aa, Конструктивная внутренняя форма

Марти также, как мы знаем, рядом с фигуративной формой признает конструктивную, но нетрудно убедиться, что она открывает не новый тип в области форм языка, а только более высокую ступень той же фигуративной формы. Уловив источник этой ограниченности в обобщении Марти, мы найдем некоторые указания в пользу защищаемой нами мысли.

Конструктивная внутренняя форма языка устанавливается у М. весьма просто *: простые имена, при рассмотрении которых мы констатировали фигуративную внутреннюю форму, — элементы более сложных синтаксических взаимодействий, в которых мы их не встречаем фактически. Это целое имеет свое значение, представляющее собою нечто законченное и самостоятельное и не сводящееся к простой сумме значений элементов. Поскольку мы стремимся к их пониманию и можем найти некоторые посредствующие и подготовляющие к нему представления, мы и здесь можем говорить о внутренней форме. Более или менее удачный подбор таких представлений составляет строй или стиль известного языка и является более или менее целесообразным средством, способствующим его пониманию. Язык не выражает explicite всего, что мы хотим сообщить, он в этом отношении как бы уподобляется стенограмме, и каждый язык тут имеет свои особенности. Точно так же, затем, во всяком данном языке мы отличаем особенности, например, стиля телеграмм и писем, стиля поэтического и стиля дидактического, также мы можем говорить о различии фрагментарного строения языка и дискурсивного; о строении речи аналитическом и синтетическом и т. д. Как здесь конструктивная внутренняя форма может способствовать пониманию, нетрудно себе представить, если <есть> два стиля, из которых один прямо и легко ведет к сообщаемому значению, а другой требует для усвоения больших усилий и напряжения.

Марти также, как мы знаем, рядом с фигуративной формой признает конструктивную, но нетрудно убедиться, что она открывает не новый тип в области форм языка, а только более высокую ступень той же фигуративной формы. Уловив источник этой ограниченности в обобщении Марти, мы найдем некоторые указания в пользу защищаемой нами мысли.

Конструктивная внутренняя форма языка устанавливается у М. весьма просто *: простые имена, при рассмотрении которых мы констатировали фигуративную внутреннюю форму, — элементы более сложных синтаксических взаимодействий, в которых мы их не встречаем фактически. Это целое имеет свое значение, представляющее собою нечто законченное и самостоятельное и не сводящееся к простой сумме значений элементов. Поскольку мы стремимся к их пониманию и можем найти некоторые посредствующие и подготовляющие к нему представления, мы и здесь можем говорить о внутренней форме. Более или менее удачный подбор таких представлений составляет строй или стиль известного языка и является более или менее целесообразным средством, способствующим его пониманию. Язык не выражает explicite всего, что мы хотим сообщить, он в этом отношении как бы уподобляется стенограмме, и каждый язык тут имеет свои особенности. Точно так же, затем, во всяком данном языке мы отличаем особенности, например, стиля телеграмм и писем, стиля поэтического и стиля дидактического, также мы можем говорить о различии фрагментарного строения языка и дискурсивного; о строении речи аналитическом и синтетическом и т. д. Как здесь конструктивная внутренняя форма может способствовать пониманию, нетрудно себе представить, если <есть> два стиля, из которых один прямо и легко ведет к сообщаемому значению, а другой требует для усвоения больших усилий и напряжения.