КАК РЕШАЕТСЯ ЛОГИЧЕСКАЯ СТРУКТУРА ВОПРОСА?

К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 

 

Мы выяснили, что логическая структура вопроса оказывается полностью идентичной логической структуре суждения. Таким и пред­ставляет собой выражение: если S, то P, или (S  ®    P).

В принципе, эта мысль не нова, и такие попытки уже были. «Воп­рос представляет особое суждение, в котором различаются субъект, предикат и связка. Характерной особенностью этого рода суждения яв­ляется наличность элементов неизвестности. Порою эта неизвестность порождает связку между субъектом и предикатом..., порою субъект..., порою же предикат...» Мы видим, что перед нами, можно сказать, са­мое непосредственное сведение вопроса к суждению. В последствии об этом стали говорить более осторожно; но самое главное в последую­щих исследованиях стали искать некоторою общую основу для такой редукции.

Отличие нашего сведения вопроса к суждению заключается в том, что здесь нет никакого сведения, они выступают как одно и то же вы­ражение, но только приобретают различные формы в едином процессе сознания. Редукция вопроса к суждению была приемлема для вопроса первого типа, но оказалась полностью неприемлемой для вопроса вто­рого типа. И в самом деле, если в вопросе «Колумб открыл Америку?» можно выделить все три части логической структуры суждения с эле­ментом неопределенности одного из них, то в вопросе «Кто открыл Америку?» один из элементов трехчленной структуры полностью от­сутствует. Это послужило поводом к тому, чтобы отказаться от сведе­ния логической структуры вопроса к логической структуре суждения и рассматривать первое как полностью самостоятельное и специфиче­ское образование. Но при анализе логической структуры вопроса и в попытках рассмотрения ее через суждение нередко забывали о том, что вопрос обя­зательно соединен с ответом, что они вместе выступают как единое це­лое. Об этом вспоминали только при анализе второго типа вопроса. Ча­ще всего получалось так, что вопрос рассматривался как предложение, имеющее вопросительный характер. Ответ находился по другую сто­рону вопроса — у отвечающего и имел свою независимую логическую структуру; он связывался с тем, что снимал неопределенность неизве­стной части вопросительного предложения. Сам же по себе ответ имел логическую структуру полностью идентичного суждения; таким он рассматривался, и ни у кого не вызывало никаких возражений.

И в самом деле, ответ — это утвердительное положение, которое так выступает в системе вопроса и ответа. Однако, сразу же возникал целый ряд сложностей: почему вопрос, как форма мысли, рассматри­вается в качестве вопросительного предложения без ответа?; если вес­ти речь о вопросно-ответных отношениях, то почему в логической структуре вопроса нет места логической структуре ответа?; наконец, почему вопрос имеет один логический статус, а ответ другой?; имеются и другие сложные, неясные моменты.

Мы выяснили, что ответ имеет относительную самостоятельность и обладает своей собственной структурой, что природа его связи с воп­росом оказывается довольно сложной и что она значительно сложнее, чем это предполагали логики, когда решали логическую природу отве­та. Все это привело к попыткам каким-то образом соединить вопрос и ответ в единую логическую структуру вопросно-ответных отношений, в частности, в связи с попытками логического исчисления вопросов, т. е. представления последних в некоторой взаимосвязи. Эту проблему нельзя было решить без обращения к ответу, к его логической струк­туре и его взаимосвязи с вопросом.

Логическая интерпретация системы вопроса и ответа осуществля­лась, довольно интересно, хотя и упрощенно: вопрос рассматривался как элемент общей логической структуры вопроса и ответа без обра­щения к собственной логической структуре. Аналогично рассматри­вался и ответ, т. е. без своей внутренней структуры. Так вопрос пер­вого типа рассматривался как Q? (X, Хn), вопрос второго типа как (X1 ... Хn) Q? В приведенных примерах, вопрос первого типа состоит из двучленной матрицы ответа; во втором типе вопроса матрица ответа остается неопределенной. Но в любом случае ответ рассматривается как нечто отличное от вопроса, даже в вопросе первого типа, когда матрица ответа по существу полностью повторяет матрицу вопроса.

Нет сомнения в том, что ответ отличается от вопроса (не только первого типа), и что они между собой взаимосвязаны. Но если отличие их понятно и объяснимо, то проблема логической взаимосвязи вопроса и ответа остается далекой от своего решения; и представление о логи­ческой структуре вопросно-ответных отношений, как состоящей из вопроса и ответа (матрицы определенных ответов), конечно явно не­достаточное.

В литературе по логической структуре вопроса, в нашем представ­лении, лишь, однажды было сделано замечание, показывающее зави­симость вопроса и ответа, которое позволяло сделать необходимый нам вывод. К сожалению, этого не произошло. Для того, чтобы понять суть этого замечания, мы приведем выдержку из книги К. А. Сергеева и А. Н. Соколова «Логический анализ форм научного поиска»: «Элемен­тарный (или матричный) ответ — это такое предложение, которое имеет структуру вопроса. Элементарным ответом на вопрос первого типа является сама матрица этого вопроса или ее отрицание; так на вопрос? U элементарным ответом является U или ù U».

Иначе говоря, этот дихотомический вопрос содержит в себе ответ, а точнее, содержание ответа такое же, как и вопроса. Однако в вопросе оно находится в неопределенном состоянии, или как возможное истин­ное знание, в отличие от положительного знания, содержащегося в от­вете. Отсюда следует, что ответ представляет собой лишь подтвержде­ние или отрицание содержания вопроса, а в конечном итоге подтвер­ждение или отрицание и нашей концепции. Как следует из приведен­ной выдержки (в неявной форме у авторов это есть), и вопрос, и ответ по своему содержанию — идентичны.

Сказать, что вопрос и ответ представляют одно и то же, еще не достаточно (как впрочем и утверждать, что они различаются). Если мы сказали, что вопрос и ответ по своему содержанию одно и то же (а в дихотомических вопросах, или вопросах первого типа это видно не­вооруженным глазом), то соответственно и их логическая структура также должна быть идентичной. Ответ представляет собой суждение с утвердительным значением, со своей логической формой (S ® Р), т. е. содержит субъект, предикат и связку; и какой бы ответ мы ни взяли, он будет иметь эту логическую трехчленную структуру, если S, то Р. Следовательно, если ответ имеет логическую структуру суждения, и если его содержание полностью идентично содержанию вопроса, то значит и логическая структура их одинакова  т. е. S ® Р. Тем самым мы подошли к решению поставленной проблемы, и логическую форму вопроса (во всяком случае без сомнения для первого типа вопроса), можно записать следующим образом:

 


[ (S ® P)  V  (S ® P) ] ?

 

Читается таким образом: («Колумб открыл Америку» или «Ко­лумб не открыл Америку?»). В таком виде вопрос предстает перед от­вечающим, который и выбирает один из вариантов ответа, т. е. согла­шается или не соглашается с мыслью о том, что Колумб открыл Аме­рику. Как видно из приведенной логической структуры, она практиче­ски идентична для первой и второй половины.

В научном обиходе существовало мнение о том, что исходя из природы дихотомических вопросов можно считать вопрос и суждение идентичными по своей логической структуре. Все было бы хорошо, од­нако подобное мнение не укладывалось в структуру вопроса второго типа, например: «Кто открыл Америку?». Здесь ответ вроде бы и име­ется в вопросе, во всяком случае его элементы, но представить его как логическую структуру ответа и таким образом идентифицировать их содержание, как в вопросе первого типа, практически не удавалось. Впрочем попытки такие были. Авторы, на исследования которых мы ссылались, далее писали: «Элементарный ответ на вопрос второго типа есть предложение, которое образуется в результате подстановки посто­янных (С1 ...Сn) на место (Х1 ... Хn) в матрице вопроса при условии, что такие постоянные относятся к объему неизвестных в данном воп­росе, т. е. элементарным ответом па вопрос (X1 ... Хn) является выра­жение и (С1 ... Сn). Например, на вопрос: «Кто открыл Америку?» элементарными ответами являются следующие предложения: «Колумб открыл Америку», «Магеллан открыл Америку» и т. д.

В вопросе второго типа на место неизвестного, обозначаемого воп­росительным оператором, подставляются какие-то постоянные, кото­рые (во всяком случае потенциально) могут быть ответом на данный вопрос.

Но ведь по сути дела здесь речь идет о переводе вопроса второго типа, или сложного вопроса, к дихотомическому. Вопрос: «Кто открыл Америку?» можно представить серией дихотомических вопросов, на­пример: «Магеллан открыл Америку?» (с альтернативами «да», «нет»); «Колумб открыл Америку?» — («да», «нет») и т. д. И хотя авторы об этом не говорят, тем не менее по существу они подталкивают нас к правильному ответу.

Встречаются и прямые высказывания о сведении вопроса второго типа к вопросу первого типа. В частности, можно встретить следующее положение у Ю. И. Зуева: «Поскольку в многочленном вопросе требу­ется избрать один из нескольких элементов предиката, поскольку он может быть представлен как такой вопрос, который включает в свой состав в каждом данном случае строго определенное количество изве­стных двучленных вопросов. Вот почему ответ на многочленный воп­рос сводится в конечном счете к ответам на соответствующий двучлен­ный вопрос. На самом деле, чтобы ответить на вопрос «это слово — дополнение или обстоятельство места?» мы должны ответить на соот­ветствующие двучленные вопросы: «Это слово — дополнение?», «Это слово — обстоятельство места?»

К сожалению, автор только высказал эту мысль, но не обосновал природу этого явления. Не показал, почему элемент предиката в мно­гочленном вопросе (или вопросе второго типа) может быть представ­лен как содержащий определенное количество двучленных вопросов и каким образом этот многочленный вопрос может быть сведен к серии двучленных вопросов. Ограничившись дизъюнктивным вопросом (ко­торый и в самом деле очень хорошо и просто раскладывается на два дихотомических вопроса), мы не сможем понять каким образом другие многочленные вопросы (недизъюнктивного характера) могут быть вы­ражены через двучленные вопросы. А на самом деле это очень важно, поскольку не всегда можно однозначно свести вопросы первого типа ко вторым, если не вскрыть их логическую природу.

Если же количество возможных ответов будет хоть каким-либо образом ограничено, то так можно было бы поступить и это был бы хороший выход из сложного положения по определению логической структуры вопроса. При неограниченном количестве возможных отве­тов, как в выше приведенном примере, сведение вопроса второго типа к дихотомическому по существу теряет смысл. Поэтому вопрос второго типа стали рассматривать как особый специфический вопрос, имею­щий свою структуру и по существу определяющий всю логическую природу вопроса.

И тем не менее сведение вопроса второго типа к вопросу первого типа, т. е. к дихотомическому, имеет большой смысл и принципиальное значение, поскольку в нем находится решение проблемы логиче­ской структуры вопроса. Но для этого необходимо определить природу вопроса второго типа, пути его образования, соотношение в нем изве­стного и неизвестного и др.

 

 

Мы выяснили, что логическая структура вопроса оказывается полностью идентичной логической структуре суждения. Таким и пред­ставляет собой выражение: если S, то P, или (S  ®    P).

В принципе, эта мысль не нова, и такие попытки уже были. «Воп­рос представляет особое суждение, в котором различаются субъект, предикат и связка. Характерной особенностью этого рода суждения яв­ляется наличность элементов неизвестности. Порою эта неизвестность порождает связку между субъектом и предикатом..., порою субъект..., порою же предикат...» Мы видим, что перед нами, можно сказать, са­мое непосредственное сведение вопроса к суждению. В последствии об этом стали говорить более осторожно; но самое главное в последую­щих исследованиях стали искать некоторою общую основу для такой редукции.

Отличие нашего сведения вопроса к суждению заключается в том, что здесь нет никакого сведения, они выступают как одно и то же вы­ражение, но только приобретают различные формы в едином процессе сознания. Редукция вопроса к суждению была приемлема для вопроса первого типа, но оказалась полностью неприемлемой для вопроса вто­рого типа. И в самом деле, если в вопросе «Колумб открыл Америку?» можно выделить все три части логической структуры суждения с эле­ментом неопределенности одного из них, то в вопросе «Кто открыл Америку?» один из элементов трехчленной структуры полностью от­сутствует. Это послужило поводом к тому, чтобы отказаться от сведе­ния логической структуры вопроса к логической структуре суждения и рассматривать первое как полностью самостоятельное и специфиче­ское образование. Но при анализе логической структуры вопроса и в попытках рассмотрения ее через суждение нередко забывали о том, что вопрос обя­зательно соединен с ответом, что они вместе выступают как единое це­лое. Об этом вспоминали только при анализе второго типа вопроса. Ча­ще всего получалось так, что вопрос рассматривался как предложение, имеющее вопросительный характер. Ответ находился по другую сто­рону вопроса — у отвечающего и имел свою независимую логическую структуру; он связывался с тем, что снимал неопределенность неизве­стной части вопросительного предложения. Сам же по себе ответ имел логическую структуру полностью идентичного суждения; таким он рассматривался, и ни у кого не вызывало никаких возражений.

И в самом деле, ответ — это утвердительное положение, которое так выступает в системе вопроса и ответа. Однако, сразу же возникал целый ряд сложностей: почему вопрос, как форма мысли, рассматри­вается в качестве вопросительного предложения без ответа?; если вес­ти речь о вопросно-ответных отношениях, то почему в логической структуре вопроса нет места логической структуре ответа?; наконец, почему вопрос имеет один логический статус, а ответ другой?; имеются и другие сложные, неясные моменты.

Мы выяснили, что ответ имеет относительную самостоятельность и обладает своей собственной структурой, что природа его связи с воп­росом оказывается довольно сложной и что она значительно сложнее, чем это предполагали логики, когда решали логическую природу отве­та. Все это привело к попыткам каким-то образом соединить вопрос и ответ в единую логическую структуру вопросно-ответных отношений, в частности, в связи с попытками логического исчисления вопросов, т. е. представления последних в некоторой взаимосвязи. Эту проблему нельзя было решить без обращения к ответу, к его логической струк­туре и его взаимосвязи с вопросом.

Логическая интерпретация системы вопроса и ответа осуществля­лась, довольно интересно, хотя и упрощенно: вопрос рассматривался как элемент общей логической структуры вопроса и ответа без обра­щения к собственной логической структуре. Аналогично рассматри­вался и ответ, т. е. без своей внутренней структуры. Так вопрос пер­вого типа рассматривался как Q? (X, Хn), вопрос второго типа как (X1 ... Хn) Q? В приведенных примерах, вопрос первого типа состоит из двучленной матрицы ответа; во втором типе вопроса матрица ответа остается неопределенной. Но в любом случае ответ рассматривается как нечто отличное от вопроса, даже в вопросе первого типа, когда матрица ответа по существу полностью повторяет матрицу вопроса.

Нет сомнения в том, что ответ отличается от вопроса (не только первого типа), и что они между собой взаимосвязаны. Но если отличие их понятно и объяснимо, то проблема логической взаимосвязи вопроса и ответа остается далекой от своего решения; и представление о логи­ческой структуре вопросно-ответных отношений, как состоящей из вопроса и ответа (матрицы определенных ответов), конечно явно не­достаточное.

В литературе по логической структуре вопроса, в нашем представ­лении, лишь, однажды было сделано замечание, показывающее зави­симость вопроса и ответа, которое позволяло сделать необходимый нам вывод. К сожалению, этого не произошло. Для того, чтобы понять суть этого замечания, мы приведем выдержку из книги К. А. Сергеева и А. Н. Соколова «Логический анализ форм научного поиска»: «Элемен­тарный (или матричный) ответ — это такое предложение, которое имеет структуру вопроса. Элементарным ответом на вопрос первого типа является сама матрица этого вопроса или ее отрицание; так на вопрос? U элементарным ответом является U или ù U».

Иначе говоря, этот дихотомический вопрос содержит в себе ответ, а точнее, содержание ответа такое же, как и вопроса. Однако в вопросе оно находится в неопределенном состоянии, или как возможное истин­ное знание, в отличие от положительного знания, содержащегося в от­вете. Отсюда следует, что ответ представляет собой лишь подтвержде­ние или отрицание содержания вопроса, а в конечном итоге подтвер­ждение или отрицание и нашей концепции. Как следует из приведен­ной выдержки (в неявной форме у авторов это есть), и вопрос, и ответ по своему содержанию — идентичны.

Сказать, что вопрос и ответ представляют одно и то же, еще не достаточно (как впрочем и утверждать, что они различаются). Если мы сказали, что вопрос и ответ по своему содержанию одно и то же (а в дихотомических вопросах, или вопросах первого типа это видно не­вооруженным глазом), то соответственно и их логическая структура также должна быть идентичной. Ответ представляет собой суждение с утвердительным значением, со своей логической формой (S ® Р), т. е. содержит субъект, предикат и связку; и какой бы ответ мы ни взяли, он будет иметь эту логическую трехчленную структуру, если S, то Р. Следовательно, если ответ имеет логическую структуру суждения, и если его содержание полностью идентично содержанию вопроса, то значит и логическая структура их одинакова  т. е. S ® Р. Тем самым мы подошли к решению поставленной проблемы, и логическую форму вопроса (во всяком случае без сомнения для первого типа вопроса), можно записать следующим образом:

 


[ (S ® P)  V  (S ® P) ] ?

 

Читается таким образом: («Колумб открыл Америку» или «Ко­лумб не открыл Америку?»). В таком виде вопрос предстает перед от­вечающим, который и выбирает один из вариантов ответа, т. е. согла­шается или не соглашается с мыслью о том, что Колумб открыл Аме­рику. Как видно из приведенной логической структуры, она практиче­ски идентична для первой и второй половины.

В научном обиходе существовало мнение о том, что исходя из природы дихотомических вопросов можно считать вопрос и суждение идентичными по своей логической структуре. Все было бы хорошо, од­нако подобное мнение не укладывалось в структуру вопроса второго типа, например: «Кто открыл Америку?». Здесь ответ вроде бы и име­ется в вопросе, во всяком случае его элементы, но представить его как логическую структуру ответа и таким образом идентифицировать их содержание, как в вопросе первого типа, практически не удавалось. Впрочем попытки такие были. Авторы, на исследования которых мы ссылались, далее писали: «Элементарный ответ на вопрос второго типа есть предложение, которое образуется в результате подстановки посто­янных (С1 ...Сn) на место (Х1 ... Хn) в матрице вопроса при условии, что такие постоянные относятся к объему неизвестных в данном воп­росе, т. е. элементарным ответом па вопрос (X1 ... Хn) является выра­жение и (С1 ... Сn). Например, на вопрос: «Кто открыл Америку?» элементарными ответами являются следующие предложения: «Колумб открыл Америку», «Магеллан открыл Америку» и т. д.

В вопросе второго типа на место неизвестного, обозначаемого воп­росительным оператором, подставляются какие-то постоянные, кото­рые (во всяком случае потенциально) могут быть ответом на данный вопрос.

Но ведь по сути дела здесь речь идет о переводе вопроса второго типа, или сложного вопроса, к дихотомическому. Вопрос: «Кто открыл Америку?» можно представить серией дихотомических вопросов, на­пример: «Магеллан открыл Америку?» (с альтернативами «да», «нет»); «Колумб открыл Америку?» — («да», «нет») и т. д. И хотя авторы об этом не говорят, тем не менее по существу они подталкивают нас к правильному ответу.

Встречаются и прямые высказывания о сведении вопроса второго типа к вопросу первого типа. В частности, можно встретить следующее положение у Ю. И. Зуева: «Поскольку в многочленном вопросе требу­ется избрать один из нескольких элементов предиката, поскольку он может быть представлен как такой вопрос, который включает в свой состав в каждом данном случае строго определенное количество изве­стных двучленных вопросов. Вот почему ответ на многочленный воп­рос сводится в конечном счете к ответам на соответствующий двучлен­ный вопрос. На самом деле, чтобы ответить на вопрос «это слово — дополнение или обстоятельство места?» мы должны ответить на соот­ветствующие двучленные вопросы: «Это слово — дополнение?», «Это слово — обстоятельство места?»

К сожалению, автор только высказал эту мысль, но не обосновал природу этого явления. Не показал, почему элемент предиката в мно­гочленном вопросе (или вопросе второго типа) может быть представ­лен как содержащий определенное количество двучленных вопросов и каким образом этот многочленный вопрос может быть сведен к серии двучленных вопросов. Ограничившись дизъюнктивным вопросом (ко­торый и в самом деле очень хорошо и просто раскладывается на два дихотомических вопроса), мы не сможем понять каким образом другие многочленные вопросы (недизъюнктивного характера) могут быть вы­ражены через двучленные вопросы. А на самом деле это очень важно, поскольку не всегда можно однозначно свести вопросы первого типа ко вторым, если не вскрыть их логическую природу.

Если же количество возможных ответов будет хоть каким-либо образом ограничено, то так можно было бы поступить и это был бы хороший выход из сложного положения по определению логической структуры вопроса. При неограниченном количестве возможных отве­тов, как в выше приведенном примере, сведение вопроса второго типа к дихотомическому по существу теряет смысл. Поэтому вопрос второго типа стали рассматривать как особый специфический вопрос, имею­щий свою структуру и по существу определяющий всю логическую природу вопроса.

И тем не менее сведение вопроса второго типа к вопросу первого типа, т. е. к дихотомическому, имеет большой смысл и принципиальное значение, поскольку в нем находится решение проблемы логиче­ской структуры вопроса. Но для этого необходимо определить природу вопроса второго типа, пути его образования, соотношение в нем изве­стного и неизвестного и др.