8. Дионис и СОКРАТ: ИХ ОППОЗИЦИЯ (ДИАЛЕКТИЧЕСКОЕ)

Ключ к природе Сократа дает нам то удивительное явление, которое известно под именем

"демон Сократа". В тех исключительных положениях, когда его чудовищный ум приходил

в колебание, он находил себе твердую опору в божественном голосе внутри себя. Этот

голос всегда только отговаривал. Инстинктивная мудрость показывалась в этой

совершенно ненормальной натуре только для того, чтобы по временам проявлять свое про-

тиводействие сознательному познаванию. Между тем как у всех продуктивных людей

именно инстинкт и представляет творчески-утвердительную силу, а сознание обычно

критикует и отклоняет, — у Сократа инстинкт становится критиком, а сознание творцом —

воистину чудовищность per defectum*! [... ]

[... ] Сократ, диалектический герой платоновской драмы, напоминает нам родственные

натуры еврипидовских героев, принужденных защищать свои поступки доводами "за" и

"против", столь часто рискуя при этом лишиться нашего трагического сострадания; ибо

кто может не заметить оптимистического элемента, скрытого в существе диалектики,

торжественно ликующего в каждом умозаключении и свободно дышащего лишь в ат-

мосфере холодной ясности и сознательности? — И этот оптимистический элемент, раз он

проник в трагедию, должен был мало-помалу захватить ее дионисические области и по

необходимости толкнуть ее на путь самоуничтожения, вплоть до смертельного прыжка в

область мещанской драмы.

Достаточно будет представить себе все следствия сократовских положений: "добродетель

есть знание" , "грешат только по незнанию", "добродетельный есть и счастливый", — в этих

трех основных формах оптимизма лежит смерть трагедии. Ибо в таком случае

добродетельный герой должен быть диалектиком, между добродетелью и знанием, верой и

моралью должна быть необходимая и видимая связь; в таком случае трансцендентальная

справедливость в развязке Эсхила должна быть унижена до плоского и дерзкого принципа

"поэтической справедливости" с его обычным deus ex machina.

[... ] Оптимистическая диалектика гонит бичом своих силлогизмов музыку из трагедии, т.

е. разрушает существо трагедии, которое может быть толкуемо исключительно как

манифестация и явление в образах дионисических состояний, как видимая символизация

музыки, как мир грез дионисического опьянения.

"Рождение трагедии", 13, 14. Пер. Г. А. Рачянского

Ключ к природе Сократа дает нам то удивительное явление, которое известно под именем

"демон Сократа". В тех исключительных положениях, когда его чудовищный ум приходил

в колебание, он находил себе твердую опору в божественном голосе внутри себя. Этот

голос всегда только отговаривал. Инстинктивная мудрость показывалась в этой

совершенно ненормальной натуре только для того, чтобы по временам проявлять свое про-

тиводействие сознательному познаванию. Между тем как у всех продуктивных людей

именно инстинкт и представляет творчески-утвердительную силу, а сознание обычно

критикует и отклоняет, — у Сократа инстинкт становится критиком, а сознание творцом —

воистину чудовищность per defectum*! [... ]

[... ] Сократ, диалектический герой платоновской драмы, напоминает нам родственные

натуры еврипидовских героев, принужденных защищать свои поступки доводами "за" и

"против", столь часто рискуя при этом лишиться нашего трагического сострадания; ибо

кто может не заметить оптимистического элемента, скрытого в существе диалектики,

торжественно ликующего в каждом умозаключении и свободно дышащего лишь в ат-

мосфере холодной ясности и сознательности? — И этот оптимистический элемент, раз он

проник в трагедию, должен был мало-помалу захватить ее дионисические области и по

необходимости толкнуть ее на путь самоуничтожения, вплоть до смертельного прыжка в

область мещанской драмы.

Достаточно будет представить себе все следствия сократовских положений: "добродетель

есть знание" , "грешат только по незнанию", "добродетельный есть и счастливый", — в этих

трех основных формах оптимизма лежит смерть трагедии. Ибо в таком случае

добродетельный герой должен быть диалектиком, между добродетелью и знанием, верой и

моралью должна быть необходимая и видимая связь; в таком случае трансцендентальная

справедливость в развязке Эсхила должна быть унижена до плоского и дерзкого принципа

"поэтической справедливости" с его обычным deus ex machina.

[... ] Оптимистическая диалектика гонит бичом своих силлогизмов музыку из трагедии, т.

е. разрушает существо трагедии, которое может быть толкуемо исключительно как

манифестация и явление в образах дионисических состояний, как видимая символизация

музыки, как мир грез дионисического опьянения.

"Рождение трагедии", 13, 14. Пер. Г. А. Рачянского