5.2. Базовое социальное противоречие эпохи глобализации

В классической работе В.Иноземцева «Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества» весьма убедительно показано изменение основного социального противоречия развитых обществ по мере сокращения в их национальных экономиках удельного веса индустриального производства и соответствующего увеличения доли сферы услуг. Несмотря на сравнительно небольшой объем, эта емкая статья обобщает широкий круг ключевых работ в данной области и носит фундаментальный характер, позволяющий свести рассмотрение вопроса - разумеется, лишь в той степени, в которой он представляет интерес в рамках настоящей книги - к изложению некоторых ее основных тезисов.
С конца 50-х годов ХХ века, то есть с момента первоначального осмысления последствий первой научно-технической революции, социологи развитых стран все в большей степени обращали внимание на ослабление экономического и политического влияния буржуазии, в индустриальном обществе традиционно находившейся на самом верху социальной лестницы и образовывавшей его элиту. Ее место постепенно занимали профессиональные менеджеры - руководители крупных корпораций и значимых государственных структур, что позволило заговорить о «революции менеджеров».
Однако дальнейшее развитие этой тенденции показало, что названный феномен является лишь первоначальным и внешним проявлением значительно более глубокого процесса - перехода контроля за процессами общественного развития из рук владельцев капитала в руки владельцев уникальных знаний и умений, прежде всего в сфере управления. Это естественно при относительном уменьшении значения традиционных производительных сил и превращения науки (и в первую очередь науки управления) в главную производительную силу, с одной стороны, и соответствующего снижения значения традиционного, материально-финансового капитала за счет увеличения роли капитала интеллектуального - с другой. Фактически происходит неуклонное и широкомасштабное «замещение денежного капитала интеллектуальным».
В результате в общественной жизни развитых стран доминирующее положение занимает относительно новая социальная группа, формирующаяся из работников интеллектуального труда, точнее - «носителей информации о производственных процессах и о механизме общественного прогресса в целом». По определению Дж.К.Гэлбрейта, новая управленческо-интеллектуальная элита, названная им «техноструктурой», «включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс группового принятия решений».
Принципиально важная особенность этой элиты - ее значительно меньшая, чем в традиционном индустриальном обществе, демократичность. «Капитал как источник знания и могущества заменяется вовсе не трудом, а знаниями, так как они, в отличие от труда, являются «редким производственным фактором», имеющим наибольший спрос при ограниченном предложении. По этой причине складывающееся меритократическое социальное устройство может быть только пародией на демократию (выделено мной - М.Д.), и новые возможности социальной мобильности не устраняют, но даже подчеркивают его элитарный характер».
В самом деле: «впервые в истории условием принадлежности к господствующему классу становится не право распоряжаться благом (доступом к информации - М.Д.), а способность им воспользоваться» (СЛАВА). Однако сама эта способность распределена исключительно неравномерно в силу как социальных, так и биологических (наследственных) причин. В результате мы сталкиваемся с потрясающей в своей наглядности иллюстрацией того общедоступного со времен Великой Французской революции факта, что в силу объективного неравенства людей предоставление им формально равных прав и помещение их в формально равные условия лишь усугубляет это неравенство.
Новую элиту общества образуют работники интеллектуального труда, способные производить уникальные, неповторимые блага, связанные преимущественно с информацией и управлением. Их роль неуклонно растет. В то же время не вызывает ни малейших сомнений, что «способность продуцировать новые знания отличает людей друг от друга в гораздо большей степени, чем материальное богатство; более того, эту способность нельзя приобрести мгновенно - она в значительной степени определяется на генетическом уровне…. Таким образом, по мере того, как новый высший класс будет вбирать в себя самых достойных представителей прочих слоев общества, потенциал оставшихся будет лишь снижаться…». (СЛАВА)
Это свидетельствует о тенденции формирования в развитых обществах «предельно поляризованной классовой структуры», которая «вызовет к жизни противоречия более острые, нежели существовавшие на прежних ступенях общественной эволюции».
Исследователи современных развитых обществ указывают на формирование в них «двух вполне оформившихся полюсов социального противостояния. С одной стороны, это высший класс, представители которого происходят, как правило, из образованных и обеспеченных семей, …прекрасно образованы, исповедуют постматериалистические ценности и заняты в высокотехнологичных отраслях…, имеют в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями производства (т.е. …занимают высокие посты в корпоративной либо государственной иерархии).
С другой стороны, это низший класс нового общества, рекрутирующий представителей рабочих профессий либо неквалифицированных иммигрантов, не имеющих хорошего образования и не считающих его… ценностью; движимые в основном материальными мотивами, обычно они заняты в материальном производстве, сфере услуг либо являются безработными - временно или постоянно».
Именно эти социальные группы «выступают центрами притяжения для тех, кто еще недавно составлял… так называемый средний класс - опору индустриального общества». (СЛАВА). Размывание этого среднего класса, а с ним - и всего «общества благосостояния», стремительное превращение «общества двух третей» в «общество половины» служит грозным сигналом для всего развитого мира. Эта трансформация последовательно игнорируется и даже отрицается сонмом безграмотных российских западников, ослепленных любовью к грантодателям и жаждой слепого и хорошо оплачиваемого копирования их опыта, но для специалистов самих развитых стран давно уже является самоочевидной.
Растущий внутренний разрыв развитых обществ лучше всего иллюстрируется динамикой разрыва в доходах между наиболее богатыми и бедными. Его сокращение, неуклонно шедшее, например, в США со времен Великой Депрессии, затормозилось к середине 70-х годов ХХ века, а с начала 80-х уверенно пошло вспять. Непосредственной причиной стала растущая роль знаний и в первую очередь - уникальных знаний и способности к интеллектуальному труду, ставших главной производительной силой общества.
Потребность в них неуклонно росла, что вело к стремительному росту доходов соответствующих специалистов; потребность же в рутинном, механическом труде столь же неуклонно снижалась, что способствовало сначала стагнации, а затем и падению доходов соответствующих групп занятых. Первоначально это явление было названо «расслоением по признаку образования»: «За период с 1968 по 1977 годы в Соединенных Штатах реальный доход рабочих вырос на 20%, и это увеличение не зависело от уровня образования работников. Люди с незаконченным средним образованием повысили свой доход на 20%, а выпускники колледжей - на 21%. Но за последующие десять лет разница в уровне образования стала решающим фактором. С 1978 по 1987 годы доходы в среднем выросли на 17%, однако доход работников со средним образованием … упал на 4%, а доход выпускников колледжей повысился на 48%. Число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко сокращается, и тенденция эта сохранится и в будущем».
Весьма существенное изменение произошло на рубеже 80-х и 90-х годов, с началом глобализации. Если в 80-е годы высшее образование и занятость в финансовой и управленческой сферах еще позволяли поддерживать относительно высокий уровень доходов, то в 90-е годы требования к творческому характеру и уникальности знаний и управленческих навыков возросли настолько, что высшее образование само по себе перестало гарантировать жизненный успех. Выпускник университета столкнулся с необходимостью серьезной послевузовской подготовки и напряженной интеллектуальной работы, в ходе которых он доказывал уникальных характер своих способностей и умений и в первую очередь - способность к самостоятельному высокоэффективному творчеству в соответствующих сферах человеческой деятельности. (СЛАВА)
«Рост благосостояния наблюдается в основном у высококвалифицированных работников и практически не затрагивает большинство людей, включение которых в совокупную рабочую силу общества представляется насущной необходимостью» (СЛАВА). «Даже в Америке всегда существовал привилегированный класс, но никогда ранее он не находился в такой опасной изоляции от окружающего мира».
Принципиально важна все более полно проявляющаяся в развитых обществах тенденция к «замыканию новой высшей социальной страты». Достаточно указать, что только в период с 1970 по 1990 года реальный (с учетом инфляции) рост средней стоимости обучения в частных университетах США превысил 1,6 раза.
«В рамках складывающейся новой социальной структуры можно прогнозировать как продолжение существующей поляризации, так и замыкание различных социальных и профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них. В научной литературе … не подвергается сомнению наличие разрыва между наиболее обеспеченной и приспособленной к современным… переменам стратой и большинством общества, который будет расти, а также тот факт, что основной социальной проблемой становится рост бедности формирующегося низшего класса».
Социальный конфликт, зреющий в недрах современных развитых обществ, носит несравнимо более глубокий и непримиримый характер, чем даже традиционный для индустриального общества конфликт между буржуазией и пролетариатом. Причина - такие новые явления, как:

·                     принципиальное различие мотиваций между доминирующим и подавляемым классом (для первого характерна постэкономическая мотивация, то есть стремление к самореализации, а не к богатству); эта проявившаяся впервые в истории противоположность целей при конкуренции за одни и те же ресурсы не позволяет им «говорить на одном языке» и достигать компромисса (нечто схожее наблюдается в конкуренции между цивилизациями - подробней о ней см. параграф 10.2.3.);

·                     независимость доминирующего класса от подавляемого: если буржуазия не может существовать без пролетариата, что и позволяет последнему бороться за свои права, то современная управленческо-интеллектуальной элита не нуждается непосредственно в рутинном труде традиционных занятых, так как производит и реализует новые знания и умения без их помощи;

·                     ограниченность возможностей вхождения в ряды работников интеллектуального труда личными способностями (во многом обусловленными наследственностью, а не воспитанием), дороговизной образования и тем, что, «когда человек осознал себя недостаточно образованным, оптимальный период для получения современного образования уже позади». (СЛАВА)

Все эти относительно новые, не представимые в индустриальном обществе явления были кардинально усилены массовым распространением технологий формирования сознания, ставшим одним из факторов начала глобализации.
Базовое противоречие развитого общества, которое лишь начинало складываться и проявляться в ходе научно-технической революции и распространения информационных технологий, на вершине этого процесса - в условиях глобализации и тотального доминирования технологий формирования сознания - обнажилось в полном объеме и во всей своей безобразной самоочевидности.
Сегодня это противостояние двух обособленных друг от друга, не понимающих друг друга и не нуждающихся в этом понимании групп населения. Верх «социальной лестницы» занимают интеллектуально-управленческая элита и обслуживающие ее профессионалы, плавно трансформировавшиеся в «информационное сообщество», а точнее - уже и в «информационный класс». Они обеспечили высочайший уровень благосостояния и потому стремятся не столько к увеличению доходов, сколько к самореализации. Ей противостоят разнородные разрозненные массы, добывающие привычный объем материальных благ за счет дешевеющего рутинного труда.
Это противоречие последовательно обостряется, носит все более антагонистический характер и сегодня не имеет видимого конструктивного взаимоприемлемого выхода.
Базовым социальным противоречием эпохи глобализации стало противоречие между «информационным сообществом», участвующим в разработке и применении технологий формирования сознания, и всех остальных социальных слоев и групп современного общества, члены которого являются простым объектом систематического применения указанных технологий.
Более того: все более очевидные и близкие перспективы применения к человеку биотехнологий, кардинально повышающих его качества (в том числе, вероятно, творческие и интеллектуальные) способны перевести это противоречие на качественно иной и, по-видимому, совершенно безнадежный уровень противостояния групп организмов, различающихся не только с социально-экономической, но и с биологической точки зрения. (СЛАВА, ФУКУЯМА)
Недаром в развитых странах «в последние годы осознание необратимости нового социального расслоения становится всеобщим».(СЛАВА).
На наших глазах под воздействием процессов глобализации происходит все более жесткое и необратимое разделение людей, социальных групп и, как будет показано ниже (см. параграф …), целых обществ по степени их участия в создании и использовании информационных технологий и - в практически полной взаимосвязи с этим - по их богатству.
Каждое из этих обществ (кроме разве что «конченых» стран), в свою очередь, необратимо разделяется на «информационное сообщество» и всех остальных. Наиболее острым и болезненным это разделение окажется там, где доля «информационного сообщества» в населении будет наибольшей, - в развитых странах и в первую очередь в наиболее развитой стране - в США.
Подобная внутренняя неоднородность будет «встроенным дестабилизатором» этого, наиболее развитого и сильного общества. А значит, бурная и беспощадная информационная революция не оставляет надежды на спокойное и обеспеченное будущее даже ему.

В классической работе В.Иноземцева «Социальное неравенство как проблема становления постэкономического общества» весьма убедительно показано изменение основного социального противоречия развитых обществ по мере сокращения в их национальных экономиках удельного веса индустриального производства и соответствующего увеличения доли сферы услуг. Несмотря на сравнительно небольшой объем, эта емкая статья обобщает широкий круг ключевых работ в данной области и носит фундаментальный характер, позволяющий свести рассмотрение вопроса - разумеется, лишь в той степени, в которой он представляет интерес в рамках настоящей книги - к изложению некоторых ее основных тезисов.
С конца 50-х годов ХХ века, то есть с момента первоначального осмысления последствий первой научно-технической революции, социологи развитых стран все в большей степени обращали внимание на ослабление экономического и политического влияния буржуазии, в индустриальном обществе традиционно находившейся на самом верху социальной лестницы и образовывавшей его элиту. Ее место постепенно занимали профессиональные менеджеры - руководители крупных корпораций и значимых государственных структур, что позволило заговорить о «революции менеджеров».
Однако дальнейшее развитие этой тенденции показало, что названный феномен является лишь первоначальным и внешним проявлением значительно более глубокого процесса - перехода контроля за процессами общественного развития из рук владельцев капитала в руки владельцев уникальных знаний и умений, прежде всего в сфере управления. Это естественно при относительном уменьшении значения традиционных производительных сил и превращения науки (и в первую очередь науки управления) в главную производительную силу, с одной стороны, и соответствующего снижения значения традиционного, материально-финансового капитала за счет увеличения роли капитала интеллектуального - с другой. Фактически происходит неуклонное и широкомасштабное «замещение денежного капитала интеллектуальным».
В результате в общественной жизни развитых стран доминирующее положение занимает относительно новая социальная группа, формирующаяся из работников интеллектуального труда, точнее - «носителей информации о производственных процессах и о механизме общественного прогресса в целом». По определению Дж.К.Гэлбрейта, новая управленческо-интеллектуальная элита, названная им «техноструктурой», «включает всех, кто привносит специальные знания, талант и опыт в процесс группового принятия решений».
Принципиально важная особенность этой элиты - ее значительно меньшая, чем в традиционном индустриальном обществе, демократичность. «Капитал как источник знания и могущества заменяется вовсе не трудом, а знаниями, так как они, в отличие от труда, являются «редким производственным фактором», имеющим наибольший спрос при ограниченном предложении. По этой причине складывающееся меритократическое социальное устройство может быть только пародией на демократию (выделено мной - М.Д.), и новые возможности социальной мобильности не устраняют, но даже подчеркивают его элитарный характер».
В самом деле: «впервые в истории условием принадлежности к господствующему классу становится не право распоряжаться благом (доступом к информации - М.Д.), а способность им воспользоваться» (СЛАВА). Однако сама эта способность распределена исключительно неравномерно в силу как социальных, так и биологических (наследственных) причин. В результате мы сталкиваемся с потрясающей в своей наглядности иллюстрацией того общедоступного со времен Великой Французской революции факта, что в силу объективного неравенства людей предоставление им формально равных прав и помещение их в формально равные условия лишь усугубляет это неравенство.
Новую элиту общества образуют работники интеллектуального труда, способные производить уникальные, неповторимые блага, связанные преимущественно с информацией и управлением. Их роль неуклонно растет. В то же время не вызывает ни малейших сомнений, что «способность продуцировать новые знания отличает людей друг от друга в гораздо большей степени, чем материальное богатство; более того, эту способность нельзя приобрести мгновенно - она в значительной степени определяется на генетическом уровне…. Таким образом, по мере того, как новый высший класс будет вбирать в себя самых достойных представителей прочих слоев общества, потенциал оставшихся будет лишь снижаться…». (СЛАВА)
Это свидетельствует о тенденции формирования в развитых обществах «предельно поляризованной классовой структуры», которая «вызовет к жизни противоречия более острые, нежели существовавшие на прежних ступенях общественной эволюции».
Исследователи современных развитых обществ указывают на формирование в них «двух вполне оформившихся полюсов социального противостояния. С одной стороны, это высший класс, представители которого происходят, как правило, из образованных и обеспеченных семей, …прекрасно образованы, исповедуют постматериалистические ценности и заняты в высокотехнологичных отраслях…, имеют в собственности или свободно распоряжаются необходимыми им условиями производства (т.е. …занимают высокие посты в корпоративной либо государственной иерархии).
С другой стороны, это низший класс нового общества, рекрутирующий представителей рабочих профессий либо неквалифицированных иммигрантов, не имеющих хорошего образования и не считающих его… ценностью; движимые в основном материальными мотивами, обычно они заняты в материальном производстве, сфере услуг либо являются безработными - временно или постоянно».
Именно эти социальные группы «выступают центрами притяжения для тех, кто еще недавно составлял… так называемый средний класс - опору индустриального общества». (СЛАВА). Размывание этого среднего класса, а с ним - и всего «общества благосостояния», стремительное превращение «общества двух третей» в «общество половины» служит грозным сигналом для всего развитого мира. Эта трансформация последовательно игнорируется и даже отрицается сонмом безграмотных российских западников, ослепленных любовью к грантодателям и жаждой слепого и хорошо оплачиваемого копирования их опыта, но для специалистов самих развитых стран давно уже является самоочевидной.
Растущий внутренний разрыв развитых обществ лучше всего иллюстрируется динамикой разрыва в доходах между наиболее богатыми и бедными. Его сокращение, неуклонно шедшее, например, в США со времен Великой Депрессии, затормозилось к середине 70-х годов ХХ века, а с начала 80-х уверенно пошло вспять. Непосредственной причиной стала растущая роль знаний и в первую очередь - уникальных знаний и способности к интеллектуальному труду, ставших главной производительной силой общества.
Потребность в них неуклонно росла, что вело к стремительному росту доходов соответствующих специалистов; потребность же в рутинном, механическом труде столь же неуклонно снижалась, что способствовало сначала стагнации, а затем и падению доходов соответствующих групп занятых. Первоначально это явление было названо «расслоением по признаку образования»: «За период с 1968 по 1977 годы в Соединенных Штатах реальный доход рабочих вырос на 20%, и это увеличение не зависело от уровня образования работников. Люди с незаконченным средним образованием повысили свой доход на 20%, а выпускники колледжей - на 21%. Но за последующие десять лет разница в уровне образования стала решающим фактором. С 1978 по 1987 годы доходы в среднем выросли на 17%, однако доход работников со средним образованием … упал на 4%, а доход выпускников колледжей повысился на 48%. Число рабочих мест, не требующих высокой квалификации, резко сокращается, и тенденция эта сохранится и в будущем».
Весьма существенное изменение произошло на рубеже 80-х и 90-х годов, с началом глобализации. Если в 80-е годы высшее образование и занятость в финансовой и управленческой сферах еще позволяли поддерживать относительно высокий уровень доходов, то в 90-е годы требования к творческому характеру и уникальности знаний и управленческих навыков возросли настолько, что высшее образование само по себе перестало гарантировать жизненный успех. Выпускник университета столкнулся с необходимостью серьезной послевузовской подготовки и напряженной интеллектуальной работы, в ходе которых он доказывал уникальных характер своих способностей и умений и в первую очередь - способность к самостоятельному высокоэффективному творчеству в соответствующих сферах человеческой деятельности. (СЛАВА)
«Рост благосостояния наблюдается в основном у высококвалифицированных работников и практически не затрагивает большинство людей, включение которых в совокупную рабочую силу общества представляется насущной необходимостью» (СЛАВА). «Даже в Америке всегда существовал привилегированный класс, но никогда ранее он не находился в такой опасной изоляции от окружающего мира».
Принципиально важна все более полно проявляющаяся в развитых обществах тенденция к «замыканию новой высшей социальной страты». Достаточно указать, что только в период с 1970 по 1990 года реальный (с учетом инфляции) рост средней стоимости обучения в частных университетах США превысил 1,6 раза.
«В рамках складывающейся новой социальной структуры можно прогнозировать как продолжение существующей поляризации, так и замыкание различных социальных и профессиональных общностей с дальнейшей поляризацией внутри каждой из них. В научной литературе … не подвергается сомнению наличие разрыва между наиболее обеспеченной и приспособленной к современным… переменам стратой и большинством общества, который будет расти, а также тот факт, что основной социальной проблемой становится рост бедности формирующегося низшего класса».
Социальный конфликт, зреющий в недрах современных развитых обществ, носит несравнимо более глубокий и непримиримый характер, чем даже традиционный для индустриального общества конфликт между буржуазией и пролетариатом. Причина - такие новые явления, как:

·                     принципиальное различие мотиваций между доминирующим и подавляемым классом (для первого характерна постэкономическая мотивация, то есть стремление к самореализации, а не к богатству); эта проявившаяся впервые в истории противоположность целей при конкуренции за одни и те же ресурсы не позволяет им «говорить на одном языке» и достигать компромисса (нечто схожее наблюдается в конкуренции между цивилизациями - подробней о ней см. параграф 10.2.3.);

·                     независимость доминирующего класса от подавляемого: если буржуазия не может существовать без пролетариата, что и позволяет последнему бороться за свои права, то современная управленческо-интеллектуальной элита не нуждается непосредственно в рутинном труде традиционных занятых, так как производит и реализует новые знания и умения без их помощи;

·                     ограниченность возможностей вхождения в ряды работников интеллектуального труда личными способностями (во многом обусловленными наследственностью, а не воспитанием), дороговизной образования и тем, что, «когда человек осознал себя недостаточно образованным, оптимальный период для получения современного образования уже позади». (СЛАВА)

Все эти относительно новые, не представимые в индустриальном обществе явления были кардинально усилены массовым распространением технологий формирования сознания, ставшим одним из факторов начала глобализации.
Базовое противоречие развитого общества, которое лишь начинало складываться и проявляться в ходе научно-технической революции и распространения информационных технологий, на вершине этого процесса - в условиях глобализации и тотального доминирования технологий формирования сознания - обнажилось в полном объеме и во всей своей безобразной самоочевидности.
Сегодня это противостояние двух обособленных друг от друга, не понимающих друг друга и не нуждающихся в этом понимании групп населения. Верх «социальной лестницы» занимают интеллектуально-управленческая элита и обслуживающие ее профессионалы, плавно трансформировавшиеся в «информационное сообщество», а точнее - уже и в «информационный класс». Они обеспечили высочайший уровень благосостояния и потому стремятся не столько к увеличению доходов, сколько к самореализации. Ей противостоят разнородные разрозненные массы, добывающие привычный объем материальных благ за счет дешевеющего рутинного труда.
Это противоречие последовательно обостряется, носит все более антагонистический характер и сегодня не имеет видимого конструктивного взаимоприемлемого выхода.
Базовым социальным противоречием эпохи глобализации стало противоречие между «информационным сообществом», участвующим в разработке и применении технологий формирования сознания, и всех остальных социальных слоев и групп современного общества, члены которого являются простым объектом систематического применения указанных технологий.
Более того: все более очевидные и близкие перспективы применения к человеку биотехнологий, кардинально повышающих его качества (в том числе, вероятно, творческие и интеллектуальные) способны перевести это противоречие на качественно иной и, по-видимому, совершенно безнадежный уровень противостояния групп организмов, различающихся не только с социально-экономической, но и с биологической точки зрения. (СЛАВА, ФУКУЯМА)
Недаром в развитых странах «в последние годы осознание необратимости нового социального расслоения становится всеобщим».(СЛАВА).
На наших глазах под воздействием процессов глобализации происходит все более жесткое и необратимое разделение людей, социальных групп и, как будет показано ниже (см. параграф …), целых обществ по степени их участия в создании и использовании информационных технологий и - в практически полной взаимосвязи с этим - по их богатству.
Каждое из этих обществ (кроме разве что «конченых» стран), в свою очередь, необратимо разделяется на «информационное сообщество» и всех остальных. Наиболее острым и болезненным это разделение окажется там, где доля «информационного сообщества» в населении будет наибольшей, - в развитых странах и в первую очередь в наиболее развитой стране - в США.
Подобная внутренняя неоднородность будет «встроенным дестабилизатором» этого, наиболее развитого и сильного общества. А значит, бурная и беспощадная информационная революция не оставляет надежды на спокойное и обеспеченное будущее даже ему.