16. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО:НЕЧИСТАЯ СОВЕСТЬ, ИЛИ ЗЛОБА НА СЕБЯ
К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 1617 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
[... ] священник есть переориентировщик ressentiment. Ибо каждый страждущий
инстинктивнс подыскивает причину к своему страданию; точнее, зачинщика, еще
точнее, предрасположенного к страданию виновника — короче, нечто живое, на котором
он мог бы кулаками или in effigie* разрядить под каким-либо предлогом свои аффекты:
ибо разряжение аффекта для страдающего есть величайшая попытка облегчения, т. е.
обезболивания, непроизвольно вожделеемый им наркотик против всякого рода мучений.
Тут-то, подозреваю я, и следует искать действительную физиологическую причину
resseentiment, мести и их придатков, стало быть, в потребности заглушить боль путем*
аффекта (…). Всем страдающим без исключения свойственна ужасающая охочесть и
изобретательность в отыскании предлогов к мучительным аффектам; они
наслаждаются уже своей подозрительностью, ломая головы над всяческими злыми
умыслами и мнимыми ущемленностями, они роются в потрохах своего прошлого и
настоящего в поисках темных, сомнительных историй, где им вмочь сибаритствовать
среди избытка мучительных подозрений и опьяняться ядом собственной злобы, — они
бередят старые зарубцованные раны, они истекают кровью из давно залеченных
рубцов, им мерещатся злодеи в друзьях, женщинах, детях, во всех ближних. "Я страдаю:
должен же кто-нибудь быть в этом виновным" — так думает каждая хворая овца. А
пастух ее, аскетический священник, говорит ей: "Поистине, овца моя! кто-то должен
быть виновным в этом: но этот кто-то есть ты сама, ты сама и виновна в этом — ты
сама только и виновна в себе\"... Это сказано достаточно смело, достаточно лживо: но
одно по крайней мере достигнуто этим, я говорил уже, — переориентировка ressentiment.
"К генеалогии морали", III, 15. Пер. К. А. Свасьяна
[... ] священник есть переориентировщик ressentiment. Ибо каждый страждущий
инстинктивнс подыскивает причину к своему страданию; точнее, зачинщика, еще
точнее, предрасположенного к страданию виновника — короче, нечто живое, на котором
он мог бы кулаками или in effigie* разрядить под каким-либо предлогом свои аффекты:
ибо разряжение аффекта для страдающего есть величайшая попытка облегчения, т. е.
обезболивания, непроизвольно вожделеемый им наркотик против всякого рода мучений.
Тут-то, подозреваю я, и следует искать действительную физиологическую причину
resseentiment, мести и их придатков, стало быть, в потребности заглушить боль путем*
аффекта (…). Всем страдающим без исключения свойственна ужасающая охочесть и
изобретательность в отыскании предлогов к мучительным аффектам; они
наслаждаются уже своей подозрительностью, ломая головы над всяческими злыми
умыслами и мнимыми ущемленностями, они роются в потрохах своего прошлого и
настоящего в поисках темных, сомнительных историй, где им вмочь сибаритствовать
среди избытка мучительных подозрений и опьяняться ядом собственной злобы, — они
бередят старые зарубцованные раны, они истекают кровью из давно залеченных
рубцов, им мерещатся злодеи в друзьях, женщинах, детях, во всех ближних. "Я страдаю:
должен же кто-нибудь быть в этом виновным" — так думает каждая хворая овца. А
пастух ее, аскетический священник, говорит ей: "Поистине, овца моя! кто-то должен
быть виновным в этом: но этот кто-то есть ты сама, ты сама и виновна в этом — ты
сама только и виновна в себе\"... Это сказано достаточно смело, достаточно лживо: но
одно по крайней мере достигнуто этим, я говорил уже, — переориентировка ressentiment.
"К генеалогии морали", III, 15. Пер. К. А. Свасьяна