2. Дамы и трубадуры

К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 

[161] Примерно в XI в. зарождается поэзия провансальских трубадуров, за которой последовали рыцарские романы бретонского цикла и итальянская лирика «нового сладостного стиля»; во всех этих текстах складывается особый образ женщины как предмета целомудренной и возвышенной любви, женщины желанной и недосягаемой, а часто потому и желанной, что недосягаемой. По одному истолкованию (касающемуся прежде всего лирики трубадуров), в подобном отношении выражена вассальная преданность: сеньор, занятый ратными подвигами крестовых походов, отсутствует, и преданность трубадура (а он всегда рыцарь) переносится на даму, обожаемую и почитаемую одновременно; поэт становится ее вассалом, слугой и платонически соблазняет ее своими песнями. Дама принимает на себя роль, ранее принадлежавшую сеньору, но верность сеньору делает ее неприкосновенной.

[163] Согласно другому истолкованию, трубадуры вдохновлялись катарской ересью и почерпнули из нее презрительное отношение к плоти; еще одна трактовка говорит о влиянии на них арабской мистической поэзии, а иные склонны считать, что куртуазная лирика отразила облагораживание нравов рыцарского и феодального сословия, при зарождении своем отличавшегося грубостью и свирепостью. В XX в. возникло множество фрейдистских толкований скрытых терзаний куртуазной любви, где женщина была желаема и отвергаема одновременно из-за того, что воспринималась как воплощение материнского начала, или же рыцарь нарциссически влюблялся в даме в собственное отражение.

[161] Примерно в XI в. зарождается поэзия провансальских трубадуров, за которой последовали рыцарские романы бретонского цикла и итальянская лирика «нового сладостного стиля»; во всех этих текстах складывается особый образ женщины как предмета целомудренной и возвышенной любви, женщины желанной и недосягаемой, а часто потому и желанной, что недосягаемой. По одному истолкованию (касающемуся прежде всего лирики трубадуров), в подобном отношении выражена вассальная преданность: сеньор, занятый ратными подвигами крестовых походов, отсутствует, и преданность трубадура (а он всегда рыцарь) переносится на даму, обожаемую и почитаемую одновременно; поэт становится ее вассалом, слугой и платонически соблазняет ее своими песнями. Дама принимает на себя роль, ранее принадлежавшую сеньору, но верность сеньору делает ее неприкосновенной.

[163] Согласно другому истолкованию, трубадуры вдохновлялись катарской ересью и почерпнули из нее презрительное отношение к плоти; еще одна трактовка говорит о влиянии на них арабской мистической поэзии, а иные склонны считать, что куртуазная лирика отразила облагораживание нравов рыцарского и феодального сословия, при зарождении своем отличавшегося грубостью и свирепостью. В XX в. возникло множество фрейдистских толкований скрытых терзаний куртуазной любви, где женщина была желаема и отвергаема одновременно из-за того, что воспринималась как воплощение материнского начала, или же рыцарь нарциссически влюблялся в даме в собственное отражение.