сделать следующие выводы: немалая часть населения (в среднем двое из десяти человек) страдает повышенной общеличностной тревожностью, усугубляемой социально-экономической нестабильностью, хотя истоки их невротизма глубже и должны быть объяснены фактами их биографии. Кроме того, до 70% опрошенных обнаруживают более или менее выраженное состояние социальной тревожности. Свои страхи и беспокойства, в отличие от первой группы, они считают типичными для многих других или для большинства населения и прямо связывают с реформами и нестабильностью общества в наше время. Следовательно, мы имеем дело с проявлениями именно социальной, эпидемиологической тревожности в том смысле, что она порождается в качестве массового явления как социально обусловленная эпидемия страхов и беспокойств.