5.2. Базовое социальное противоречие эпохи глобализации
К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 1617 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
136 137 138 139 140 141 142
В классической работе
В.Иноземцева «Социальное неравенство как проблема становления
постэкономического общества» весьма убедительно показано изменение основного
социального противоречия развитых обществ по мере сокращения в их национальных
экономиках удельного веса индустриального производства и соответствующего
увеличения доли сферы услуг. Несмотря на сравнительно небольшой объем, эта
емкая статья обобщает широкий круг ключевых работ в данной области и носит
фундаментальный характер, позволяющий свести рассмотрение вопроса - разумеется,
лишь в той степени, в которой он представляет интерес в рамках настоящей книги
- к изложению некоторых ее основных тезисов.
С конца 50-х годов ХХ века, то есть с момента первоначального осмысления
последствий первой научно-технической революции, социологи развитых стран все в
большей степени обращали внимание на ослабление экономического и политического
влияния буржуазии, в индустриальном обществе традиционно находившейся на самом
верху социальной лестницы и образовывавшей его элиту. Ее место постепенно
занимали профессиональные менеджеры - руководители крупных корпораций и значимых
государственных структур, что позволило заговорить о «революции менеджеров».
Однако дальнейшее развитие этой тенденции показало, что названный феномен
является лишь первоначальным и внешним проявлением значительно более глубокого
процесса - перехода контроля за процессами общественного развития из рук
владельцев капитала в руки владельцев уникальных знаний и умений, прежде всего
в сфере управления. Это естественно при относительном уменьшении значения
традиционных производительных сил и превращения науки (и в первую очередь науки
управления) в главную производительную силу, с одной стороны, и
соответствующего снижения значения традиционного, материально-финансового
капитала за счет увеличения роли капитала интеллектуального - с другой.
Фактически происходит неуклонное и широкомасштабное «замещение денежного
капитала интеллектуальным».
В результате в общественной жизни развитых стран доминирующее положение
занимает относительно новая социальная группа, формирующаяся из работников
интеллектуального труда, точнее - «носителей информации о производственных
процессах и о механизме общественного прогресса в целом». По определению
Дж.К.Гэлбрейта, новая управленческо-интеллектуальная элита, названная им
«техноструктурой», «включает всех, кто привносит специальные знания, талант и
опыт в процесс группового принятия решений».
Принципиально важная особенность этой элиты - ее значительно меньшая, чем в
традиционном индустриальном обществе, демократичность. «Капитал как источник
знания и могущества заменяется вовсе не трудом, а знаниями, так как они, в
отличие от труда, являются «редким производственным фактором», имеющим
наибольший спрос при ограниченном предложении. По этой причине складывающееся
меритократическое социальное устройство может быть только пародией на
демократию (выделено мной - М.Д.), и новые возможности социальной
мобильности не устраняют, но даже подчеркивают его элитарный характер».
В самом деле: «впервые в истории условием принадлежности к господствующему
классу становится не право распоряжаться благом (доступом к информации - М.Д.),
а способность им воспользоваться» (СЛАВА). Однако сама эта способность
распределена исключительно неравномерно в силу как социальных, так и
биологических (наследственных) причин. В результате мы сталкиваемся с
потрясающей в своей наглядности иллюстрацией того общедоступного со времен
Великой Французской революции факта, что в силу объективного неравенства людей
предоставление им формально равных прав и помещение их в формально равные
условия лишь усугубляет это неравенство.
Новую элиту общества образуют работники интеллектуального труда, способные
производить уникальные, неповторимые блага, связанные преимущественно с
информацией и управлением. Их роль неуклонно растет. В то же время не вызывает
ни малейших сомнений, что «способность продуцировать новые знания отличает
людей друг от друга в гораздо большей степени, чем материальное богатство;
более того, эту способность нельзя приобрести мгновенно - она в значительной
степени определяется на генетическом уровне…. Таким образом, по мере того, как
новый высший класс будет вбирать в себя самых достойных представителей прочих
слоев общества, потенциал оставшихся будет лишь снижаться…». (СЛАВА)
Это свидетельствует о тенденции формирования в развитых обществах «предельно
поляризованной классовой структуры», которая «вызовет к жизни противоречия
более острые, нежели существовавшие на прежних ступенях общественной эволюции».
Исследователи современных развитых обществ указывают на формирование в них
«двух вполне оформившихся полюсов социального противостояния. С одной стороны,
это высший класс, представители которого происходят, как правило, из
образованных и обеспеченных семей, …прекрасно образованы, исповедуют
постматериалистические ценности и заняты в высокотехнологичных отраслях…, имеют
в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями
производства (т.е. …занимают высокие посты в корпоративной либо государственной
иерархии).
С другой стороны, это низший класс нового общества, рекрутирующий
представителей рабочих профессий либо неквалифицированных иммигрантов, не
имеющих хорошего образования и не считающих его… ценностью; движимые в основном
материальными мотивами, обычно они заняты в материальном производстве, сфере
услуг либо являются безработными - временно или постоянно».
Именно эти социальные группы «выступают центрами притяжения для тех, кто еще
недавно составлял… так называемый средний класс - опору индустриального
общества». (СЛАВА). Размывание этого среднего класса, а с ним - и
всего «общества благосостояния», стремительное превращение «общества двух
третей» в «общество половины» служит грозным сигналом для всего развитого мира.
Эта трансформация последовательно игнорируется и даже отрицается сонмом
безграмотных российских западников, ослепленных любовью к грантодателям и
жаждой слепого и хорошо оплачиваемого копирования их опыта, но для специалистов
самих развитых стран давно уже является самоочевидной.
Растущий внутренний разрыв развитых обществ лучше всего иллюстрируется
динамикой разрыва в доходах между наиболее богатыми и бедными. Его сокращение,
неуклонно шедшее, например, в США со времен Великой Депрессии, затормозилось к
середине 70-х годов ХХ века, а с начала 80-х уверенно пошло вспять.
Непосредственной причиной стала растущая роль знаний и в первую очередь -
уникальных знаний и способности к интеллектуальному труду, ставших главной
производительной силой общества.
Потребность в них неуклонно росла, что вело к стремительному росту доходов
соответствующих специалистов; потребность же в рутинном, механическом труде
столь же неуклонно снижалась, что способствовало сначала стагнации, а затем и
падению доходов соответствующих групп занятых. Первоначально это явление было
названо «расслоением по признаку образования»: «За период с 1968 по 1977 годы в
Соединенных Штатах реальный доход рабочих вырос на 20%, и это увеличение не
зависело от уровня образования работников. Люди с незаконченным средним
образованием повысили свой доход на 20%, а выпускники колледжей - на 21%. Но за
последующие десять лет разница в уровне образования стала решающим фактором. С
1978 по 1987 годы доходы в среднем выросли на 17%, однако доход работников со
средним образованием … упал на 4%, а доход выпускников колледжей повысился на
48%. Число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко сокращается,
и тенденция эта сохранится и в будущем».
Весьма существенное изменение произошло на рубеже 80-х и 90-х годов, с началом
глобализации. Если в 80-е годы высшее образование и занятость в финансовой и
управленческой сферах еще позволяли поддерживать относительно высокий уровень
доходов, то в 90-е годы требования к творческому характеру и уникальности
знаний и управленческих навыков возросли настолько, что высшее образование само
по себе перестало гарантировать жизненный успех. Выпускник университета
столкнулся с необходимостью серьезной послевузовской подготовки и напряженной
интеллектуальной работы, в ходе которых он доказывал уникальных характер своих
способностей и умений и в первую очередь - способность к самостоятельному
высокоэффективному творчеству в соответствующих сферах человеческой
деятельности. (СЛАВА)
«Рост благосостояния наблюдается в основном у высококвалифицированных
работников и практически не затрагивает большинство людей, включение которых в
совокупную рабочую силу общества представляется насущной необходимостью»
(СЛАВА). «Даже в Америке всегда существовал привилегированный класс, но никогда
ранее он не находился в такой опасной изоляции от окружающего мира».
Принципиально важна все более полно проявляющаяся в развитых обществах
тенденция к «замыканию новой высшей социальной страты». Достаточно указать, что
только в период с 1970 по 1990 года реальный (с учетом инфляции) рост средней
стоимости обучения в частных университетах США превысил 1,6 раза.
«В рамках складывающейся новой социальной структуры можно прогнозировать как
продолжение существующей поляризации, так и замыкание различных социальных и
профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них. В
научной литературе … не подвергается сомнению наличие разрыва между наиболее
обеспеченной и приспособленной к современным… переменам стратой и большинством
общества, который будет расти, а также тот факт, что основной социальной
проблемой становится рост бедности формирующегося низшего класса».
Социальный конфликт, зреющий в недрах современных развитых обществ, носит
несравнимо более глубокий и непримиримый характер, чем даже традиционный для
индустриального общества конфликт между буржуазией и пролетариатом. Причина -
такие новые явления, как:
· принципиальное различие мотиваций между доминирующим и подавляемым классом (для первого характерна постэкономическая мотивация, то есть стремление к самореализации, а не к богатству); эта проявившаяся впервые в истории противоположность целей при конкуренции за одни и те же ресурсы не позволяет им «говорить на одном языке» и достигать компромисса (нечто схожее наблюдается в конкуренции между цивилизациями - подробней о ней см. параграф 10.2.3.);
· независимость доминирующего класса от подавляемого: если буржуазия не может существовать без пролетариата, что и позволяет последнему бороться за свои права, то современная управленческо-интеллектуальной элита не нуждается непосредственно в рутинном труде традиционных занятых, так как производит и реализует новые знания и умения без их помощи;
· ограниченность возможностей вхождения в ряды работников интеллектуального труда личными способностями (во многом обусловленными наследственностью, а не воспитанием), дороговизной образования и тем, что, «когда человек осознал себя недостаточно образованным, оптимальный период для получения современного образования уже позади». (СЛАВА)
Все эти относительно новые, не
представимые в индустриальном обществе явления были кардинально усилены
массовым распространением технологий формирования сознания, ставшим одним из
факторов начала глобализации.
Базовое противоречие развитого общества, которое лишь начинало складываться и
проявляться в ходе научно-технической революции и распространения
информационных технологий, на вершине этого процесса - в условиях глобализации
и тотального доминирования технологий формирования сознания - обнажилось в
полном объеме и во всей своей безобразной самоочевидности.
Сегодня это противостояние двух обособленных друг от друга, не понимающих друг
друга и не нуждающихся в этом понимании групп населения. Верх «социальной
лестницы» занимают интеллектуально-управленческая элита и обслуживающие ее
профессионалы, плавно трансформировавшиеся в «информационное сообщество», а
точнее - уже и в «информационный класс». Они обеспечили высочайший уровень
благосостояния и потому стремятся не столько к увеличению доходов, сколько к
самореализации. Ей противостоят разнородные разрозненные массы, добывающие
привычный объем материальных благ за счет дешевеющего рутинного труда.
Это противоречие последовательно обостряется, носит все более антагонистический
характер и сегодня не имеет видимого конструктивного взаимоприемлемого выхода.
Базовым
социальным противоречием эпохи глобализации стало противоречие между
«информационным сообществом», участвующим в разработке и применении технологий
формирования сознания, и всех остальных социальных слоев и групп современного
общества, члены которого являются простым объектом систематического применения
указанных технологий.
Более того: все более очевидные и близкие перспективы применения к человеку
биотехнологий, кардинально повышающих его качества (в том числе, вероятно,
творческие и интеллектуальные) способны перевести это противоречие на
качественно иной и, по-видимому, совершенно безнадежный уровень противостояния
групп организмов, различающихся не только с социально-экономической, но и с
биологической точки зрения. (СЛАВА, ФУКУЯМА)
Недаром в развитых странах «в последние годы осознание необратимости нового
социального расслоения становится всеобщим».(СЛАВА).
На наших глазах под воздействием процессов глобализации происходит все более
жесткое и необратимое разделение людей, социальных групп и, как будет показано
ниже (см. параграф …), целых обществ по степени их участия в создании и
использовании информационных технологий и - в практически полной взаимосвязи с
этим - по их богатству.
Каждое из этих обществ (кроме разве что «конченых» стран), в свою очередь,
необратимо разделяется на «информационное сообщество» и всех остальных.
Наиболее острым и болезненным это разделение окажется там, где доля
«информационного сообщества» в населении будет наибольшей, - в развитых странах
и в первую очередь в наиболее развитой стране - в США.
Подобная внутренняя неоднородность будет «встроенным дестабилизатором» этого,
наиболее развитого и сильного общества. А значит, бурная и беспощадная
информационная революция не оставляет надежды на спокойное и обеспеченное
будущее даже ему.
В классической работе
В.Иноземцева «Социальное неравенство как проблема становления
постэкономического общества» весьма убедительно показано изменение основного
социального противоречия развитых обществ по мере сокращения в их национальных
экономиках удельного веса индустриального производства и соответствующего
увеличения доли сферы услуг. Несмотря на сравнительно небольшой объем, эта
емкая статья обобщает широкий круг ключевых работ в данной области и носит
фундаментальный характер, позволяющий свести рассмотрение вопроса - разумеется,
лишь в той степени, в которой он представляет интерес в рамках настоящей книги
- к изложению некоторых ее основных тезисов.
С конца 50-х годов ХХ века, то есть с момента первоначального осмысления
последствий первой научно-технической революции, социологи развитых стран все в
большей степени обращали внимание на ослабление экономического и политического
влияния буржуазии, в индустриальном обществе традиционно находившейся на самом
верху социальной лестницы и образовывавшей его элиту. Ее место постепенно
занимали профессиональные менеджеры - руководители крупных корпораций и значимых
государственных структур, что позволило заговорить о «революции менеджеров».
Однако дальнейшее развитие этой тенденции показало, что названный феномен
является лишь первоначальным и внешним проявлением значительно более глубокого
процесса - перехода контроля за процессами общественного развития из рук
владельцев капитала в руки владельцев уникальных знаний и умений, прежде всего
в сфере управления. Это естественно при относительном уменьшении значения
традиционных производительных сил и превращения науки (и в первую очередь науки
управления) в главную производительную силу, с одной стороны, и
соответствующего снижения значения традиционного, материально-финансового
капитала за счет увеличения роли капитала интеллектуального - с другой.
Фактически происходит неуклонное и широкомасштабное «замещение денежного
капитала интеллектуальным».
В результате в общественной жизни развитых стран доминирующее положение
занимает относительно новая социальная группа, формирующаяся из работников
интеллектуального труда, точнее - «носителей информации о производственных
процессах и о механизме общественного прогресса в целом». По определению
Дж.К.Гэлбрейта, новая управленческо-интеллектуальная элита, названная им
«техноструктурой», «включает всех, кто привносит специальные знания, талант и
опыт в процесс группового принятия решений».
Принципиально важная особенность этой элиты - ее значительно меньшая, чем в
традиционном индустриальном обществе, демократичность. «Капитал как источник
знания и могущества заменяется вовсе не трудом, а знаниями, так как они, в
отличие от труда, являются «редким производственным фактором», имеющим
наибольший спрос при ограниченном предложении. По этой причине складывающееся
меритократическое социальное устройство может быть только пародией на
демократию (выделено мной - М.Д.), и новые возможности социальной
мобильности не устраняют, но даже подчеркивают его элитарный характер».
В самом деле: «впервые в истории условием принадлежности к господствующему
классу становится не право распоряжаться благом (доступом к информации - М.Д.),
а способность им воспользоваться» (СЛАВА). Однако сама эта способность
распределена исключительно неравномерно в силу как социальных, так и
биологических (наследственных) причин. В результате мы сталкиваемся с
потрясающей в своей наглядности иллюстрацией того общедоступного со времен
Великой Французской революции факта, что в силу объективного неравенства людей
предоставление им формально равных прав и помещение их в формально равные
условия лишь усугубляет это неравенство.
Новую элиту общества образуют работники интеллектуального труда, способные
производить уникальные, неповторимые блага, связанные преимущественно с
информацией и управлением. Их роль неуклонно растет. В то же время не вызывает
ни малейших сомнений, что «способность продуцировать новые знания отличает
людей друг от друга в гораздо большей степени, чем материальное богатство;
более того, эту способность нельзя приобрести мгновенно - она в значительной
степени определяется на генетическом уровне…. Таким образом, по мере того, как
новый высший класс будет вбирать в себя самых достойных представителей прочих
слоев общества, потенциал оставшихся будет лишь снижаться…». (СЛАВА)
Это свидетельствует о тенденции формирования в развитых обществах «предельно
поляризованной классовой структуры», которая «вызовет к жизни противоречия
более острые, нежели существовавшие на прежних ступенях общественной эволюции».
Исследователи современных развитых обществ указывают на формирование в них
«двух вполне оформившихся полюсов социального противостояния. С одной стороны,
это высший класс, представители которого происходят, как правило, из
образованных и обеспеченных семей, …прекрасно образованы, исповедуют
постматериалистические ценности и заняты в высокотехнологичных отраслях…, имеют
в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями
производства (т.е. …занимают высокие посты в корпоративной либо государственной
иерархии).
С другой стороны, это низший класс нового общества, рекрутирующий
представителей рабочих профессий либо неквалифицированных иммигрантов, не
имеющих хорошего образования и не считающих его… ценностью; движимые в основном
материальными мотивами, обычно они заняты в материальном производстве, сфере
услуг либо являются безработными - временно или постоянно».
Именно эти социальные группы «выступают центрами притяжения для тех, кто еще
недавно составлял… так называемый средний класс - опору индустриального
общества». (СЛАВА). Размывание этого среднего класса, а с ним - и
всего «общества благосостояния», стремительное превращение «общества двух
третей» в «общество половины» служит грозным сигналом для всего развитого мира.
Эта трансформация последовательно игнорируется и даже отрицается сонмом
безграмотных российских западников, ослепленных любовью к грантодателям и
жаждой слепого и хорошо оплачиваемого копирования их опыта, но для специалистов
самих развитых стран давно уже является самоочевидной.
Растущий внутренний разрыв развитых обществ лучше всего иллюстрируется
динамикой разрыва в доходах между наиболее богатыми и бедными. Его сокращение,
неуклонно шедшее, например, в США со времен Великой Депрессии, затормозилось к
середине 70-х годов ХХ века, а с начала 80-х уверенно пошло вспять.
Непосредственной причиной стала растущая роль знаний и в первую очередь -
уникальных знаний и способности к интеллектуальному труду, ставших главной
производительной силой общества.
Потребность в них неуклонно росла, что вело к стремительному росту доходов
соответствующих специалистов; потребность же в рутинном, механическом труде
столь же неуклонно снижалась, что способствовало сначала стагнации, а затем и
падению доходов соответствующих групп занятых. Первоначально это явление было
названо «расслоением по признаку образования»: «За период с 1968 по 1977 годы в
Соединенных Штатах реальный доход рабочих вырос на 20%, и это увеличение не
зависело от уровня образования работников. Люди с незаконченным средним
образованием повысили свой доход на 20%, а выпускники колледжей - на 21%. Но за
последующие десять лет разница в уровне образования стала решающим фактором. С
1978 по 1987 годы доходы в среднем выросли на 17%, однако доход работников со
средним образованием … упал на 4%, а доход выпускников колледжей повысился на
48%. Число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко сокращается,
и тенденция эта сохранится и в будущем».
Весьма существенное изменение произошло на рубеже 80-х и 90-х годов, с началом
глобализации. Если в 80-е годы высшее образование и занятость в финансовой и
управленческой сферах еще позволяли поддерживать относительно высокий уровень
доходов, то в 90-е годы требования к творческому характеру и уникальности
знаний и управленческих навыков возросли настолько, что высшее образование само
по себе перестало гарантировать жизненный успех. Выпускник университета
столкнулся с необходимостью серьезной послевузовской подготовки и напряженной
интеллектуальной работы, в ходе которых он доказывал уникальных характер своих
способностей и умений и в первую очередь - способность к самостоятельному
высокоэффективному творчеству в соответствующих сферах человеческой
деятельности. (СЛАВА)
«Рост благосостояния наблюдается в основном у высококвалифицированных
работников и практически не затрагивает большинство людей, включение которых в
совокупную рабочую силу общества представляется насущной необходимостью»
(СЛАВА). «Даже в Америке всегда существовал привилегированный класс, но никогда
ранее он не находился в такой опасной изоляции от окружающего мира».
Принципиально важна все более полно проявляющаяся в развитых обществах
тенденция к «замыканию новой высшей социальной страты». Достаточно указать, что
только в период с 1970 по 1990 года реальный (с учетом инфляции) рост средней
стоимости обучения в частных университетах США превысил 1,6 раза.
«В рамках складывающейся новой социальной структуры можно прогнозировать как
продолжение существующей поляризации, так и замыкание различных социальных и
профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них. В
научной литературе … не подвергается сомнению наличие разрыва между наиболее
обеспеченной и приспособленной к современным… переменам стратой и большинством
общества, который будет расти, а также тот факт, что основной социальной
проблемой становится рост бедности формирующегося низшего класса».
Социальный конфликт, зреющий в недрах современных развитых обществ, носит
несравнимо более глубокий и непримиримый характер, чем даже традиционный для
индустриального общества конфликт между буржуазией и пролетариатом. Причина -
такие новые явления, как:
· принципиальное различие мотиваций между доминирующим и подавляемым классом (для первого характерна постэкономическая мотивация, то есть стремление к самореализации, а не к богатству); эта проявившаяся впервые в истории противоположность целей при конкуренции за одни и те же ресурсы не позволяет им «говорить на одном языке» и достигать компромисса (нечто схожее наблюдается в конкуренции между цивилизациями - подробней о ней см. параграф 10.2.3.);
· независимость доминирующего класса от подавляемого: если буржуазия не может существовать без пролетариата, что и позволяет последнему бороться за свои права, то современная управленческо-интеллектуальной элита не нуждается непосредственно в рутинном труде традиционных занятых, так как производит и реализует новые знания и умения без их помощи;
· ограниченность возможностей вхождения в ряды работников интеллектуального труда личными способностями (во многом обусловленными наследственностью, а не воспитанием), дороговизной образования и тем, что, «когда человек осознал себя недостаточно образованным, оптимальный период для получения современного образования уже позади». (СЛАВА)
Все эти относительно новые, не
представимые в индустриальном обществе явления были кардинально усилены
массовым распространением технологий формирования сознания, ставшим одним из
факторов начала глобализации.
Базовое противоречие развитого общества, которое лишь начинало складываться и
проявляться в ходе научно-технической революции и распространения
информационных технологий, на вершине этого процесса - в условиях глобализации
и тотального доминирования технологий формирования сознания - обнажилось в
полном объеме и во всей своей безобразной самоочевидности.
Сегодня это противостояние двух обособленных друг от друга, не понимающих друг
друга и не нуждающихся в этом понимании групп населения. Верх «социальной
лестницы» занимают интеллектуально-управленческая элита и обслуживающие ее
профессионалы, плавно трансформировавшиеся в «информационное сообщество», а
точнее - уже и в «информационный класс». Они обеспечили высочайший уровень
благосостояния и потому стремятся не столько к увеличению доходов, сколько к
самореализации. Ей противостоят разнородные разрозненные массы, добывающие
привычный объем материальных благ за счет дешевеющего рутинного труда.
Это противоречие последовательно обостряется, носит все более антагонистический
характер и сегодня не имеет видимого конструктивного взаимоприемлемого выхода.
Базовым
социальным противоречием эпохи глобализации стало противоречие между
«информационным сообществом», участвующим в разработке и применении технологий
формирования сознания, и всех остальных социальных слоев и групп современного
общества, члены которого являются простым объектом систематического применения
указанных технологий.
Более того: все более очевидные и близкие перспективы применения к человеку
биотехнологий, кардинально повышающих его качества (в том числе, вероятно,
творческие и интеллектуальные) способны перевести это противоречие на
качественно иной и, по-видимому, совершенно безнадежный уровень противостояния
групп организмов, различающихся не только с социально-экономической, но и с
биологической точки зрения. (СЛАВА, ФУКУЯМА)
Недаром в развитых странах «в последние годы осознание необратимости нового
социального расслоения становится всеобщим».(СЛАВА).
На наших глазах под воздействием процессов глобализации происходит все более
жесткое и необратимое разделение людей, социальных групп и, как будет показано
ниже (см. параграф …), целых обществ по степени их участия в создании и
использовании информационных технологий и - в практически полной взаимосвязи с
этим - по их богатству.
Каждое из этих обществ (кроме разве что «конченых» стран), в свою очередь,
необратимо разделяется на «информационное сообщество» и всех остальных.
Наиболее острым и болезненным это разделение окажется там, где доля
«информационного сообщества» в населении будет наибольшей, - в развитых странах
и в первую очередь в наиболее развитой стране - в США.
Подобная внутренняя неоднородность будет «встроенным дестабилизатором» этого,
наиболее развитого и сильного общества. А значит, бурная и беспощадная
информационная революция не оставляет надежды на спокойное и обеспеченное
будущее даже ему.