§ 2. Природно-социальный компонент этнонациональной идеологии

Природно-социальный компонент этноидеологии связан, прежде всего, с так называемым чувством этничности и призван выполнять функцию консолидации раскалывающегося в ходе цивилизационной трансформации этноса. Чувство этничности, являющееся базовым элементом этнонациональных движений и соответствующих идеологических конструкций, архетипично по своей природе и представляет собой проявление определённой психической универсалии в коллективном и индивидуальном поведении. Наличие этой психической универсалии, или чувства этничности, подтверждается, в частности, лёгкостью её перевода на уровень этнических стереотипов и формированием на её основе устойчивых этноцентрических убеждений. При этом актуализация архетипа этничности, наиболее активная фаза его проявления в чувствах и деятельности людей происходит прежде всего в периоды социальной трансформации, поскольку они характеризуются мобилизацией всех психологических ресурсов личности и общества.

Эффективность идеологического воздействия максимизируется именно за счет сознательного использования фактора этничности. Действительно, природа этноса с необходимостью включает как социальные, так и биологические характеристики, и биологические коннотации в понятии этнической принадлежности являются безусловной реалией для большинства индивидов, составляющих этнос. Эксплуатация чувства этничности осуществляется посредством использования в идеологических конструкциях так называемых «генетической» и «менталитетной» идеологем, которые вполне корреспондируют одна с другой. В нормативной части идеологии это явление представляет собой некий «императив этничности» и может пониматься как требование сохранения генетического (биологического) и менталитетного (психологического) субстрата этноса в условиях трансформации последнего.

В социально-природных элементах этноидеологических конструкций можно усматривать естественное стремление этноса самосохраниться в условиях общего кризиса, почти катастрофического состояния более широкой социальной общности, в которую волею исторической судьбы включен данный этнос. Такое самосохранение, по-видимому, представляется возможным за счет максимального сплочения этноса и его устремленности к углубленной духовной «самоидентификации». Имеется в виду сплочение не только в синхронном, но и диахронном аспекте (т.е., так называемое возвращение к корням — оживление, реставрация связей с предшествующими поколениями, предками, своей исконной культурой, древними традициями, изначальными символами, включая природно-биологические).

Усиление, активизация социально-природного компонента этноидеологии в условиях современных северокавказских реалий может быть объяснено, помимо указанных, и иными причинами. В частности, данный компонент, предназначенный для выполнения интегративной функции в жизни этноса, может служить компенсацией резко возрастающей в кризисном, нестабильном обществе социально-экономической и социально-политической дифференциации.

Социально-природный компонент имеет в рассматриваемом социуме приоритетное, доминирующее значение, и именно таковым он видится и представляется северокавказскими этноидеологами. При таком видении дистанцированность между этносами в различных сферах социальной жизни берет начало именно в этнической сфере. Так, политическое обособление этносов (декларация различия их политических устремлений) рассматриваются как следствие различий их примордиальных, природных, изначально заданных характеристик. Именно данное обстоятельство препятствует достижению межэтнического согласия в регионе, поскольку убежденность идеологов в «родстве» между «изначальными» этническими характеристиками и их политическими программами позволяет трактовать любой поиск межэтнического компромисса или компромисса между разноэтничными субъектами политики как недопустимую «утрату» этничности. И если, скажем, в политической борьбе представителей этноэлиты, какая-то сторона заподозрена в связях с Россией (идеологическим оппонентом для этноидеологов), то данный факт легко становится наилучшим компроматом, мощным средством дискредитации этой стороны через идеологическое вытеснение ее противниками из поля собственной этничности.

Природно-социальный компонент этноидеологии связан, прежде всего, с так называемым чувством этничности и призван выполнять функцию консолидации раскалывающегося в ходе цивилизационной трансформации этноса. Чувство этничности, являющееся базовым элементом этнонациональных движений и соответствующих идеологических конструкций, архетипично по своей природе и представляет собой проявление определённой психической универсалии в коллективном и индивидуальном поведении. Наличие этой психической универсалии, или чувства этничности, подтверждается, в частности, лёгкостью её перевода на уровень этнических стереотипов и формированием на её основе устойчивых этноцентрических убеждений. При этом актуализация архетипа этничности, наиболее активная фаза его проявления в чувствах и деятельности людей происходит прежде всего в периоды социальной трансформации, поскольку они характеризуются мобилизацией всех психологических ресурсов личности и общества.

Эффективность идеологического воздействия максимизируется именно за счет сознательного использования фактора этничности. Действительно, природа этноса с необходимостью включает как социальные, так и биологические характеристики, и биологические коннотации в понятии этнической принадлежности являются безусловной реалией для большинства индивидов, составляющих этнос. Эксплуатация чувства этничности осуществляется посредством использования в идеологических конструкциях так называемых «генетической» и «менталитетной» идеологем, которые вполне корреспондируют одна с другой. В нормативной части идеологии это явление представляет собой некий «императив этничности» и может пониматься как требование сохранения генетического (биологического) и менталитетного (психологического) субстрата этноса в условиях трансформации последнего.

В социально-природных элементах этноидеологических конструкций можно усматривать естественное стремление этноса самосохраниться в условиях общего кризиса, почти катастрофического состояния более широкой социальной общности, в которую волею исторической судьбы включен данный этнос. Такое самосохранение, по-видимому, представляется возможным за счет максимального сплочения этноса и его устремленности к углубленной духовной «самоидентификации». Имеется в виду сплочение не только в синхронном, но и диахронном аспекте (т.е., так называемое возвращение к корням — оживление, реставрация связей с предшествующими поколениями, предками, своей исконной культурой, древними традициями, изначальными символами, включая природно-биологические).

Усиление, активизация социально-природного компонента этноидеологии в условиях современных северокавказских реалий может быть объяснено, помимо указанных, и иными причинами. В частности, данный компонент, предназначенный для выполнения интегративной функции в жизни этноса, может служить компенсацией резко возрастающей в кризисном, нестабильном обществе социально-экономической и социально-политической дифференциации.

Социально-природный компонент имеет в рассматриваемом социуме приоритетное, доминирующее значение, и именно таковым он видится и представляется северокавказскими этноидеологами. При таком видении дистанцированность между этносами в различных сферах социальной жизни берет начало именно в этнической сфере. Так, политическое обособление этносов (декларация различия их политических устремлений) рассматриваются как следствие различий их примордиальных, природных, изначально заданных характеристик. Именно данное обстоятельство препятствует достижению межэтнического согласия в регионе, поскольку убежденность идеологов в «родстве» между «изначальными» этническими характеристиками и их политическими программами позволяет трактовать любой поиск межэтнического компромисса или компромисса между разноэтничными субъектами политики как недопустимую «утрату» этничности. И если, скажем, в политической борьбе представителей этноэлиты, какая-то сторона заподозрена в связях с Россией (идеологическим оппонентом для этноидеологов), то данный факт легко становится наилучшим компроматом, мощным средством дискредитации этой стороны через идеологическое вытеснение ее противниками из поля собственной этничности.