ПРИРОДА ИЗВЕСТНОГО И НЕИЗВЕСТНОГО В ВОПРОСЕ

В литературе по эротетической логике в качестве центрального момента при анализе логической структуры вопроса является соотно­шение известного и неизвестного или ассерторической и гипотетиче­ской частей. Основная трудность заключается в установлении того, что считать известным и неизвестным в вопросе и каково их соотношение.

Мы уже говорили, что вопрос не содержит в себе как самостоя­тельные части известное и неизвестное (факт очевидности не позволил решить эту проблему) поскольку он представляет собой такое же кон­цептуальное образование, как суждение, но носящее возможно истин­ный характер. Однако если верить своим глазам, то вопрос явно содер­жит в себе неизвестное, поскольку содержит вопросные операторы — «кто», «что», «почему» и т. д., что и свидетельствует о наличии неиз­вестного.

И в самом деле трудно не согласиться с тем, что вопрос содержит в себе и известное, и неизвестное. Однако, известное и неизвестное имеется в вопросе не в качестве самостоятельных частей его структур­ного построения. Более того, можно высказать и парадокс: известное и неизвестное в нем — это одно и то же, но имеющее различное сущностное выражение. Основной слабостью в литературе по эротетической логике — в анализе соотношения известного и неизвестного в вопросе стала их неопределенность.

Если в русле нашего исследования посмотреть внимательно на вопрос второго типа, то можно обнаружить интересную зависимость от вопроса первого типа. Например, прежде чем ответить на вопрос: «Кто открыл Америку?», необходимо сначала получить положительный от­вет на вопрос первого типа: «Америка была открыта?». Получается так, что вопрос второго типа представляет собой некоторое продолже­ние вопроса первого типа; и первый оказывается основным для второ­го. После того, как наше концептуальное положение, заложенное в вопросе первого типа, получило положительное значение, я могу за­давать целую серию дополнительных углубляющих, уточняющих, раз­вивающих вопросов, например: «Кто открыл Америку?», «Как ...?», «Когда ...?», «Почему ...?» и т.д.

Но определяющим концептуальное положение как положитель­ное может быть не только вопрос первого типа. Так, например, вопрос: «Кто открыл Америку?» может устанавливать общее концептуальное положение о том, что Колумб открыл Америку, а последующие вопро­сы развивают его. Более того, любой последующий вопрос развивает концептуальное положение, наполненное предыдущим. В вопросах: «Кто открыл Америку?», «Когда ...?», «Как ...?» и т. д. происходит в одно и то же время развитие общей концепции. Очень важно заметить, что при одних и тех же терминах: «открыл Америку» концептуальное понятийное содержание каждого отдельного вопроса меняется.

Положение о соотношении вопросов первого и второго типа рас­сматривалось в нашей литературе. Так, Зуев Ю. И. писал: «Все рас­смотренные виды альтернативного вопроса (двучленные и многочлен­ные) образуют стройную систему: каждый из них определенным обра­зом связан с вопросом другого вида, фиксируя собой определенный этап познания фактов действительности, каждый последующий вид двучленного вопроса в качестве своей основы предполагает утверди­тельный ответ на двучленный вопрос предыдущего вида, т. е. предикат вопроса предыдущего вида включается в субъект вопроса последующе­го вида. И, наконец, постановка многочленного вопроса предполагает утвердительные ответы на соответствующие двучленные вопросы». Ав­тор фиксирует внимание на том, что каждый вопрос — определенный этап познания, что каждый последующий этап познания (постановка вопроса и ответ на него) возможен только в случае получения ответа на предыдущий вопрос, получения — и это необходимо специально подчеркнуть именно утвердительного ответа. Лишь при соблюдении этих условий знание получает статус положительного, только после этого исследователь может двигаться дальше и развивать цепочку по­знания. Интересна мысль о причинно-следственной зависимости воп­росов, когда предикат предыдущего включается в субъект последую­щего вопроса; т. е. только получив ответ на вопрос, определив некото­рое следствие, сделав вывод (получив положительный ответ), этот от­вет становится, основой для построения последующего вопроса и т. д. В контексте приведенного результата исследования подразумевается, что ответ на предыдущий вопрос обязательно принимает форму суж­дения. Не менее интересна и мысль, подводящая к положению о том, что постановка многочленного вопроса представляет собой развитие решения двучленного вопроса; это означает, что любой последующий вопрос (как и вообще любой вопрос, поскольку он всегда последую­щий) основан на прошлом знании, получившем статус утвердительно­го концептуального знания.

В нашем исследовании мы подчеркивали, что любое концептуаль­ное знание имеет статус отдельного самостоятельного образования и находится в определенной взаимосвязи. Здесь необходимо отметить за­висимость между суждением, как цельным образованием, и его эле­ментами.

Суждение, содержащее в себе субъект, предикат и связку, в усло­виях деления (например, выделяется предикат, как самостоятельное понятие) сразу же принимает форму полного суждения (т. е. содержит в себе также субъект, предикат и связку). И сколько бы бесконечно долго мы не производили деление, каждый раз в обязательном порядке оно сохраняет логическую структуру полного суждения. Именно поэ­тому можно сказать, что в любом понятии содержится, как в капле во­ды, весь мир, все его прошлое; и точно такой же процесс происходит и при создании новых понятий. Если мы соединим два понятия, кото­рые выступают в виде суждения, то их совокупность обязательно при­нимает форму отдельного и самостоятельного суждения, а соответст­венно имеет субъект, предикат и связку; и такой процесс может про­должаться до бесконечности. Поэтому можно сказать, что любое поня­тие обязательно содержит в себе и все будущее, что оно — это как бы фокус, в котором сконцентрировано все прошлое знание человечества, что дает возможность образовываться новому знанию. Бесконечно большое находится в бесконечно малом.

Но как только мы соединили два понятия, и они сразу же приняли форму самостоятельного и полного суждения, то в этот же самый мо­мент возникает необходимость обозначения его в нашем сознании, т. е. определения его, как нового понятийного образования. Тем самым мы затрагиваем главную задачу вопросно-ответных отношений: пол­учается, что концептуальное знание, как новое знание, становится та­ковым тогда и только тогда, когда некоторые понятия, представляю­щие собой старое знание, оказываются связанными между собой опре­деленным образом и представляют собой новое понятийное образова­ние; или, если мы определяем связь каких-либо старых понятий, то тем самым создаем новое понятийное образование, обозначающее принципиально новое знание. В принципе ничего нового в этих рас­суждениях нет, именно таким образом строится силлогизм, образуется некоторое третье понятие, имеющее статус принципиально нового вы­водного знания. Но сам вопрос второго типа: «Кто ...?» еще не содержит в себе нового концептуального знания даже в гипотетическом виде. Здесь име­ются лишь прошлые концептуальные построения в виде понятий. Кон­цепция будет заложена в ответе, т. е. в новом концептуальном выра­жении элементов прошлого знания и образовании нового понятия. Концептуально-гипотетическую форму она примет в вариантах отве­тов, которые фактически выразят эту концепцию в форме вопросов первого типа.

Вернемся к вопросу: «Кто открыл Америку?». Вопросный оператор здесь не является частью вопросительного предложения, он только указывает, что нам необходимо узнать нечто, а именно то, что зало­жено в ...известной части. И в самом деле, нам известны, понятия «от­крыл», «Америка» (в данном случае мы берем их как известные). Взя­тые понятия нам известны только как отдельные и самостоятельные, но нам неизвестно, что образовалось при их соединении.

Мы уже констатировали, что в сознании человека ничто не может существовать, если не обозначено каким-либо образом в речевом вы­ражении, принимающем знаковую (словесную) форму, которая впос­ледствии примет понятийную форму. Если мы соединили вместе не­сколько известных понятий, то с необходимостью появляется потреб­ность дать определение этому новому образованию, которое впослед­ствии примет форму нового понятийного образования. Это проделает если не спрашивающий, то отвечающий; и на это по существу указы­вает вопросный оператор «Кто...?», т. е. просит дать определение новой совокупности понятий. Давая определение этому новому понятийному образованию, мы фактически получаем ответ на вопрос. Получается так, что ответ на вопрос второго типа заключен фактически в нем са­мом. Правда — не сам ответ, а его возможность, заложены только ис­ходные данные для него, как некоторые признаки нового знания, как элементы некоторого старого знания или известных понятий, которые и позволяют по признакам найти ответ (как преступника находят по некоторым полным или неполным данным). Чем полнее основные при­знаки, чем их больше, чем они точнее, тем быстрее можно найти ответ и наоборот. Если имеется необходимое и достаточное количество при­знаков, то вопрос строится спрашивающим как дихотомический; если нет их полноты, то вопрос принимает форму второго типа.

Как правило, известным в вопросе бывает наше прошлое знание, выраженное в понятиях. Новое знание может заключаться в совокуп­ности понятий, которую необходимо каким-то образом определить. Это можно сделать примерно, так как делается в кроссворде.

Например: «Мореплаватель, открывший Америку? В данном воп­росе имеется некоторая совокупность понятий, выступающая нашим прошлым знанием. Элементы этих понятий, как признаки, позволяют найти, если оно имеется в нашем прошлом знании новое понятие, то новое, которое в полной мере будет характеризовать представленную совокупность понятий в вопросе. Если его нет, то оно будет с необхо­димостью определено. Необходимо подчеркнуть, что в данном случае, как и во всех других, речь идет, как правило, об элементах предлага­емых в вопросе понятиях. Так, понятие «Америка» в данном случае воспринимается как географический материк, понятие «открывший» воспринимается как географическое открытие, а «Мореплаватель» — только в контексте географических открытий. Если указанных призна­ков оказывается недостаточно, то спрашивающий волен ввести новые признаки уже имеющихся или новых общих понятий.

На основании приведенных аргументов, суждений, доказательств мы приближаемся к тому, чтобы внутренне согласиться с положением о том, что новое и старое знание или известное и неизвестное — это по существу не две части вопроса, а его сущностное выражение в двух формах: как прошлое знание — в виде отдельных понятий и новое зна­ние — как некоторая совокупность прошлых знаний, обозначенных новым понятием — ответом.

Однако старое понятие нельзя использовать для образования но­вого понятия, если характер последнего не включает в себя элементы старого понятия, если только оно не оказалось каким-либо образом трансформированным изменением объективной реальности. Нередко так оно и получается, когда из понятий, вроде бы никоим образом не стыкующихся друг с другом, образуется новое, способное отражать ка­кую-то новую связь, форму проявления и т. д. объективной реальности.

Необходимо также отметить, что понятийное деление, которое мы производим, можно проводить до бесконечности долго, давая развер­нутое определение все новым и новым понятиям. Если вопрос очень сложный, то примерно так и делается; если — не очень сложный, то ограничиваются определением исходных и первичных понятий. Одна­ко, когда определена совокупность исходных понятий, тогда встает за­дача по терминологическому определению этой совокупности.

Уместно обратить внимание на то, что в новое понятие вводятся такие элементы, которых не было в старых понятиях. Это означает, что новое понятие — это не только совокупность старых понятий, но и введение в него новых элементов, которые не были существенными для старых или вообще отсутствовали в них. Если теперь сравнить со­держание нового и старых понятий, то окажется, что они почти пол­ностью идентичны — но только почти, что и делает совокупность ста­рых понятий новым знанием.

При поиске обобщенного понятийного определения, т. е. ответа, можно идти двумя путями:

1. он находится в нашем прошлом знании;

2. если его нет в прошлом знании, создается новое понятийное оп­ределение.

Процедура такова: находится новое понятийное определение, сравнивается с имеющимся, заложенным в вопросе, и если оно полно­стью совпадает, то принимается как истинное; если не совпадает или совпадает частично, то отбрасывается как неверное. Есть такие эле­менты в понятии, которые сразу же отсекают возможность введения их в новую совокупность понятий. Если понятие известно, как в крос­сворде, то в наличии имеется простой информационный вопрос, если не известно, то он приобретает статус проблемы, задачи.

Таким образом, ответ — это процесс нахождения, определения нового обобщенного понятия, а вопрос — искусство соединения в себе некоторых старых понятий. Однако необходимо подчеркнуть, что речь идет не о простом соглашении людей, договаривающихся между собой о том, как они будут называть совокупность старых понятий; если по­смотреть вглубь этого процесса, то можно сразу заметить, что речь идет об отражении в новых понятиях постоянно развивающейся объ­ективной реальности.

В литературе по эротетической логике в качестве центрального момента при анализе логической структуры вопроса является соотно­шение известного и неизвестного или ассерторической и гипотетиче­ской частей. Основная трудность заключается в установлении того, что считать известным и неизвестным в вопросе и каково их соотношение.

Мы уже говорили, что вопрос не содержит в себе как самостоя­тельные части известное и неизвестное (факт очевидности не позволил решить эту проблему) поскольку он представляет собой такое же кон­цептуальное образование, как суждение, но носящее возможно истин­ный характер. Однако если верить своим глазам, то вопрос явно содер­жит в себе неизвестное, поскольку содержит вопросные операторы — «кто», «что», «почему» и т. д., что и свидетельствует о наличии неиз­вестного.

И в самом деле трудно не согласиться с тем, что вопрос содержит в себе и известное, и неизвестное. Однако, известное и неизвестное имеется в вопросе не в качестве самостоятельных частей его структур­ного построения. Более того, можно высказать и парадокс: известное и неизвестное в нем — это одно и то же, но имеющее различное сущностное выражение. Основной слабостью в литературе по эротетической логике — в анализе соотношения известного и неизвестного в вопросе стала их неопределенность.

Если в русле нашего исследования посмотреть внимательно на вопрос второго типа, то можно обнаружить интересную зависимость от вопроса первого типа. Например, прежде чем ответить на вопрос: «Кто открыл Америку?», необходимо сначала получить положительный от­вет на вопрос первого типа: «Америка была открыта?». Получается так, что вопрос второго типа представляет собой некоторое продолже­ние вопроса первого типа; и первый оказывается основным для второ­го. После того, как наше концептуальное положение, заложенное в вопросе первого типа, получило положительное значение, я могу за­давать целую серию дополнительных углубляющих, уточняющих, раз­вивающих вопросов, например: «Кто открыл Америку?», «Как ...?», «Когда ...?», «Почему ...?» и т.д.

Но определяющим концептуальное положение как положитель­ное может быть не только вопрос первого типа. Так, например, вопрос: «Кто открыл Америку?» может устанавливать общее концептуальное положение о том, что Колумб открыл Америку, а последующие вопро­сы развивают его. Более того, любой последующий вопрос развивает концептуальное положение, наполненное предыдущим. В вопросах: «Кто открыл Америку?», «Когда ...?», «Как ...?» и т. д. происходит в одно и то же время развитие общей концепции. Очень важно заметить, что при одних и тех же терминах: «открыл Америку» концептуальное понятийное содержание каждого отдельного вопроса меняется.

Положение о соотношении вопросов первого и второго типа рас­сматривалось в нашей литературе. Так, Зуев Ю. И. писал: «Все рас­смотренные виды альтернативного вопроса (двучленные и многочлен­ные) образуют стройную систему: каждый из них определенным обра­зом связан с вопросом другого вида, фиксируя собой определенный этап познания фактов действительности, каждый последующий вид двучленного вопроса в качестве своей основы предполагает утверди­тельный ответ на двучленный вопрос предыдущего вида, т. е. предикат вопроса предыдущего вида включается в субъект вопроса последующе­го вида. И, наконец, постановка многочленного вопроса предполагает утвердительные ответы на соответствующие двучленные вопросы». Ав­тор фиксирует внимание на том, что каждый вопрос — определенный этап познания, что каждый последующий этап познания (постановка вопроса и ответ на него) возможен только в случае получения ответа на предыдущий вопрос, получения — и это необходимо специально подчеркнуть именно утвердительного ответа. Лишь при соблюдении этих условий знание получает статус положительного, только после этого исследователь может двигаться дальше и развивать цепочку по­знания. Интересна мысль о причинно-следственной зависимости воп­росов, когда предикат предыдущего включается в субъект последую­щего вопроса; т. е. только получив ответ на вопрос, определив некото­рое следствие, сделав вывод (получив положительный ответ), этот от­вет становится, основой для построения последующего вопроса и т. д. В контексте приведенного результата исследования подразумевается, что ответ на предыдущий вопрос обязательно принимает форму суж­дения. Не менее интересна и мысль, подводящая к положению о том, что постановка многочленного вопроса представляет собой развитие решения двучленного вопроса; это означает, что любой последующий вопрос (как и вообще любой вопрос, поскольку он всегда последую­щий) основан на прошлом знании, получившем статус утвердительно­го концептуального знания.

В нашем исследовании мы подчеркивали, что любое концептуаль­ное знание имеет статус отдельного самостоятельного образования и находится в определенной взаимосвязи. Здесь необходимо отметить за­висимость между суждением, как цельным образованием, и его эле­ментами.

Суждение, содержащее в себе субъект, предикат и связку, в усло­виях деления (например, выделяется предикат, как самостоятельное понятие) сразу же принимает форму полного суждения (т. е. содержит в себе также субъект, предикат и связку). И сколько бы бесконечно долго мы не производили деление, каждый раз в обязательном порядке оно сохраняет логическую структуру полного суждения. Именно поэ­тому можно сказать, что в любом понятии содержится, как в капле во­ды, весь мир, все его прошлое; и точно такой же процесс происходит и при создании новых понятий. Если мы соединим два понятия, кото­рые выступают в виде суждения, то их совокупность обязательно при­нимает форму отдельного и самостоятельного суждения, а соответст­венно имеет субъект, предикат и связку; и такой процесс может про­должаться до бесконечности. Поэтому можно сказать, что любое поня­тие обязательно содержит в себе и все будущее, что оно — это как бы фокус, в котором сконцентрировано все прошлое знание человечества, что дает возможность образовываться новому знанию. Бесконечно большое находится в бесконечно малом.

Но как только мы соединили два понятия, и они сразу же приняли форму самостоятельного и полного суждения, то в этот же самый мо­мент возникает необходимость обозначения его в нашем сознании, т. е. определения его, как нового понятийного образования. Тем самым мы затрагиваем главную задачу вопросно-ответных отношений: пол­учается, что концептуальное знание, как новое знание, становится та­ковым тогда и только тогда, когда некоторые понятия, представляю­щие собой старое знание, оказываются связанными между собой опре­деленным образом и представляют собой новое понятийное образова­ние; или, если мы определяем связь каких-либо старых понятий, то тем самым создаем новое понятийное образование, обозначающее принципиально новое знание. В принципе ничего нового в этих рас­суждениях нет, именно таким образом строится силлогизм, образуется некоторое третье понятие, имеющее статус принципиально нового вы­водного знания. Но сам вопрос второго типа: «Кто ...?» еще не содержит в себе нового концептуального знания даже в гипотетическом виде. Здесь име­ются лишь прошлые концептуальные построения в виде понятий. Кон­цепция будет заложена в ответе, т. е. в новом концептуальном выра­жении элементов прошлого знания и образовании нового понятия. Концептуально-гипотетическую форму она примет в вариантах отве­тов, которые фактически выразят эту концепцию в форме вопросов первого типа.

Вернемся к вопросу: «Кто открыл Америку?». Вопросный оператор здесь не является частью вопросительного предложения, он только указывает, что нам необходимо узнать нечто, а именно то, что зало­жено в ...известной части. И в самом деле, нам известны, понятия «от­крыл», «Америка» (в данном случае мы берем их как известные). Взя­тые понятия нам известны только как отдельные и самостоятельные, но нам неизвестно, что образовалось при их соединении.

Мы уже констатировали, что в сознании человека ничто не может существовать, если не обозначено каким-либо образом в речевом вы­ражении, принимающем знаковую (словесную) форму, которая впос­ледствии примет понятийную форму. Если мы соединили вместе не­сколько известных понятий, то с необходимостью появляется потреб­ность дать определение этому новому образованию, которое впослед­ствии примет форму нового понятийного образования. Это проделает если не спрашивающий, то отвечающий; и на это по существу указы­вает вопросный оператор «Кто...?», т. е. просит дать определение новой совокупности понятий. Давая определение этому новому понятийному образованию, мы фактически получаем ответ на вопрос. Получается так, что ответ на вопрос второго типа заключен фактически в нем са­мом. Правда — не сам ответ, а его возможность, заложены только ис­ходные данные для него, как некоторые признаки нового знания, как элементы некоторого старого знания или известных понятий, которые и позволяют по признакам найти ответ (как преступника находят по некоторым полным или неполным данным). Чем полнее основные при­знаки, чем их больше, чем они точнее, тем быстрее можно найти ответ и наоборот. Если имеется необходимое и достаточное количество при­знаков, то вопрос строится спрашивающим как дихотомический; если нет их полноты, то вопрос принимает форму второго типа.

Как правило, известным в вопросе бывает наше прошлое знание, выраженное в понятиях. Новое знание может заключаться в совокуп­ности понятий, которую необходимо каким-то образом определить. Это можно сделать примерно, так как делается в кроссворде.

Например: «Мореплаватель, открывший Америку? В данном воп­росе имеется некоторая совокупность понятий, выступающая нашим прошлым знанием. Элементы этих понятий, как признаки, позволяют найти, если оно имеется в нашем прошлом знании новое понятие, то новое, которое в полной мере будет характеризовать представленную совокупность понятий в вопросе. Если его нет, то оно будет с необхо­димостью определено. Необходимо подчеркнуть, что в данном случае, как и во всех других, речь идет, как правило, об элементах предлага­емых в вопросе понятиях. Так, понятие «Америка» в данном случае воспринимается как географический материк, понятие «открывший» воспринимается как географическое открытие, а «Мореплаватель» — только в контексте географических открытий. Если указанных призна­ков оказывается недостаточно, то спрашивающий волен ввести новые признаки уже имеющихся или новых общих понятий.

На основании приведенных аргументов, суждений, доказательств мы приближаемся к тому, чтобы внутренне согласиться с положением о том, что новое и старое знание или известное и неизвестное — это по существу не две части вопроса, а его сущностное выражение в двух формах: как прошлое знание — в виде отдельных понятий и новое зна­ние — как некоторая совокупность прошлых знаний, обозначенных новым понятием — ответом.

Однако старое понятие нельзя использовать для образования но­вого понятия, если характер последнего не включает в себя элементы старого понятия, если только оно не оказалось каким-либо образом трансформированным изменением объективной реальности. Нередко так оно и получается, когда из понятий, вроде бы никоим образом не стыкующихся друг с другом, образуется новое, способное отражать ка­кую-то новую связь, форму проявления и т. д. объективной реальности.

Необходимо также отметить, что понятийное деление, которое мы производим, можно проводить до бесконечности долго, давая развер­нутое определение все новым и новым понятиям. Если вопрос очень сложный, то примерно так и делается; если — не очень сложный, то ограничиваются определением исходных и первичных понятий. Одна­ко, когда определена совокупность исходных понятий, тогда встает за­дача по терминологическому определению этой совокупности.

Уместно обратить внимание на то, что в новое понятие вводятся такие элементы, которых не было в старых понятиях. Это означает, что новое понятие — это не только совокупность старых понятий, но и введение в него новых элементов, которые не были существенными для старых или вообще отсутствовали в них. Если теперь сравнить со­держание нового и старых понятий, то окажется, что они почти пол­ностью идентичны — но только почти, что и делает совокупность ста­рых понятий новым знанием.

При поиске обобщенного понятийного определения, т. е. ответа, можно идти двумя путями:

1. он находится в нашем прошлом знании;

2. если его нет в прошлом знании, создается новое понятийное оп­ределение.

Процедура такова: находится новое понятийное определение, сравнивается с имеющимся, заложенным в вопросе, и если оно полно­стью совпадает, то принимается как истинное; если не совпадает или совпадает частично, то отбрасывается как неверное. Есть такие эле­менты в понятии, которые сразу же отсекают возможность введения их в новую совокупность понятий. Если понятие известно, как в крос­сворде, то в наличии имеется простой информационный вопрос, если не известно, то он приобретает статус проблемы, задачи.

Таким образом, ответ — это процесс нахождения, определения нового обобщенного понятия, а вопрос — искусство соединения в себе некоторых старых понятий. Однако необходимо подчеркнуть, что речь идет не о простом соглашении людей, договаривающихся между собой о том, как они будут называть совокупность старых понятий; если по­смотреть вглубь этого процесса, то можно сразу заметить, что речь идет об отражении в новых понятиях постоянно развивающейся объ­ективной реальности.