34

сердце», к нему не подобрать — в этом весь Ильин. Не случайно замеча­тельный русский художник Юрий Селиверстов готовился создать портрет Ильина к своей «Русской думе», опираясь на лейтмотив жизни этого мыслителя — Поющее сердце... и только преждевременная смерть худож­ника помешала осуществлению этого замысла, близкого к образу реального Ильина.

Каким же был Ильин в частной жизни и вне своей философской и политической деятельности? Любопытно наблюдение его ученика Р. Зиле: «Настоящая культура отдыха — вот что доминирует у Ивана Александровича в часы и дни досуга. Он часто и много говорил нам о це­лительной необходимости отпускать напряжение и перенапряжение, полушутливо употребляя немецкое слово «Епирапгшгцу» (Энтшпаннунп дословно — отпущенность или отпущение напряжения, разряжение),— и, уже совсем шутливо, любил выговаривать это на русский лад: «Энтшпаннунгование»133. Далее Зиле замечает, что Ильин «никогда не допускал заполнения часов досуга пошлыми содержаниями и пошлы­ми развлечениями. <...> Он любил шутки и каламбуры и был большим мастером и артистом в этой области, напоминая этим жизнерадостный облик Пушкина. <...> Иван Александрович очень любил музыку, был большим знатоком этого искусства. Особенно любил он разбирать партитуры русских опер, любовно показывая на рояле своему собесед­нику прелесть той или иной модуляции, той или иной гармонии»134. Об этом же пишет Н. Рыбинский. «В частной жизни он (Ильин.— Ю. Л.) был очень интересный, высококультурный человек, большой знаток музыки, связанный личною дружбой с С. В. Рахманиновым, о котором он рассказывал много интересного. Владение духовным мечом связало его дружбой с архиепископом Иоанном Рижским, который уговаривал И. А. Ильина принять духовный сан, чтобы с церковной кафедры бо­роться с охватывающим мир материализмом»135. Но, пожалуй, самая верная духовная связь была у Ильина с писателем-эмигрантом Иваном Сергеевичем Шмелевым: они дружили семьями. Ильин написал фунда­ментальное исследование «О тьме и просветлении. Книга художествен­ной критики. Бунин — Ремизов — Шмелев», Шмелеву он посвятил свою статью «Искусство и вкус толпы». А Шмелев, как и мы теперь знаем, посвятил Наталии Николаевне и Ивану Александровичу Ильиным свое дивное творение «Лето Господне». Н. П. Полторацкий подготовил к изданию их переписку — «Переписка двух Иванов».

Вернемся, однако, в Швейцарию. Хотя запрет на политическую деятельность и здесь для Ильина существовал, он не переставал думать и писать о России. С 1948 года регулярно направляет, правда, без подписи, листки бюллетеней (всего их было 215) для единомышленников РОВСа (потом они составили двухтомник «Наши задачи»),

сердце», к нему не подобрать — в этом весь Ильин. Не случайно замеча­тельный русский художник Юрий Селиверстов готовился создать портрет Ильина к своей «Русской думе», опираясь на лейтмотив жизни этого мыслителя — Поющее сердце... и только преждевременная смерть худож­ника помешала осуществлению этого замысла, близкого к образу реального Ильина.

Каким же был Ильин в частной жизни и вне своей философской и политической деятельности? Любопытно наблюдение его ученика Р. Зиле: «Настоящая культура отдыха — вот что доминирует у Ивана Александровича в часы и дни досуга. Он часто и много говорил нам о це­лительной необходимости отпускать напряжение и перенапряжение, полушутливо употребляя немецкое слово «Епирапгшгцу» (Энтшпаннунп дословно — отпущенность или отпущение напряжения, разряжение),— и, уже совсем шутливо, любил выговаривать это на русский лад: «Энтшпаннунгование»133. Далее Зиле замечает, что Ильин «никогда не допускал заполнения часов досуга пошлыми содержаниями и пошлы­ми развлечениями. <...> Он любил шутки и каламбуры и был большим мастером и артистом в этой области, напоминая этим жизнерадостный облик Пушкина. <...> Иван Александрович очень любил музыку, был большим знатоком этого искусства. Особенно любил он разбирать партитуры русских опер, любовно показывая на рояле своему собесед­нику прелесть той или иной модуляции, той или иной гармонии»134. Об этом же пишет Н. Рыбинский. «В частной жизни он (Ильин.— Ю. Л.) был очень интересный, высококультурный человек, большой знаток музыки, связанный личною дружбой с С. В. Рахманиновым, о котором он рассказывал много интересного. Владение духовным мечом связало его дружбой с архиепископом Иоанном Рижским, который уговаривал И. А. Ильина принять духовный сан, чтобы с церковной кафедры бо­роться с охватывающим мир материализмом»135. Но, пожалуй, самая верная духовная связь была у Ильина с писателем-эмигрантом Иваном Сергеевичем Шмелевым: они дружили семьями. Ильин написал фунда­ментальное исследование «О тьме и просветлении. Книга художествен­ной критики. Бунин — Ремизов — Шмелев», Шмелеву он посвятил свою статью «Искусство и вкус толпы». А Шмелев, как и мы теперь знаем, посвятил Наталии Николаевне и Ивану Александровичу Ильиным свое дивное творение «Лето Господне». Н. П. Полторацкий подготовил к изданию их переписку — «Переписка двух Иванов».

Вернемся, однако, в Швейцарию. Хотя запрет на политическую деятельность и здесь для Ильина существовал, он не переставал думать и писать о России. С 1948 года регулярно направляет, правда, без подписи, листки бюллетеней (всего их было 215) для единомышленников РОВСа (потом они составили двухтомник «Наши задачи»),