8

аскезой — все строго расчислено, вплоть до того, сколько двугривенных можно в месяц потратить на извозчика; концерты, театр под запретом, а Ильин страстно любил музыку и Художественный театр36. Квартира, две маленькие комнаты, блистала чистотой — заслуга Наталии, жены»37.

Здесь Герцык вскользь упоминает о том, что Ильин в молодости был революционером и, более того, эсдеком. Об увлечении Ильина революционными идеями говорит в своих воспоминаниях и Н. Н. Алек­сеев: «Ильин в молодости своей увлекался анархизмом и был крайним революционером. В годы первой революции он написал брошюру под псевдонимом, если не ошибаюсь38, А. Иванов «Бунт Стеньки Разина», где прославлял деяния этого вождя «народной обороны» (издана была, сколько помню, у Парамонова в «Донской речи»). Помню, как однаж­ды — это было в 1905 году — я зашел к нему по какому-то делу, жил он тогда на Молчановке, в небольшом домике, на втором этаже. Когда я подходил к нему, за мной шел человек в лохматой, барашковой шапке, с поднятым по уши воротником и выглядывающей из-под воротника черной бородой,— фигура, надо сказать, очень мрачная. В руках он нес небольшую плетеную корзинку, какие в России брали с собою в до­рогу пассажиры третьего класса. Когда я вошел в подъезд дома Ильина, человек поотстал. Отпер мне Ильин, ввел в маленький его кабинетик. Только что я уселся, последовал новый звонок. Дверь в прихожую была отворена, и я увидел, что следовавший за мною человек тоже шел к Ильину. Они о чем-то пошептались, человек ушел, а корзиночку Ильин внес в кабинет и осторожно поставил в комнате. Переговорив с Ильиным, я начал уходить и, двигаясь через маленькую комнату в прихожую, нечаянно задел корзиночку ногой. «Осторожно, Николай Николаевич,— воскликнул Ильин, указывая на корзиночку,— в ней бомбы»39.

О бомбах имеется еще одно свидетельство, его двоюродной сестры Любови Яковлевны Гуревич40: «В этот период (1911 — 1914 гг.— Ю. Л.) И. А. Ильин в общественных и политических вопросах находился на середине того пути, который он проделал от революционных настроений в годы студенчества, с хранением бомб для с.-р. у себя на дому, к настро­ениям крайне правым...»41

Более определенное свидетельство этому находим у того же Вишня­ка. Он описывает эпизод, когда московские студенты по призыву эсеров вышли 5 декабря 1904 года на Тверскую с лозунгом «В борьбе обретешь ты право свое!» выразить протест градоначальнику Петербурга Клейгесу за разгон студенческой демонстрации. И многие из них были задержаны, «опрашивали медленно и долго. Потом одних вызвали,— среди них был Ив. Ал. Ильин,— других, в том числе меня, оставили. Мы гадали, чья участь предпочтительнее. Оказалось, что вызывали «агнцев». К «козли-

аскезой — все строго расчислено, вплоть до того, сколько двугривенных можно в месяц потратить на извозчика; концерты, театр под запретом, а Ильин страстно любил музыку и Художественный театр36. Квартира, две маленькие комнаты, блистала чистотой — заслуга Наталии, жены»37.

Здесь Герцык вскользь упоминает о том, что Ильин в молодости был революционером и, более того, эсдеком. Об увлечении Ильина революционными идеями говорит в своих воспоминаниях и Н. Н. Алек­сеев: «Ильин в молодости своей увлекался анархизмом и был крайним революционером. В годы первой революции он написал брошюру под псевдонимом, если не ошибаюсь38, А. Иванов «Бунт Стеньки Разина», где прославлял деяния этого вождя «народной обороны» (издана была, сколько помню, у Парамонова в «Донской речи»). Помню, как однаж­ды — это было в 1905 году — я зашел к нему по какому-то делу, жил он тогда на Молчановке, в небольшом домике, на втором этаже. Когда я подходил к нему, за мной шел человек в лохматой, барашковой шапке, с поднятым по уши воротником и выглядывающей из-под воротника черной бородой,— фигура, надо сказать, очень мрачная. В руках он нес небольшую плетеную корзинку, какие в России брали с собою в до­рогу пассажиры третьего класса. Когда я вошел в подъезд дома Ильина, человек поотстал. Отпер мне Ильин, ввел в маленький его кабинетик. Только что я уселся, последовал новый звонок. Дверь в прихожую была отворена, и я увидел, что следовавший за мною человек тоже шел к Ильину. Они о чем-то пошептались, человек ушел, а корзиночку Ильин внес в кабинет и осторожно поставил в комнате. Переговорив с Ильиным, я начал уходить и, двигаясь через маленькую комнату в прихожую, нечаянно задел корзиночку ногой. «Осторожно, Николай Николаевич,— воскликнул Ильин, указывая на корзиночку,— в ней бомбы»39.

О бомбах имеется еще одно свидетельство, его двоюродной сестры Любови Яковлевны Гуревич40: «В этот период (1911 — 1914 гг.— Ю. Л.) И. А. Ильин в общественных и политических вопросах находился на середине того пути, который он проделал от революционных настроений в годы студенчества, с хранением бомб для с.-р. у себя на дому, к настро­ениям крайне правым...»41

Более определенное свидетельство этому находим у того же Вишня­ка. Он описывает эпизод, когда московские студенты по призыву эсеров вышли 5 декабря 1904 года на Тверскую с лозунгом «В борьбе обретешь ты право свое!» выразить протест градоначальнику Петербурга Клейгесу за разгон студенческой демонстрации. И многие из них были задержаны, «опрашивали медленно и долго. Потом одних вызвали,— среди них был Ив. Ал. Ильин,— других, в том числе меня, оставили. Мы гадали, чья участь предпочтительнее. Оказалось, что вызывали «агнцев». К «козли-