2. Красота у художников

[42] В период возвышения Афин как крупной военной, экономической и культурной державы формируется более четкое представление об эстетической категории прекрасного. Эпоха Перикла, кульминационным моментом которой были победоносные войны с персами,— это эпоха бурного развития искусства, в частности живописи и скульптуры. Причины такого развития следует искать главным образом в необходимости восстановления храмов, разрушенных персами, в горделивой демонстрации мощи Афин, в благосклонном отношении к художникам самого Перикла.

К этим внешним причинам следует добавить своеобразие технического развития греческого изобразительного искусства. Скульптура и живопись Греции сделали колоссальный шаг вперед по сравнению с египетским искусством, что было в некотором смысле обусловлено повышением роли здравого смысла в искусстве. Египтяне в своей архитектуре и живописных изображениях не считались с требованиями зрительного восприятия, подчиняя их абстрактно установленным и неукоснительно соблюдавшимся канонам. Греческое же искусство выдвигает на первый план субъективное видение. Живописцы изобретают ракурс, дающий возможность не соблюдать объективную [45] точность красивых форм: если щит, представляющий собой совершенный круг, изобразить с учетом восприятия зрителя, тот увидит его в перспективе приплюснутым. Аналогично в скульптуре можно несомненно говорить об эмпирическом поиске, направленном на выражение живой Красоты тела. Поколение Фидия (многие из произведений которого мы знаем только по более поздним копиям) и Мирона, равно как пришедшее следом за ним поколение Праксителя, добиваются некоего равновесия между реалистическим изображением Красоты, в частности человеческого тела (Красоте органических форм отдавалось предпочтение перед неорганическими), и соблюдением специфического канона (/салоп), аналогичного правилу (потов) музыкальных композиций. Вопреки утвердившемуся в дальнейшем представлению, греческая скульптура не идеализирует абстрактное тело, а скорее ищет идеальную Красоту, осуществляя синтез реальных, живых тел, в котором находит выражение психофизическая Красота, гармонично сочетающая в себе душу и тело или Красоту форм и доброту души: это и есть идеал Калокагатии, высшим выражением которой стали стихи Сафо и скульптуры Праксителя. Эта Красота лучше всего воплощается в статичных формах, когда из действия или движения выхватывается момент равновесия, покоя, и простота выразительных средств подходит для этого больше, чем богатство деталей. Тем не менее в одной из наиболее значительных скульптур Древней Греции это правило резко нарушено: Лаокоон (относящийся к периоду эллинизма) — это динамичная сцена, представленная драматично и отнюдь не упрощенными средствами. Неудивительно, что обнаружение этой статуи в 1506 г. вызвало всеобщее изумление и недоумение.

[42] В период возвышения Афин как крупной военной, экономической и культурной державы формируется более четкое представление об эстетической категории прекрасного. Эпоха Перикла, кульминационным моментом которой были победоносные войны с персами,— это эпоха бурного развития искусства, в частности живописи и скульптуры. Причины такого развития следует искать главным образом в необходимости восстановления храмов, разрушенных персами, в горделивой демонстрации мощи Афин, в благосклонном отношении к художникам самого Перикла.

К этим внешним причинам следует добавить своеобразие технического развития греческого изобразительного искусства. Скульптура и живопись Греции сделали колоссальный шаг вперед по сравнению с египетским искусством, что было в некотором смысле обусловлено повышением роли здравого смысла в искусстве. Египтяне в своей архитектуре и живописных изображениях не считались с требованиями зрительного восприятия, подчиняя их абстрактно установленным и неукоснительно соблюдавшимся канонам. Греческое же искусство выдвигает на первый план субъективное видение. Живописцы изобретают ракурс, дающий возможность не соблюдать объективную [45] точность красивых форм: если щит, представляющий собой совершенный круг, изобразить с учетом восприятия зрителя, тот увидит его в перспективе приплюснутым. Аналогично в скульптуре можно несомненно говорить об эмпирическом поиске, направленном на выражение живой Красоты тела. Поколение Фидия (многие из произведений которого мы знаем только по более поздним копиям) и Мирона, равно как пришедшее следом за ним поколение Праксителя, добиваются некоего равновесия между реалистическим изображением Красоты, в частности человеческого тела (Красоте органических форм отдавалось предпочтение перед неорганическими), и соблюдением специфического канона (/салоп), аналогичного правилу (потов) музыкальных композиций. Вопреки утвердившемуся в дальнейшем представлению, греческая скульптура не идеализирует абстрактное тело, а скорее ищет идеальную Красоту, осуществляя синтез реальных, живых тел, в котором находит выражение психофизическая Красота, гармонично сочетающая в себе душу и тело или Красоту форм и доброту души: это и есть идеал Калокагатии, высшим выражением которой стали стихи Сафо и скульптуры Праксителя. Эта Красота лучше всего воплощается в статичных формах, когда из действия или движения выхватывается момент равновесия, покоя, и простота выразительных средств подходит для этого больше, чем богатство деталей. Тем не менее в одной из наиболее значительных скульптур Древней Греции это правило резко нарушено: Лаокоон (относящийся к периоду эллинизма) — это динамичная сцена, представленная драматично и отнюдь не упрощенными средствами. Неудивительно, что обнаружение этой статуи в 1506 г. вызвало всеобщее изумление и недоумение.