КОНЦЕПЦИЯ БЕЗ ВОПРОСА

Но, как мы уже говорили, процесс познания вопросом первого ти­па не заканчивается. Последний является только одним из звеньев це­почки и условным концом, который является началом образования вопроса второго типа. Но каким образом вопрос первого типа перехо­дит в вопрос второго типа, каким образом полное законченное и дока­занное знание порождает новое возможно-истинное знание, другими словами, каким образом нечто известное становится неизвестным?

В вопросе второго типа: «Кто открыл Америку?», возможна серия имен потенциальных по своим показателям открывателей, как вари­антов выбора истинного ответа. Перебор альтернатив, как мы говори­ли, проходит в системе вопрос-ответ. Но получив истинный ответ, что Америка открыта Колумбом, т. е. получив полное концептуальное до­казанное знание, мы имеем право задавать следующий вопрос, напри­мер, «А кто такой, Колумб?» Имея общее понятие «Колумб», мы знаем в данном случае только одно, что это открыватель Америки, т. е. мы вернулись опять к тому соотношению известного и неизвестного в воп­росе. Но вполне понятно, что общее понятие «Колумб» имеет и другие показатели или подпонятия, некоторые из них мы знаем, что и позво­лило нам ответить на вопрос: «Кто открыл Америку?», например, что он генуэзец и мореплаватель. Но нас может интересовать Колумб и в более широком аспекте, например, когда и где он родился, был ли же­нат, имел ли детей, как осуществлял свою экспедицию и пр., и пр. Включения такого явления как Колумб в различные ситуации дает в принципе бесконечное множество вариантов его проявления и опреде­ления и каждый из них становится возможным выражением вопросно-ответных отношений субъекта и объекта. И вопросный оператор: «Кто...» в вопросе: «А кто такой Колумб?», предполагает множество ва­риантов ответа. Но всегда ограниченное множество и ограниченное прежде всего прошлым знанием, имеющимся в предыдущем вопросе, что это прежде всего открыватель Америки.

Если следовать логике рассуждения, то вопрос второго типа ока­зывается в принципе не возможен. Он и в самом деле не возможен, если будет взят вне системы рассуждения, выступающей контекстом общения субъекта и объекта, которые и определяют те подпонятия и интересуют спрашивающего и отвечающего. Но они могут сделать это только в том случае, если будет сохраняться возможность выбора со­ответствующих подпонятий и соответственно будет сохраняться сам вариант выбора. Но характер подпонятий и соответственно возмож­ность выбора, оказывается реальной только в том случае, если они бу­дут входить в общее понятие, принятое в вопросе первого типа и соот­ветственно ответа на него как истинного и доказанного знания. Все ва­рианты ответа на вопрос второго типа: «Кто...?», определяются в ко­нечном итоге понятийным образованием «географическое открывание Америки совершено некоторым человеком по имени Колумб». Соот­ветственно раскрытие понятия: «Кто такой Колумб?» будет опреде­ляться понятием «Колумб» и «открытие Америки» со всем шлейфом исходных для них понятий как их прошлого знания.

Мы опять же здесь вернулись к понятию выбора вариантов ответа или в данном случае, точнее, поиска вариантов ответа из вариантов областей поиска ответа, примерно так же как это было в процессе пе­ревода вопроса второго типа в вопрос первого типа. Как вы помните, там вопрос второго типа содержит варианты ответов, которые приоб­ретают характер дихотомического вопроса. Здесь оказывается то­же есть варианты ответа, выступающие как подпонятия основного понятия.

Но имеется и принципиальная разница между вариантами отве­та-вопроса второго типа и вариантами ответа-вопроса первого типа. Если в первом случае знание и соответственно варианты ответа явля­ются возможно истинным знанием, то во втором случае оно всегда ис­тинное знание, т. е. все варианты ответа имеют истинное значение. Когда мы говорим, что нам известно, что Америка открыта, то вари­анты подпонятий данного понятийного образования всегда истинны. Например, так же как истинным является то, что Америку открыли в географическом смысле, так же истинно и то, что ее открыл кто-то из людей.

Речь по существу идет не о поиске ответа, в той области истинного знания, которое нам необходимо в данный момент для решения строго определенной задачи. Этим и определяется выбор того или иного ас­пекта общего истинного знания. Поэтому, когда мы говорим, о пере­воде вопроса первого типа в вопрос второго типа, то это не совсем вер­но. Вопрос первого типа может быть переведен в вопрос второго типа только в том случае, если дихотомический вопрос обретет статус дока­занного знания и тем самым прекращает свое существование как воп­рос. Поэтому правильнее будет сказать, что речь идет о переводе до­казанного, определенного знания в недоказанное в возможно истинное знание, которое приобретает для субъекта форму вопроса, т. е. требо­вание того, чтобы оно было отвечающим проверено. Процесс перехода от истинного к возможно истинному знанию осуществляется только в форме вопроса.

Можно больше сказать, что любое знание является положитель­ным, но доказывается оно как истинное только в системе вопросно-от­ветных отношений, в форме вопроса и ответа. Поэтому, когда мы име­ем истинное знание, что Америка открыта, то области выражения это­го истинного знания становятся областями определения их значения при возникновении по отношению к ним той или иной ситуации. Так, например, я всегда знал, что Америка в географическом смысле уже открыта, но меня никогда не интересовало, кто это сделал. Однако в один прекрасный момент, когда мне надо было сдавать экзамен по гео­графии и этот вопрос стоял в экзаменационном билете, тогда данный аспект понятия «Америка открыта» стал меня волновать, и я задал себе вопрос: «А кто же открыл Америку?».

Понятно, что в принципе такое знание имеется, другое дело, что его нет у меня в качестве моего прошлого знания. И вообще любое на­ше знание, может быть нашим знанием только в том случае, если оно уже имеется в природе как явление, объект, или по крайней мере, име­ет такую возможность. Мышление или сознание человека являются тем инструментом и только инструментом, который переводит знание из возможности в актуальное, т. е. осознанное знание. Неопределен­ность знания — это только наше знание того, что мы владеем не до­казанным знанием, это наше определенное и точное знание, что есть что-то еще, что нам пока неизвестно, но самое неизвестное нам пока неизвестно и как знание не существует. Ибо знание имеет только одну форму существования: оно всегда имеется, всегда определенное и ис­тинное.

Поэтому, когда я задаю вопрос: «Кто открыл Америку?», то этим самым я определил сам для себя потребность в нахождении некоторого знания. Вопрос в этом случае выступает как определенное знание, ко­торое свидетельствует о том, что нам известно, что мне что-то неизве­стно, но именно то, нечто определенное, что мне требуется для реше­ния своей задачи. Это нечто определенное и есть область подпонятий некоторого общего знания, в данном случае некоторый человек, имя которого необходимо определить. Схема определения своей области знания примерно такова:

Возможность понятия «Колумб» быть истинным ответом, заклю­чается в том, что оно содержит в себе все предыдущее знание как про­шлое свое знание. Другими словами, Колумб — это человек, морепла­ватель, генуэзец, совершил географическое открытие и т. д. Понятие Колумб содержит в себе понятие «Америка открыта», хотя первое вро­де бы так является частным и производным от второго. На самом деле, ни частного, ни производного, ни основного в соотношении понятий нет. Есть только соотношение их в определенном порядке при решении задачи.

Таким образом, форму вопроса приобретает не вопрос первого ти­па сам по себе, т. е. его знание, которое без сомнения является для субъекта полным и определенным, а только его подпонятия как эле­менты знания. Необходимо определить, что и требуется в вопросе, ка­кие подпонятия входят в данное известное знание, входит ли известное мне знание в качестве подпонятия в известное общее знание, каково содержание данного подпонятия, т. е. дать ему понятийное определе­ние. Другими словами, сделать все то же самое, что мы делали с воп­росом второго типа, когда переводили его в вопрос первого типа. И в принципе, как форма, выражения соотношения известного и неизвест­ного знания, в виде вопроса, не имеет никакой разницы. Различие су­ществует только в содержании концептуального знания.

Поэтому, когда я задаю себе вопрос: «Кто открыл Америку?», я этим самым сразу же перевожу определенное и истинное знание в се­рию вопросов второго типа, которые приобретают статус вопроса пер­вого типа. И в самом деле, истинное знание: «Америка открыта» можно представить в серию дихотомических вопросов, например: «Кто-то от­крыл Америку?» (да, нет), «Зачем-то Америку открыли?» (да, нет), «Каким-то образом она была открыта» (да, нет) и т. д. Все эти вопросы различны, но имеют одно общее известное, что Америка открыта. Но как только мы ответили положительно, что кто-то открыл Америку, он приобретает статус вопроса первого типа, ибо его так же можно представить в серии дихотомических вопросов: «Испанец открыл Аме­рику?» (да, нет), «Португалец открыл Америку? (да, нет) и т. д. Если мы остановились на том, что нас интересует имя человека, который открыл Америку, мы тут же задаем вопрос: «А как его имя?» Собст­венно этот вопрос и носит статус вопроса второго типа, ибо понятие в данном случае является конкретным, т. е. нам необходимо выяснить какое-то одно имя в ряду их ограниченного или неограниченного мно­жества. Таким образом, область данного знания определена, но ее сег­менты или подпонятия не известны. Этим и отличается вопрос первого типа, знание которого является существующим, т. е. оно уже есть, оно уже определено, в то время как знание вопроса второго типа всегда возможное, т. е. оно носит статус возможного знания. Мышление, со­знание человека, как мы уже говорили, переводит знание из возмож­ности в определенность. Поэтому правильнее будет говорить не о пол­ном и не полном знании, частичном и абсолютном, определенном и не определенном, а возможном и определенном знании, о знании, которое только возможно в потенциале, знании, которое осознанно и тем самым существует актуально как объективная реальность.

Именно поэтому мы определили вопрос второго типа как псевдо­вопрос. Он не содержит концептуального знания, он содержит в себе только возможность концептуального, в том числе и гипотетического знания. Хотя сам по себе, как форма выражения возможного знания, выступает как определенное знание. Другими словами, я точно знаю, что существует человек с определенным именем, или существует имя человека, который и открыл Америку. Но это уже является прошлым знанием, которое и приобрело статус определенного истинного знания.

Таким образом, мы живем в мире определенного знания как на­шего прошлого знания, но в тоже время мы живем в мире неопреде­ленного или возможного истинного знания. Но противоречия здесь ни­какого нет. Это просто различные знания и различные формы сущест­вования объективной реальности, которые обуславливают друг друга, что хорошо видно на примере вопроса первого и второго типа и процесс перехода одного в другой.

Но, как мы уже говорили, процесс познания вопросом первого ти­па не заканчивается. Последний является только одним из звеньев це­почки и условным концом, который является началом образования вопроса второго типа. Но каким образом вопрос первого типа перехо­дит в вопрос второго типа, каким образом полное законченное и дока­занное знание порождает новое возможно-истинное знание, другими словами, каким образом нечто известное становится неизвестным?

В вопросе второго типа: «Кто открыл Америку?», возможна серия имен потенциальных по своим показателям открывателей, как вари­антов выбора истинного ответа. Перебор альтернатив, как мы говори­ли, проходит в системе вопрос-ответ. Но получив истинный ответ, что Америка открыта Колумбом, т. е. получив полное концептуальное до­казанное знание, мы имеем право задавать следующий вопрос, напри­мер, «А кто такой, Колумб?» Имея общее понятие «Колумб», мы знаем в данном случае только одно, что это открыватель Америки, т. е. мы вернулись опять к тому соотношению известного и неизвестного в воп­росе. Но вполне понятно, что общее понятие «Колумб» имеет и другие показатели или подпонятия, некоторые из них мы знаем, что и позво­лило нам ответить на вопрос: «Кто открыл Америку?», например, что он генуэзец и мореплаватель. Но нас может интересовать Колумб и в более широком аспекте, например, когда и где он родился, был ли же­нат, имел ли детей, как осуществлял свою экспедицию и пр., и пр. Включения такого явления как Колумб в различные ситуации дает в принципе бесконечное множество вариантов его проявления и опреде­ления и каждый из них становится возможным выражением вопросно-ответных отношений субъекта и объекта. И вопросный оператор: «Кто...» в вопросе: «А кто такой Колумб?», предполагает множество ва­риантов ответа. Но всегда ограниченное множество и ограниченное прежде всего прошлым знанием, имеющимся в предыдущем вопросе, что это прежде всего открыватель Америки.

Если следовать логике рассуждения, то вопрос второго типа ока­зывается в принципе не возможен. Он и в самом деле не возможен, если будет взят вне системы рассуждения, выступающей контекстом общения субъекта и объекта, которые и определяют те подпонятия и интересуют спрашивающего и отвечающего. Но они могут сделать это только в том случае, если будет сохраняться возможность выбора со­ответствующих подпонятий и соответственно будет сохраняться сам вариант выбора. Но характер подпонятий и соответственно возмож­ность выбора, оказывается реальной только в том случае, если они бу­дут входить в общее понятие, принятое в вопросе первого типа и соот­ветственно ответа на него как истинного и доказанного знания. Все ва­рианты ответа на вопрос второго типа: «Кто...?», определяются в ко­нечном итоге понятийным образованием «географическое открывание Америки совершено некоторым человеком по имени Колумб». Соот­ветственно раскрытие понятия: «Кто такой Колумб?» будет опреде­ляться понятием «Колумб» и «открытие Америки» со всем шлейфом исходных для них понятий как их прошлого знания.

Мы опять же здесь вернулись к понятию выбора вариантов ответа или в данном случае, точнее, поиска вариантов ответа из вариантов областей поиска ответа, примерно так же как это было в процессе пе­ревода вопроса второго типа в вопрос первого типа. Как вы помните, там вопрос второго типа содержит варианты ответов, которые приоб­ретают характер дихотомического вопроса. Здесь оказывается то­же есть варианты ответа, выступающие как подпонятия основного понятия.

Но имеется и принципиальная разница между вариантами отве­та-вопроса второго типа и вариантами ответа-вопроса первого типа. Если в первом случае знание и соответственно варианты ответа явля­ются возможно истинным знанием, то во втором случае оно всегда ис­тинное знание, т. е. все варианты ответа имеют истинное значение. Когда мы говорим, что нам известно, что Америка открыта, то вари­анты подпонятий данного понятийного образования всегда истинны. Например, так же как истинным является то, что Америку открыли в географическом смысле, так же истинно и то, что ее открыл кто-то из людей.

Речь по существу идет не о поиске ответа, в той области истинного знания, которое нам необходимо в данный момент для решения строго определенной задачи. Этим и определяется выбор того или иного ас­пекта общего истинного знания. Поэтому, когда мы говорим, о пере­воде вопроса первого типа в вопрос второго типа, то это не совсем вер­но. Вопрос первого типа может быть переведен в вопрос второго типа только в том случае, если дихотомический вопрос обретет статус дока­занного знания и тем самым прекращает свое существование как воп­рос. Поэтому правильнее будет сказать, что речь идет о переводе до­казанного, определенного знания в недоказанное в возможно истинное знание, которое приобретает для субъекта форму вопроса, т. е. требо­вание того, чтобы оно было отвечающим проверено. Процесс перехода от истинного к возможно истинному знанию осуществляется только в форме вопроса.

Можно больше сказать, что любое знание является положитель­ным, но доказывается оно как истинное только в системе вопросно-от­ветных отношений, в форме вопроса и ответа. Поэтому, когда мы име­ем истинное знание, что Америка открыта, то области выражения это­го истинного знания становятся областями определения их значения при возникновении по отношению к ним той или иной ситуации. Так, например, я всегда знал, что Америка в географическом смысле уже открыта, но меня никогда не интересовало, кто это сделал. Однако в один прекрасный момент, когда мне надо было сдавать экзамен по гео­графии и этот вопрос стоял в экзаменационном билете, тогда данный аспект понятия «Америка открыта» стал меня волновать, и я задал себе вопрос: «А кто же открыл Америку?».

Понятно, что в принципе такое знание имеется, другое дело, что его нет у меня в качестве моего прошлого знания. И вообще любое на­ше знание, может быть нашим знанием только в том случае, если оно уже имеется в природе как явление, объект, или по крайней мере, име­ет такую возможность. Мышление или сознание человека являются тем инструментом и только инструментом, который переводит знание из возможности в актуальное, т. е. осознанное знание. Неопределен­ность знания — это только наше знание того, что мы владеем не до­казанным знанием, это наше определенное и точное знание, что есть что-то еще, что нам пока неизвестно, но самое неизвестное нам пока неизвестно и как знание не существует. Ибо знание имеет только одну форму существования: оно всегда имеется, всегда определенное и ис­тинное.

Поэтому, когда я задаю вопрос: «Кто открыл Америку?», то этим самым я определил сам для себя потребность в нахождении некоторого знания. Вопрос в этом случае выступает как определенное знание, ко­торое свидетельствует о том, что нам известно, что мне что-то неизве­стно, но именно то, нечто определенное, что мне требуется для реше­ния своей задачи. Это нечто определенное и есть область подпонятий некоторого общего знания, в данном случае некоторый человек, имя которого необходимо определить. Схема определения своей области знания примерно такова:

Возможность понятия «Колумб» быть истинным ответом, заклю­чается в том, что оно содержит в себе все предыдущее знание как про­шлое свое знание. Другими словами, Колумб — это человек, морепла­ватель, генуэзец, совершил географическое открытие и т. д. Понятие Колумб содержит в себе понятие «Америка открыта», хотя первое вро­де бы так является частным и производным от второго. На самом деле, ни частного, ни производного, ни основного в соотношении понятий нет. Есть только соотношение их в определенном порядке при решении задачи.

Таким образом, форму вопроса приобретает не вопрос первого ти­па сам по себе, т. е. его знание, которое без сомнения является для субъекта полным и определенным, а только его подпонятия как эле­менты знания. Необходимо определить, что и требуется в вопросе, ка­кие подпонятия входят в данное известное знание, входит ли известное мне знание в качестве подпонятия в известное общее знание, каково содержание данного подпонятия, т. е. дать ему понятийное определе­ние. Другими словами, сделать все то же самое, что мы делали с воп­росом второго типа, когда переводили его в вопрос первого типа. И в принципе, как форма, выражения соотношения известного и неизвест­ного знания, в виде вопроса, не имеет никакой разницы. Различие су­ществует только в содержании концептуального знания.

Поэтому, когда я задаю себе вопрос: «Кто открыл Америку?», я этим самым сразу же перевожу определенное и истинное знание в се­рию вопросов второго типа, которые приобретают статус вопроса пер­вого типа. И в самом деле, истинное знание: «Америка открыта» можно представить в серию дихотомических вопросов, например: «Кто-то от­крыл Америку?» (да, нет), «Зачем-то Америку открыли?» (да, нет), «Каким-то образом она была открыта» (да, нет) и т. д. Все эти вопросы различны, но имеют одно общее известное, что Америка открыта. Но как только мы ответили положительно, что кто-то открыл Америку, он приобретает статус вопроса первого типа, ибо его так же можно представить в серии дихотомических вопросов: «Испанец открыл Аме­рику?» (да, нет), «Португалец открыл Америку? (да, нет) и т. д. Если мы остановились на том, что нас интересует имя человека, который открыл Америку, мы тут же задаем вопрос: «А как его имя?» Собст­венно этот вопрос и носит статус вопроса второго типа, ибо понятие в данном случае является конкретным, т. е. нам необходимо выяснить какое-то одно имя в ряду их ограниченного или неограниченного мно­жества. Таким образом, область данного знания определена, но ее сег­менты или подпонятия не известны. Этим и отличается вопрос первого типа, знание которого является существующим, т. е. оно уже есть, оно уже определено, в то время как знание вопроса второго типа всегда возможное, т. е. оно носит статус возможного знания. Мышление, со­знание человека, как мы уже говорили, переводит знание из возмож­ности в определенность. Поэтому правильнее будет говорить не о пол­ном и не полном знании, частичном и абсолютном, определенном и не определенном, а возможном и определенном знании, о знании, которое только возможно в потенциале, знании, которое осознанно и тем самым существует актуально как объективная реальность.

Именно поэтому мы определили вопрос второго типа как псевдо­вопрос. Он не содержит концептуального знания, он содержит в себе только возможность концептуального, в том числе и гипотетического знания. Хотя сам по себе, как форма выражения возможного знания, выступает как определенное знание. Другими словами, я точно знаю, что существует человек с определенным именем, или существует имя человека, который и открыл Америку. Но это уже является прошлым знанием, которое и приобрело статус определенного истинного знания.

Таким образом, мы живем в мире определенного знания как на­шего прошлого знания, но в тоже время мы живем в мире неопреде­ленного или возможного истинного знания. Но противоречия здесь ни­какого нет. Это просто различные знания и различные формы сущест­вования объективной реальности, которые обуславливают друг друга, что хорошо видно на примере вопроса первого и второго типа и процесс перехода одного в другой.