bb, Фигуральная внутренняя форма

Указанные мною следствия из основных определений Марти нетрудно теперь иллюстрировать более конкретным материалом. Он различает два типа внутренней формы языка: 1, фигуральная внутренняя форма и 2, конструктивная (I, 2. St., 1.T., III. Kap., S. 134-150). С фигуральной внутренней формой мы встречаемся прежде всего в таких выражениях, как “я потрясен”, “он — в повышенном настроении”, <covjicio, kr…nw, he stood convicted> 22 и т. п., где мы имеем дело с обозначениями психических процессов, сохраняющими, однако, в себе представления, которые относятся собственно к физическим явлениям. Такие же метафорические применения наши выражения находят всюду, где сохраняются обороты речи, возникшие в иной обстановке и при других взглядах и навыках. Не только имена, но целые суждения, а также синсемантики (weil, wohl, vero, mais, хотя, будто и пр., и пр.,) подвергаются такой модификации: из значений переходят во внутреннюю форму языка. Весь этот вопрос разработан у М. с удивительной тщательностью и полнотой, и он проливает немало света на семасиологическую конструкцию языка. К сожалению, все-таки нужно сказать, что все относится только к экстенсивной стороне вопроса, — Марти почти исчерпывает его в той плоскости, на которую его поставили его определения, т. е., прежде всего, плоскости эмпирической и психологической. Он не проникает в “третье измерение” описываемых им явлений, не ищет принципиальной основы их, а — отчасти вопреки собственным намерениям — вместо этого обращается к психологическим и генетическим, т. е. эмпирическим, и следовательно, необходимо гипотетическим и недостаточным объяснениям.

Указанные мною следствия из основных определений Марти нетрудно теперь иллюстрировать более конкретным материалом. Он различает два типа внутренней формы языка: 1, фигуральная внутренняя форма и 2, конструктивная (I, 2. St., 1.T., III. Kap., S. 134-150). С фигуральной внутренней формой мы встречаемся прежде всего в таких выражениях, как “я потрясен”, “он — в повышенном настроении”, <covjicio, kr…nw, he stood convicted> 22 и т. п., где мы имеем дело с обозначениями психических процессов, сохраняющими, однако, в себе представления, которые относятся собственно к физическим явлениям. Такие же метафорические применения наши выражения находят всюду, где сохраняются обороты речи, возникшие в иной обстановке и при других взглядах и навыках. Не только имена, но целые суждения, а также синсемантики (weil, wohl, vero, mais, хотя, будто и пр., и пр.,) подвергаются такой модификации: из значений переходят во внутреннюю форму языка. Весь этот вопрос разработан у М. с удивительной тщательностью и полнотой, и он проливает немало света на семасиологическую конструкцию языка. К сожалению, все-таки нужно сказать, что все относится только к экстенсивной стороне вопроса, — Марти почти исчерпывает его в той плоскости, на которую его поставили его определения, т. е., прежде всего, плоскости эмпирической и психологической. Он не проникает в “третье измерение” описываемых им явлений, не ищет принципиальной основы их, а — отчасти вопреки собственным намерениям — вместо этого обращается к психологическим и генетическим, т. е. эмпирическим, и следовательно, необходимо гипотетическим и недостаточным объяснениям.