2.1. Неограниченная коммуникация: качественное усложнение мира

Корни информационной революции 90-х уходят в научно-техническую революцию середины 50-х годов. Последняя была вызвана прорывом разработанных в ходе Второй Мировой и в начале «холодной» войн новых технологических принципов в «гражданское» производство.

Пример 5.

«Холодная война» - этап международной конкуренции

«Холодная война» по своему накалу, целеполаганию и жесткому разделению на «своих» и «чужих» не сильно отличалась от «горячей»; она и началась-то с традиционных военных конфликтов, один из которых перерос в корейскую войну, которая едва не получила ядерное завершение (ССЫЛКА).
Сегодня особенно отчетливо видно, что локальные войны не переросли в новую мировую катастрофу (ожидавшуюся Сталиным, державшим на Чукотке армию вторжения и после войны не только уменьшившим, но даже еще более увеличившим милитаризацию советского общества - Пыжиков) лишь из-за феномена атомной бомбы. «Горячая» война уступила место «холодной» (в виде которой и реализовалась ожидавшаяся Третья Мировая) как доминирующей и принципиально новой форме международной конкуренции лишь вследствие технологического прогресса, сделавшего неизбежным гарантированное взаимное уничтожение.
«Холодная война» явилась стихийной реакцией человечества на создание и распространение ядерного оружия, действительно ставшего в конце концов «великим миротворцем» (хотя эта идея была изрядно скомпрометирована с начала ХХ века, когда в качестве такового подразумевался слишком широкий круг слишком слабых вооружений - начиная с пулемета «Максим»; возможно, фундаментальные идеи как таковые реализуются лишь после своей компрометации слишком ранним предвидением).
Ядерное оружие, таким образом, начало общее движение от военно-политических конфликтов к конфликтам экономическим, от войны - к экономической и, далее, идеологической (ценностной) конкуренции. Апофеозом этого процесса стало поражение и уничтожение Советского Союза, доказавшего своим примером всему человечеству, что разрушительность непрямого (информационного и экономического) оружия и, следовательно, «холодной войны» может значительно превышать разрушительность обычного оружия и войны «горячей». (При всем накопленном грузе либерально-демократических предрассудков сегодня сложно отрицать, что «холодная война» нанесла нашему обществу значительно больший ущерб, чем даже Великая Отечественная).
Существенно, что уничтожение Советского Союза перевело мировую конкуренцию из внутрицивилизационной (ибо и социалистические, и капиталистические страны развивались в одной и той же цивилизационно-культурной парадигме) в межцивилизационную плоскость, сделав ее иррациональной и превратив тем самым в сегодняшнюю глобальную конкуренцию, какой мы ее знаем.
Ядерное оружие продолжает (как показывает динамика конфликта между Пакистаном и Индией, а также, вероятно, между Северной Кореей и США) играть свою смертельно рискованную, но при этом жизненно необходимую миротворческую функцию. Однако иррациональность современных глобальных конфликтов, вызванная именно их межцивилизационным характером, как представляется, серьезно подрывает его эффективность в этом качестве и может в конце концов сделать полностью бесполезным, превратив тем самым в абсолютное зло.

Эти качественно новые технологические принципы «оплодотворили» практически все сферы экономической жизни, включая ставшие в последующем - соответственно, в 70-е и в 90-е годы ХХ века - приоритетными организацию управления (в том числе государственного) и воздействие на человеческое сознание. Но главное заключалось в том, что по самой своей природе эти технологии, требуя исключительной концентрации интеллектуальных усилий, делали необходимым условием своей реализации, а, следовательно, и сохранения конкурентоспособности общества увеличение его внутренней открытости, социальной мобильности и в конечном счете - демократичности.
Первые же попытки анализа научно-технической революции и ее последствий показали, что усложнение производства, массовое и прямое вовлечение в него интеллектуального творчества, ускорение практической реализации научных достижений потребовало максимально полного отбора и развития имеющихся в каждом обществе талантов. Оценить, вырастить и тем более должным образом организовать их работу было под силу только самим ученым. Это превратило научные сообщества в самостоятельно значимые для конкурентоспособности соответствующих стран (в то время наиболее полно совпадавшей с их обороноспособностью) силы, приобретающие и политическую влиятельность (хотя и на порядок уступающие влиятельности традиционных политических и деловых элит).
Однако более важно, что интеллектуализация производства и ускорение его развития качественно повысили роль не только интеллекта как такового, но и его знаний, а точнее - информации, которой он оперировал. Сделав информацию ключевым фактором не только управления, но и производства в целом, научно-техническая революция тем самым превратила технологии обработки информации в важнейшее направление развития. Именно это направление породило в конечном счете и современные информационные технологии, и саму информационную революцию.
Внешним проявлением информационной революции принято считать резкое, взрывообразное ускорение роста количества информации, продолжающееся и по сей день.
(удвоение - во все сокращающиеся сроки)
Уже длительное время мощь общего числа компьютеров удваивается в среднем каждые 18 месяцев (эта эмпирическая закономерность пока не объяснена). При этом, начиная с 1991 года, объем информации на каждом квадратном сантиметре компьютерных дисков увеличивается в среднем в 1,6 раза в год.
Эти общеизвестные и давно набившие оскомину факты тем не менее, как это обычно и бывает, приобретают вполне революционный характер, если мы вопреки традиционным подходам, подразумевающим исследуемые объекты «по умолчанию», попытаемся вспомнить, - а что же, собственно говоря, мы исследуем?
В самом деле, что такое информация?

Пример 6.

Таинство информации

Информация - одно из наиболее фундаментальных, исходных, изначальных понятий жизни как отдельного человека, так и человечества в целом, на основе которых определяются остальные понятия.
Это существенным образом затрудняет понимание ее природы при помощи традиционного сведения к более простым и глубоким сущностям: как и в случае таких неотъемлемых атрибутов материи, как вещество и энергия, сводить оказывается просто не к чему.
В результате единого, общеупотребительного понимания термина «информация» просто не существует. Представители каждой специальности предпочитают рассматривать это интуитивно воспринимаемое явление по-своему, через призму собственных профессиональных интересов.
Наиболее распространенным и, строго говоря, классическим определением информации является введенное Клодом Шенноном указание на ее способность снижать неопределенность. Но при всей своей технологичности и простоте эта дефиниция недостаточно содержательна. Она хороша для работы исключительно в рамках самой теории информации, но представляется совершенно недостаточной при решении задач, лежащих за ее пределами.
Сам Шеннон, вполне сознательно сводя для решения стоящих перед ним локальных технических задач понятие «информации» к более частному «количеству информации», старательно предостерегал от придания своему определению всеобъемлющего характера. Действительно: оно функционально лишь в отношении математической теории информации, принципиально ограничивающейся рассмотрением лишь ее количественных аспектов и полностью абстрагирующейся от содержательной стороны сообщения.
В рамках настоящей работы нас интересует влияние качественного и неуклонно ускоряющегося увеличения объема информации на развитие человека и человечества, в том числе во взаимодействии последнего с окружающим миром. Чтобы рассматривать это влияние без непреодолимых помех, мы должны вывести понятие информации за рамки мира символов и абстракций, являющегося естественной средой математики и теории информации.
Рассматривая информацию с точки зрения не ее собственного мира символов, но описываемого и отражаемого ею реального мира, существующего вне воспринимающего его сознания человека, необходимо поставить понятие информации в соответствие этому миру.
Определения информации, соответствующие данному требованию, существуют, но, как правило, слишком примитивны и опираются на неопределенные понятия. Так, понимание информации как «сведений о чем-либо, передаваемые людьми» определяет ее при помощи синонимичного ей и не раскрываемого понятия «сведения». В «отражении внешнего мира при помощи знаков и сигналов» ту же роль, что «сведения», играют «знаки и сигналы», и вдобавок ко всему не определяется термин «внешний мир».
Другой крайностью является сужение понятия информации до одного-единственного типа деятельности - обычно управления, что естественно для кибернетиков («сообщение, неразрывно связанное с управлением, сигналы в единстве синтаксических, семантических и прагматических характеристик»), но неприемлемо для решения большинства некибернетических задач. Иногда, напротив, определения понятия информации чрезмерно расширяют его, рассматривая в качестве получателя информации объекты не только живой, но и неживой природы («передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах живой и неживой природы»).
Наиболее ценным представляется тем не менее последнее из этих определений, связывающее понятие информации с философскими понятиями отражения (как фундаментального свойства материи) и разнообразия (развитого английским кибернетиком и биологом У.Р.Эшби).

С точки зрения решения интересующей нас задачи (изучения влияния взрывообразного роста количества информации на общество) наиболее продуктивными представляются драконовская простота и всеобъемлющий характер следующего определения:
Информация - это способность материи быть воспринимаемой.
Указанный подход прежде всего решает казавшуюся неразрешимой задачу поиска физического соответствия загадочного кванта информации (бита), выведенного К.Шэнноном на базе теории вероятностей и существовавшего ранее лишь в мире математики. В физическом мире квант информации оказывается всего лишь квантом восприятия, - что, соответственно, делает его непосредственно зависимым от характера этого восприятия.
Таинственное «информационное поле» становится синонимом не менее странного с точки зрения обыденного сознания, но традиционного для космологии последних десятилетий понятия «структура пространства». Последнее, правда, рассматривается при этом с исключительно специфической точки зрения, - с точки зрения его влияния, как реального, так и потенциального, на органы восприятия человека и, соответственно, с точки зрения человека.
Это «слишком человеческое» упрощение возвышенного и загадочного понятия до уровня практических нужд и повседневных процессов - столь же разочаровывающее, сколь и функциональное преобразование, напоминающее низведение понятия бога до совокупности влияний на наши органы восприятия неизвестных явлений.
Итак, количество информации взрывообразно увеличивается. Непосредственной причиной этого является специфический характер информационного обмена, в отношении которого не действуют принципы сохранения, присущие веществу и энергии: при передаче информации ее общее количество увеличивается.
Это увеличение происходит за счет действия (как правило, одновременного) трех основных механизмов:
повышения доступности уже существующей информации за счет упрощения и облегчения коммуникации на основе современных технологий (не говоря уже о феномене «принудительной коммуникации», включающего преобладающую часть рекламы);
получения человечеством новой, ранее не существовавшей информации за счет улучшения восприятия им объективной, существующей помимо него реальности;
создания ранее не существовавшей информации за счет ее порождения уже существующей информацией (с точки зрения формальной логики это частный случай описанных выше механизмов, но его специфика и значение для информационной революции позволяет в практических целях выделить его).
Рассматривая более подробно последний случай, благодаря которому, собственно говоря, увеличение количества информации и имеет экспоненциальный характер, отметим, что информация является далеко не только одним лишь только содержанием коммуникации (представляющей собой, строго говоря, процесс передачи информации). Возникнув, информация сама по себе немедленно становится и предметом коммуникации, то есть отдельным явлением, порождающим новое восприятие и новую информацию.
Для лучшего понимания этого феномена представим себе человека, воспринимающего мир: совокупность его восприятия (в том числе накопленного и переработанного) и есть вся имеющаяся у него информация. Улучшение средств коммуникации позволяет человеку, не углубляя собственного восприятия мира, получить (то есть с точки зрения общего количества информации, существующего в мире - создать) новую информацию, просто обменявшись мнениями с другими людьми.
Таким образом, улучшение коммуникаций кардинально облегчает процесс создания новой информации и с точки зрения получения новой информации (важной для каждого индивидуума) делает познание мира относительно менее необходимым и менее ценным.
Однако созданная им в процессе этого обмена новая информация (да и, строго говоря, любая новая информация) по самой своей природе, хотя и неразрывно связана с человеком, для него является не его собственной частью, но частью окружающего мира. Человек не отождествляет себя с имеющейся у него информацией и, получив ее, начинает воспринимать ее (рефлексировать, анализировать) как нечто, существующее самостоятельно и отдельно от него.
В результате вся новая информация, полученная человеком, уже в момент получения становится самостоятельной частью воспринимаемой (или наблюдаемой, то есть осознанно воспринимаемой) им картины мира, которую снова надо наблюдать и по поводу которой снова надо обмениваться мнениями (или по крайней мере восприятиями).
Этот цикл бесконечен и раскрывает традиционные представления о неисчерпаемости познания с новой, неожиданной стороны. «Эффект наблюдателя» в теории познания делает его процесс бесконечным не только в силу неисчерпаемой глубины самого физического мира, но и в силу неисчерпаемой глубины самого процесса его восприятия (по-философски говоря, отражения), в свою очередь являющегося, насколько можно понять, следствием неисчерпаемости человеческого сознания.
Соответственно, степень сложности восприятия человека выше степени сложности воспринимаемого им окружающего мира (точнее - воспринимаемой им части этого мира), так как человек познает не только этот мир, но и мнения других людей по его поводу.
Принудительное единообразие мышления, столь раздражающее в формально демократических обществах не только разнообразных диссидентов, но и многих самостоятельно мыслящих людей, представляется в свете этого простым предохранительным клапаном, встроенным стабилизатором. При его помощи развитые общества весьма эффективно защищаются от чрезмерного нарастания бесполезной для них информации, своего рода «информационного загрязнения» окружающей среды в результате массового самокопания и бесплодной рефлексии. (Естественно, что при этом стихийном самоограничении с грязной водой выплескивается и ребенок: отсекая нетрадиционные или просто излишние с точки зрения сознаваемых им задач идеи и восприятия, общество снижает свою гибкость и приспособляемость ко всем остальным, в каждый момент времени еще не осознаваемым им задач, а тем самым - и свою конкурентоспособность).
Таким образом, увеличение количества информации свидетельствует далеко не только об одном лишь расширении способностей человека к восприятию. С учетом введенного нами определения информации (как свойства материи быть воспринимаемой) оно свидетельствует и о совершенно ином и, как представляется, значительно более важном процессе - о расширении самого воспринимаемого человечеством мира.
Наблюдая и воспринимая мир, человек тем самым расширяет его, творит ранее не существовавшие его элементы.
Сам процесс наблюдения и осознавания созидает свой собственный, особый и, что принципиально важно, воспринимаемый как отдельным человеком, так и человечеством в целом, мир. Стремительный рост коммуникаций привел к соответствующему росту не столько первичной информации (основанной на прямом восприятии человеком существующего помимо него мира), сколько в первую очередь информации вторичной - информации, основанной на восприятии не самого физического мира, а уже созданной другими людьми информации о нем.
Увеличение объема вторичной информации привело к сгущению между человеком и физическим миром своего рода «информационного облака», - «информационного» или «виртуального» мира, представляющего собой совокупность накопленных человечеством восприятий. Спецификой и одним из важнейших результатов информационной революции стало полное погружение человечества в этот «информационный мир», во многом отгораживающий от него реально существующий, физический мир.
При этом «информационный мир» по определению значительно ближе к органам восприятия человека (и к органам его мышления и принятия решений), чем реально существующий в обособленности от человека физический мир. Более того: влияние физического мира на человека, как правило, осуществляется и почти всегда осознается человеком не непосредственно, а через воздействие со стороны «информационного мира», который во все большей степени становится абсолютным, монопольным посредником между человеком и существующей помимо него реальностью.
В результате «информационный мир» влияет на поведение человека более непосредственно и в конечном счете более сильно, чем физический.
Информационная революция привела к тому, что индивидуум стал реагировать на «информационный мир», то есть на накопленное и частично переработанное человечеством восприятие физического мира, значительно сильнее, чем на сам физический мир, в который он непосредственно погружен и в котором он физически живет.
Конечно, эти миры близки, а во многом и совпадают. Однако они не только не тождественны, но и, более того, в принципе не могут быть тождественными, так как любая передача сигнала (а тем более мнения об этом сигнале) искажает его, пусть и незначительно. При этом увеличение количества информации, сгущение и уплотнение «информационного облака», являющееся неотъемлемой чертой информационной революции, все более и более отдаляет эти миры друг от друга. Соответственно, человек эпохи информационной революции живет в физическом мире, но действует на основе предпосылок и представлений «информационного мира», которые все более и более отдаляются от мира физического.
Этот нарастающий разрыв между представлениями (а значит, и мотивацией) и реальностью неминуемо порождает ошибки, масштаб и разрушительность которых также нарастает. Конечно, исправление проявившихся ошибок сокращает этот разрыв, приближая мотивации и поведение человека к реальности, но приближение это носит частичный и временный характер.
Увеличение масштабов управляющих систем и создание человеческими обществами разнообразных «резервов прочности» позволяет скрывать и в итоге оставлять безнаказанными ошибки все большего масштаба. С другой стороны, как показывает опыт, исправление ошибок все в большей степени носит стихийный характер и не осознается управляющими системами, в полной мере остающимися во власти порождающих указанные ошибки предрассудков.
Таким образом, информационная революция объективно способствует снижению эффективности человеческого сознания и нарастания его неадекватности, ставя на пути дальнейшего развития человечества подлинный «информационный барьер». Человек действительно создал мир, слишком сложный для своего сознания. Превышая физические границы индивидуального восприятия (а следовательно, и возможности его познания), информационная революция делает мир все менее познаваемым для отдельного человека, загоняя его тем самым в «информационный тупик», в подлинный кризис индивидуального сознания, не способного более справляться со все возрастающим количеством информации.
Как представляется, есть только четыре принципиально возможных выхода из «информационного тупика»:
гибель человечества в его современном виде, погребенного под горами неосознанной информации, в силу «информационного перепроизводства» (радикализм этого варианта напоминает прогноз середины XIX века о неминуемой гибели человеческой цивилизации через 100 лет из-за того, что города будут погребены под слоем конского навоза из-за, выражаясь современным языком, роста масштабов транспортных коммуникаций);
разрушение «информационного мира» в силу кардинального замедления прироста количества информации, а возможно, и сокращения его объема (с точки зрения современного образа жизни такое развитие событий, прорабатывавшееся в том числе в теории компьютерных войн, мало чем отличается от первого варианта);
ускорение биологической, технической и социальной эволюции человека, позволяющее ему эффективно обрабатывать возросшие объемы информации: на биологическом уровне за счет увеличения возможностей мозга, на техническом - за счет новых систем обработки информации, на социальном - за счет управления потоками информации, при котором каждому достается только непосредственно касающаяся его информация (к сожалению, данная оптимистическая гипотеза - не более чем паллиатив, так как каждый из описанных видов эволюции, как и любое изменение, ускоряет нарастание информации, которая растет быстрее любой эволюции и, таким образом, вновь упирается в количественные ограничения даже после их серьезного расширения);
изменение самой структуры человечества путем стихийного делегирования части функций по управлению его развитием от не справляющихся с последствиями информационной революции индивидуальных сознаний на более высокий и потому справляющийся с новыми задачами надличностный уровень сознания, объединяющий коллективы, организации, целые общества, а возможно - и все человечество в целом.
Первые два выхода носят катастрофический характер и подразумевают не просто решительное изменение облика современного человечества, но его фактическое разрушение. Если это и лекарство, то, во всяком случае, именно то самое, которое заведомо страшнее болезни. Третий путь не обеспечивает выход из «информационного тупика», но лишь несколько отдаляет во времени категорическую необходимость его нахождения, и лишь четвертый подразумевает ее разрешение - путем придания человеческой эволюции качественно нового, «ментального» измерения.
При всей экзотичности только этот путь дает ответ на вопрос о преодолении «информационного тупика» или, точнее, «информационного барьера», воздвигаемого информационной революцией перед человечетвом, при сохранении его привычного вида. Отсутствие революционных потрясений принципиально важно, так как позволяет в максимально использовать накопленные достижения, не отрицая их, но лишь обогащая при помощи придания прогрессу качественно нового измерения.
Изложенное представляет собой доказательство фундаментальной теоремы современной теории глобализации - теоремы об эволюции человеческого сознания:
Необходимым условием сохранения человечества в условиях информационной революции является формирование надличностного сознания в дополнение к сознанию индивидуальному.
Следует со всей определенностью указать, что данная теорема отнюдь не является «теоремой о необходимости бога» и тем более неким «доказательством существования бога».
Коллективное, а точнее, надличностные сознания (ибо их может быть много и они могут быть разноуровневыми) действительно имеют ряд безусловных общих черт с традиционным толкованием понятия «бог». Так, они:
· занимают положение неких высших по отношению к отдельно взятому человеку сил;
· по своей природе являются для него если и не непостижимыми, то, во всяком случае, непосредственно не наблюдаемыми;
· оказывают на повседневную жизнь отдельного человека (и всего человечества в целом) значительное влияние, которое носит в целом стабилизирующий, а значит - благотворный характер.
Однако концентрация внимания исключительно на этих чертах при забвении коренных отличий от традиционных божественных атрибутов представляет собой недопустимое проявление интеллектуальной недобросовестности. Так, надличностные сознания, насколько можно понять, являются прямым порождением, а в определенном смысле - и совокупностью индивидуальных человеческих сознаний. Это означает, что они являются вторичными, а не первичными по отношению к человеку явлениями, его порождениями, а не его творцами, что, строго говоря, должно быть вполне достаточно для полного отказа от серьезного обсуждения всякого рода божественных аллюзий.
Другим, не менее наглядным следствием вторичности надличностных сознаний является принципиальная ограниченность сферы их деятельности человечеством и взаимодействием последнего с физическим миром. Понятно, что данная ограниченность предопределяет их не повсеместный и, соответственно, не всемогущий характер, что является прямым оскорблением подавляющего большинства созданных человечеством религий.
Итак, информационные технологии увеличивают информацию путем ее непосредственного порождения, практически без участия материального, физического мира.
Информационные технологии, хотя и порождены человеком, находятся вне человека, вне его сущности. Таким образом, они являются частью, хотя и рукотворной, окружающего его мира, - частью «второй», технологической природы. Соответственно, их развитие влечет за собой расширение и резкое усложнение наблюдаемого человеком мира за счет его особой, «технологической» части.
Их принципиальное отличие от обычных технологий, которые лишь изменяют окружающий человека мир (“high-tech”), заключается в направленности на изменение самого человека и человечества (такие технологии, как было указано в параграфе …., получили «симметричное» наименование “high-hume”). Информационные технологии изменяют человечество в первую очередь при помощи кардинального расширения «информационного мира», находящегося между человеком и существующим помимо него физическим миром. С одной стороны, «сгущение» этого мира размывает границы человечества, с другой - создает своего рода «спайку», соединяющую человечество и «окружающую среду» в единую ноосферу.
Усложняя мир таким образом, информационные технологии делают мир все менее познаваемым индивидуальным сознанием. Человек все в большей степени воспринимает преимущественно информационный мир, а живет по-прежнему в физическом. В результате он во все большей степени реагирует не на тот мир, в котором живет, и утрачивает критерий истины.
Снижая адекватность человека, информационные технологии создают потребность в формировании нового, надличностного типа сознания, способного адекватно воспринимать новый, стремительно усложняющийся мир.
Однако для индивидуального человеческого сознания, которое пишет эту книгу и которому она адресована, это утешение представляется весьма слабым. После того, как в настоящем параграфе мы выявили причины снижения его адекватности и зафиксировали этот факт на, если можно так выразиться, философском уровне, самое время рассмотреть конкретные проявления этого общего правила. Без этого невозможно в полном объеме прочувствовать, насколько туго приходится индивидуальному сознанию в условиях информационной революции и порождаемой ею глобализации.

Корни информационной революции 90-х уходят в научно-техническую революцию середины 50-х годов. Последняя была вызвана прорывом разработанных в ходе Второй Мировой и в начале «холодной» войн новых технологических принципов в «гражданское» производство.

Пример 5.

«Холодная война» - этап международной конкуренции

«Холодная война» по своему накалу, целеполаганию и жесткому разделению на «своих» и «чужих» не сильно отличалась от «горячей»; она и началась-то с традиционных военных конфликтов, один из которых перерос в корейскую войну, которая едва не получила ядерное завершение (ССЫЛКА).
Сегодня особенно отчетливо видно, что локальные войны не переросли в новую мировую катастрофу (ожидавшуюся Сталиным, державшим на Чукотке армию вторжения и после войны не только уменьшившим, но даже еще более увеличившим милитаризацию советского общества - Пыжиков) лишь из-за феномена атомной бомбы. «Горячая» война уступила место «холодной» (в виде которой и реализовалась ожидавшаяся Третья Мировая) как доминирующей и принципиально новой форме международной конкуренции лишь вследствие технологического прогресса, сделавшего неизбежным гарантированное взаимное уничтожение.
«Холодная война» явилась стихийной реакцией человечества на создание и распространение ядерного оружия, действительно ставшего в конце концов «великим миротворцем» (хотя эта идея была изрядно скомпрометирована с начала ХХ века, когда в качестве такового подразумевался слишком широкий круг слишком слабых вооружений - начиная с пулемета «Максим»; возможно, фундаментальные идеи как таковые реализуются лишь после своей компрометации слишком ранним предвидением).
Ядерное оружие, таким образом, начало общее движение от военно-политических конфликтов к конфликтам экономическим, от войны - к экономической и, далее, идеологической (ценностной) конкуренции. Апофеозом этого процесса стало поражение и уничтожение Советского Союза, доказавшего своим примером всему человечеству, что разрушительность непрямого (информационного и экономического) оружия и, следовательно, «холодной войны» может значительно превышать разрушительность обычного оружия и войны «горячей». (При всем накопленном грузе либерально-демократических предрассудков сегодня сложно отрицать, что «холодная война» нанесла нашему обществу значительно больший ущерб, чем даже Великая Отечественная).
Существенно, что уничтожение Советского Союза перевело мировую конкуренцию из внутрицивилизационной (ибо и социалистические, и капиталистические страны развивались в одной и той же цивилизационно-культурной парадигме) в межцивилизационную плоскость, сделав ее иррациональной и превратив тем самым в сегодняшнюю глобальную конкуренцию, какой мы ее знаем.
Ядерное оружие продолжает (как показывает динамика конфликта между Пакистаном и Индией, а также, вероятно, между Северной Кореей и США) играть свою смертельно рискованную, но при этом жизненно необходимую миротворческую функцию. Однако иррациональность современных глобальных конфликтов, вызванная именно их межцивилизационным характером, как представляется, серьезно подрывает его эффективность в этом качестве и может в конце концов сделать полностью бесполезным, превратив тем самым в абсолютное зло.

Эти качественно новые технологические принципы «оплодотворили» практически все сферы экономической жизни, включая ставшие в последующем - соответственно, в 70-е и в 90-е годы ХХ века - приоритетными организацию управления (в том числе государственного) и воздействие на человеческое сознание. Но главное заключалось в том, что по самой своей природе эти технологии, требуя исключительной концентрации интеллектуальных усилий, делали необходимым условием своей реализации, а, следовательно, и сохранения конкурентоспособности общества увеличение его внутренней открытости, социальной мобильности и в конечном счете - демократичности.
Первые же попытки анализа научно-технической революции и ее последствий показали, что усложнение производства, массовое и прямое вовлечение в него интеллектуального творчества, ускорение практической реализации научных достижений потребовало максимально полного отбора и развития имеющихся в каждом обществе талантов. Оценить, вырастить и тем более должным образом организовать их работу было под силу только самим ученым. Это превратило научные сообщества в самостоятельно значимые для конкурентоспособности соответствующих стран (в то время наиболее полно совпадавшей с их обороноспособностью) силы, приобретающие и политическую влиятельность (хотя и на порядок уступающие влиятельности традиционных политических и деловых элит).
Однако более важно, что интеллектуализация производства и ускорение его развития качественно повысили роль не только интеллекта как такового, но и его знаний, а точнее - информации, которой он оперировал. Сделав информацию ключевым фактором не только управления, но и производства в целом, научно-техническая революция тем самым превратила технологии обработки информации в важнейшее направление развития. Именно это направление породило в конечном счете и современные информационные технологии, и саму информационную революцию.
Внешним проявлением информационной революции принято считать резкое, взрывообразное ускорение роста количества информации, продолжающееся и по сей день.
(удвоение - во все сокращающиеся сроки)
Уже длительное время мощь общего числа компьютеров удваивается в среднем каждые 18 месяцев (эта эмпирическая закономерность пока не объяснена). При этом, начиная с 1991 года, объем информации на каждом квадратном сантиметре компьютерных дисков увеличивается в среднем в 1,6 раза в год.
Эти общеизвестные и давно набившие оскомину факты тем не менее, как это обычно и бывает, приобретают вполне революционный характер, если мы вопреки традиционным подходам, подразумевающим исследуемые объекты «по умолчанию», попытаемся вспомнить, - а что же, собственно говоря, мы исследуем?
В самом деле, что такое информация?

Пример 6.

Таинство информации

Информация - одно из наиболее фундаментальных, исходных, изначальных понятий жизни как отдельного человека, так и человечества в целом, на основе которых определяются остальные понятия.
Это существенным образом затрудняет понимание ее природы при помощи традиционного сведения к более простым и глубоким сущностям: как и в случае таких неотъемлемых атрибутов материи, как вещество и энергия, сводить оказывается просто не к чему.
В результате единого, общеупотребительного понимания термина «информация» просто не существует. Представители каждой специальности предпочитают рассматривать это интуитивно воспринимаемое явление по-своему, через призму собственных профессиональных интересов.
Наиболее распространенным и, строго говоря, классическим определением информации является введенное Клодом Шенноном указание на ее способность снижать неопределенность. Но при всей своей технологичности и простоте эта дефиниция недостаточно содержательна. Она хороша для работы исключительно в рамках самой теории информации, но представляется совершенно недостаточной при решении задач, лежащих за ее пределами.
Сам Шеннон, вполне сознательно сводя для решения стоящих перед ним локальных технических задач понятие «информации» к более частному «количеству информации», старательно предостерегал от придания своему определению всеобъемлющего характера. Действительно: оно функционально лишь в отношении математической теории информации, принципиально ограничивающейся рассмотрением лишь ее количественных аспектов и полностью абстрагирующейся от содержательной стороны сообщения.
В рамках настоящей работы нас интересует влияние качественного и неуклонно ускоряющегося увеличения объема информации на развитие человека и человечества, в том числе во взаимодействии последнего с окружающим миром. Чтобы рассматривать это влияние без непреодолимых помех, мы должны вывести понятие информации за рамки мира символов и абстракций, являющегося естественной средой математики и теории информации.
Рассматривая информацию с точки зрения не ее собственного мира символов, но описываемого и отражаемого ею реального мира, существующего вне воспринимающего его сознания человека, необходимо поставить понятие информации в соответствие этому миру.
Определения информации, соответствующие данному требованию, существуют, но, как правило, слишком примитивны и опираются на неопределенные понятия. Так, понимание информации как «сведений о чем-либо, передаваемые людьми» определяет ее при помощи синонимичного ей и не раскрываемого понятия «сведения». В «отражении внешнего мира при помощи знаков и сигналов» ту же роль, что «сведения», играют «знаки и сигналы», и вдобавок ко всему не определяется термин «внешний мир».
Другой крайностью является сужение понятия информации до одного-единственного типа деятельности - обычно управления, что естественно для кибернетиков («сообщение, неразрывно связанное с управлением, сигналы в единстве синтаксических, семантических и прагматических характеристик»), но неприемлемо для решения большинства некибернетических задач. Иногда, напротив, определения понятия информации чрезмерно расширяют его, рассматривая в качестве получателя информации объекты не только живой, но и неживой природы («передача, отражение разнообразия в любых объектах и процессах живой и неживой природы»).
Наиболее ценным представляется тем не менее последнее из этих определений, связывающее понятие информации с философскими понятиями отражения (как фундаментального свойства материи) и разнообразия (развитого английским кибернетиком и биологом У.Р.Эшби).

С точки зрения решения интересующей нас задачи (изучения влияния взрывообразного роста количества информации на общество) наиболее продуктивными представляются драконовская простота и всеобъемлющий характер следующего определения:
Информация - это способность материи быть воспринимаемой.
Указанный подход прежде всего решает казавшуюся неразрешимой задачу поиска физического соответствия загадочного кванта информации (бита), выведенного К.Шэнноном на базе теории вероятностей и существовавшего ранее лишь в мире математики. В физическом мире квант информации оказывается всего лишь квантом восприятия, - что, соответственно, делает его непосредственно зависимым от характера этого восприятия.
Таинственное «информационное поле» становится синонимом не менее странного с точки зрения обыденного сознания, но традиционного для космологии последних десятилетий понятия «структура пространства». Последнее, правда, рассматривается при этом с исключительно специфической точки зрения, - с точки зрения его влияния, как реального, так и потенциального, на органы восприятия человека и, соответственно, с точки зрения человека.
Это «слишком человеческое» упрощение возвышенного и загадочного понятия до уровня практических нужд и повседневных процессов - столь же разочаровывающее, сколь и функциональное преобразование, напоминающее низведение понятия бога до совокупности влияний на наши органы восприятия неизвестных явлений.
Итак, количество информации взрывообразно увеличивается. Непосредственной причиной этого является специфический характер информационного обмена, в отношении которого не действуют принципы сохранения, присущие веществу и энергии: при передаче информации ее общее количество увеличивается.
Это увеличение происходит за счет действия (как правило, одновременного) трех основных механизмов:
повышения доступности уже существующей информации за счет упрощения и облегчения коммуникации на основе современных технологий (не говоря уже о феномене «принудительной коммуникации», включающего преобладающую часть рекламы);
получения человечеством новой, ранее не существовавшей информации за счет улучшения восприятия им объективной, существующей помимо него реальности;
создания ранее не существовавшей информации за счет ее порождения уже существующей информацией (с точки зрения формальной логики это частный случай описанных выше механизмов, но его специфика и значение для информационной революции позволяет в практических целях выделить его).
Рассматривая более подробно последний случай, благодаря которому, собственно говоря, увеличение количества информации и имеет экспоненциальный характер, отметим, что информация является далеко не только одним лишь только содержанием коммуникации (представляющей собой, строго говоря, процесс передачи информации). Возникнув, информация сама по себе немедленно становится и предметом коммуникации, то есть отдельным явлением, порождающим новое восприятие и новую информацию.
Для лучшего понимания этого феномена представим себе человека, воспринимающего мир: совокупность его восприятия (в том числе накопленного и переработанного) и есть вся имеющаяся у него информация. Улучшение средств коммуникации позволяет человеку, не углубляя собственного восприятия мира, получить (то есть с точки зрения общего количества информации, существующего в мире - создать) новую информацию, просто обменявшись мнениями с другими людьми.
Таким образом, улучшение коммуникаций кардинально облегчает процесс создания новой информации и с точки зрения получения новой информации (важной для каждого индивидуума) делает познание мира относительно менее необходимым и менее ценным.
Однако созданная им в процессе этого обмена новая информация (да и, строго говоря, любая новая информация) по самой своей природе, хотя и неразрывно связана с человеком, для него является не его собственной частью, но частью окружающего мира. Человек не отождествляет себя с имеющейся у него информацией и, получив ее, начинает воспринимать ее (рефлексировать, анализировать) как нечто, существующее самостоятельно и отдельно от него.
В результате вся новая информация, полученная человеком, уже в момент получения становится самостоятельной частью воспринимаемой (или наблюдаемой, то есть осознанно воспринимаемой) им картины мира, которую снова надо наблюдать и по поводу которой снова надо обмениваться мнениями (или по крайней мере восприятиями).
Этот цикл бесконечен и раскрывает традиционные представления о неисчерпаемости познания с новой, неожиданной стороны. «Эффект наблюдателя» в теории познания делает его процесс бесконечным не только в силу неисчерпаемой глубины самого физического мира, но и в силу неисчерпаемой глубины самого процесса его восприятия (по-философски говоря, отражения), в свою очередь являющегося, насколько можно понять, следствием неисчерпаемости человеческого сознания.
Соответственно, степень сложности восприятия человека выше степени сложности воспринимаемого им окружающего мира (точнее - воспринимаемой им части этого мира), так как человек познает не только этот мир, но и мнения других людей по его поводу.
Принудительное единообразие мышления, столь раздражающее в формально демократических обществах не только разнообразных диссидентов, но и многих самостоятельно мыслящих людей, представляется в свете этого простым предохранительным клапаном, встроенным стабилизатором. При его помощи развитые общества весьма эффективно защищаются от чрезмерного нарастания бесполезной для них информации, своего рода «информационного загрязнения» окружающей среды в результате массового самокопания и бесплодной рефлексии. (Естественно, что при этом стихийном самоограничении с грязной водой выплескивается и ребенок: отсекая нетрадиционные или просто излишние с точки зрения сознаваемых им задач идеи и восприятия, общество снижает свою гибкость и приспособляемость ко всем остальным, в каждый момент времени еще не осознаваемым им задач, а тем самым - и свою конкурентоспособность).
Таким образом, увеличение количества информации свидетельствует далеко не только об одном лишь расширении способностей человека к восприятию. С учетом введенного нами определения информации (как свойства материи быть воспринимаемой) оно свидетельствует и о совершенно ином и, как представляется, значительно более важном процессе - о расширении самого воспринимаемого человечеством мира.
Наблюдая и воспринимая мир, человек тем самым расширяет его, творит ранее не существовавшие его элементы.
Сам процесс наблюдения и осознавания созидает свой собственный, особый и, что принципиально важно, воспринимаемый как отдельным человеком, так и человечеством в целом, мир. Стремительный рост коммуникаций привел к соответствующему росту не столько первичной информации (основанной на прямом восприятии человеком существующего помимо него мира), сколько в первую очередь информации вторичной - информации, основанной на восприятии не самого физического мира, а уже созданной другими людьми информации о нем.
Увеличение объема вторичной информации привело к сгущению между человеком и физическим миром своего рода «информационного облака», - «информационного» или «виртуального» мира, представляющего собой совокупность накопленных человечеством восприятий. Спецификой и одним из важнейших результатов информационной революции стало полное погружение человечества в этот «информационный мир», во многом отгораживающий от него реально существующий, физический мир.
При этом «информационный мир» по определению значительно ближе к органам восприятия человека (и к органам его мышления и принятия решений), чем реально существующий в обособленности от человека физический мир. Более того: влияние физического мира на человека, как правило, осуществляется и почти всегда осознается человеком не непосредственно, а через воздействие со стороны «информационного мира», который во все большей степени становится абсолютным, монопольным посредником между человеком и существующей помимо него реальностью.
В результате «информационный мир» влияет на поведение человека более непосредственно и в конечном счете более сильно, чем физический.
Информационная революция привела к тому, что индивидуум стал реагировать на «информационный мир», то есть на накопленное и частично переработанное человечеством восприятие физического мира, значительно сильнее, чем на сам физический мир, в который он непосредственно погружен и в котором он физически живет.
Конечно, эти миры близки, а во многом и совпадают. Однако они не только не тождественны, но и, более того, в принципе не могут быть тождественными, так как любая передача сигнала (а тем более мнения об этом сигнале) искажает его, пусть и незначительно. При этом увеличение количества информации, сгущение и уплотнение «информационного облака», являющееся неотъемлемой чертой информационной революции, все более и более отдаляет эти миры друг от друга. Соответственно, человек эпохи информационной революции живет в физическом мире, но действует на основе предпосылок и представлений «информационного мира», которые все более и более отдаляются от мира физического.
Этот нарастающий разрыв между представлениями (а значит, и мотивацией) и реальностью неминуемо порождает ошибки, масштаб и разрушительность которых также нарастает. Конечно, исправление проявившихся ошибок сокращает этот разрыв, приближая мотивации и поведение человека к реальности, но приближение это носит частичный и временный характер.
Увеличение масштабов управляющих систем и создание человеческими обществами разнообразных «резервов прочности» позволяет скрывать и в итоге оставлять безнаказанными ошибки все большего масштаба. С другой стороны, как показывает опыт, исправление ошибок все в большей степени носит стихийный характер и не осознается управляющими системами, в полной мере остающимися во власти порождающих указанные ошибки предрассудков.
Таким образом, информационная революция объективно способствует снижению эффективности человеческого сознания и нарастания его неадекватности, ставя на пути дальнейшего развития человечества подлинный «информационный барьер». Человек действительно создал мир, слишком сложный для своего сознания. Превышая физические границы индивидуального восприятия (а следовательно, и возможности его познания), информационная революция делает мир все менее познаваемым для отдельного человека, загоняя его тем самым в «информационный тупик», в подлинный кризис индивидуального сознания, не способного более справляться со все возрастающим количеством информации.
Как представляется, есть только четыре принципиально возможных выхода из «информационного тупика»:
гибель человечества в его современном виде, погребенного под горами неосознанной информации, в силу «информационного перепроизводства» (радикализм этого варианта напоминает прогноз середины XIX века о неминуемой гибели человеческой цивилизации через 100 лет из-за того, что города будут погребены под слоем конского навоза из-за, выражаясь современным языком, роста масштабов транспортных коммуникаций);
разрушение «информационного мира» в силу кардинального замедления прироста количества информации, а возможно, и сокращения его объема (с точки зрения современного образа жизни такое развитие событий, прорабатывавшееся в том числе в теории компьютерных войн, мало чем отличается от первого варианта);
ускорение биологической, технической и социальной эволюции человека, позволяющее ему эффективно обрабатывать возросшие объемы информации: на биологическом уровне за счет увеличения возможностей мозга, на техническом - за счет новых систем обработки информации, на социальном - за счет управления потоками информации, при котором каждому достается только непосредственно касающаяся его информация (к сожалению, данная оптимистическая гипотеза - не более чем паллиатив, так как каждый из описанных видов эволюции, как и любое изменение, ускоряет нарастание информации, которая растет быстрее любой эволюции и, таким образом, вновь упирается в количественные ограничения даже после их серьезного расширения);
изменение самой структуры человечества путем стихийного делегирования части функций по управлению его развитием от не справляющихся с последствиями информационной революции индивидуальных сознаний на более высокий и потому справляющийся с новыми задачами надличностный уровень сознания, объединяющий коллективы, организации, целые общества, а возможно - и все человечество в целом.
Первые два выхода носят катастрофический характер и подразумевают не просто решительное изменение облика современного человечества, но его фактическое разрушение. Если это и лекарство, то, во всяком случае, именно то самое, которое заведомо страшнее болезни. Третий путь не обеспечивает выход из «информационного тупика», но лишь несколько отдаляет во времени категорическую необходимость его нахождения, и лишь четвертый подразумевает ее разрешение - путем придания человеческой эволюции качественно нового, «ментального» измерения.
При всей экзотичности только этот путь дает ответ на вопрос о преодолении «информационного тупика» или, точнее, «информационного барьера», воздвигаемого информационной революцией перед человечетвом, при сохранении его привычного вида. Отсутствие революционных потрясений принципиально важно, так как позволяет в максимально использовать накопленные достижения, не отрицая их, но лишь обогащая при помощи придания прогрессу качественно нового измерения.
Изложенное представляет собой доказательство фундаментальной теоремы современной теории глобализации - теоремы об эволюции человеческого сознания:
Необходимым условием сохранения человечества в условиях информационной революции является формирование надличностного сознания в дополнение к сознанию индивидуальному.
Следует со всей определенностью указать, что данная теорема отнюдь не является «теоремой о необходимости бога» и тем более неким «доказательством существования бога».
Коллективное, а точнее, надличностные сознания (ибо их может быть много и они могут быть разноуровневыми) действительно имеют ряд безусловных общих черт с традиционным толкованием понятия «бог». Так, они:
· занимают положение неких высших по отношению к отдельно взятому человеку сил;
· по своей природе являются для него если и не непостижимыми, то, во всяком случае, непосредственно не наблюдаемыми;
· оказывают на повседневную жизнь отдельного человека (и всего человечества в целом) значительное влияние, которое носит в целом стабилизирующий, а значит - благотворный характер.
Однако концентрация внимания исключительно на этих чертах при забвении коренных отличий от традиционных божественных атрибутов представляет собой недопустимое проявление интеллектуальной недобросовестности. Так, надличностные сознания, насколько можно понять, являются прямым порождением, а в определенном смысле - и совокупностью индивидуальных человеческих сознаний. Это означает, что они являются вторичными, а не первичными по отношению к человеку явлениями, его порождениями, а не его творцами, что, строго говоря, должно быть вполне достаточно для полного отказа от серьезного обсуждения всякого рода божественных аллюзий.
Другим, не менее наглядным следствием вторичности надличностных сознаний является принципиальная ограниченность сферы их деятельности человечеством и взаимодействием последнего с физическим миром. Понятно, что данная ограниченность предопределяет их не повсеместный и, соответственно, не всемогущий характер, что является прямым оскорблением подавляющего большинства созданных человечеством религий.
Итак, информационные технологии увеличивают информацию путем ее непосредственного порождения, практически без участия материального, физического мира.
Информационные технологии, хотя и порождены человеком, находятся вне человека, вне его сущности. Таким образом, они являются частью, хотя и рукотворной, окружающего его мира, - частью «второй», технологической природы. Соответственно, их развитие влечет за собой расширение и резкое усложнение наблюдаемого человеком мира за счет его особой, «технологической» части.
Их принципиальное отличие от обычных технологий, которые лишь изменяют окружающий человека мир (“high-tech”), заключается в направленности на изменение самого человека и человечества (такие технологии, как было указано в параграфе …., получили «симметричное» наименование “high-hume”). Информационные технологии изменяют человечество в первую очередь при помощи кардинального расширения «информационного мира», находящегося между человеком и существующим помимо него физическим миром. С одной стороны, «сгущение» этого мира размывает границы человечества, с другой - создает своего рода «спайку», соединяющую человечество и «окружающую среду» в единую ноосферу.
Усложняя мир таким образом, информационные технологии делают мир все менее познаваемым индивидуальным сознанием. Человек все в большей степени воспринимает преимущественно информационный мир, а живет по-прежнему в физическом. В результате он во все большей степени реагирует не на тот мир, в котором живет, и утрачивает критерий истины.
Снижая адекватность человека, информационные технологии создают потребность в формировании нового, надличностного типа сознания, способного адекватно воспринимать новый, стремительно усложняющийся мир.
Однако для индивидуального человеческого сознания, которое пишет эту книгу и которому она адресована, это утешение представляется весьма слабым. После того, как в настоящем параграфе мы выявили причины снижения его адекватности и зафиксировали этот факт на, если можно так выразиться, философском уровне, самое время рассмотреть конкретные проявления этого общего правила. Без этого невозможно в полном объеме прочувствовать, насколько туго приходится индивидуальному сознанию в условиях информационной революции и порождаемой ею глобализации.