Имеет ли центр социальная жизнь?

Относительно мира, где доминируют война, государственный национализм, ускоренная индустриализация, где передача социокультурного наследия становится все более проблематичной по мере того как увеличивается гетерогенность национальных обществ, возникает вопрос, а существует ли еще в нем место для идеи о некоторой стабильности общественной системы, объединенной вокруг центрального принципа, независимо от того, состоит ли последний в верованиях, ценностях, фундаментальных правах или, напротив, в гегемонии господствующего класса или вездесущего государства? Не нужно ли, наоборот, воздать честь греческому афоризму panta rhei, «все изменяется»? Или возможно выдвинуть новое определение единства общественной системы?

Социология организаций и решений составляет сегодня основную форму социологии изменений, противостоящей классической социологии, бывшей теорией порядка. Ее главная идея заключается в [:53] том, что общество является системой без центра, где происходят только ограниченные изменения вследствие адаптации к видоизменениям окружающей среды или разрешения внутренних напряжений. Порывая с понятием рационализации, введенным инженерами типа Тэйлора или Форда, эта социология говорит об ограниченной рациональности, то есть о стратегии, или, как Мишель Крозье (J. G. March, H. A. Simon. Organizations. New York, Wily, 1958. Французский перевод — Les Organisations, Dunod, 1965. M. Crozier, E. Friedberg. L’acteur et le systeme, Seuil, 1977), о конкуренции за контроль над зонами недостоверности, где позиция действующих лиц остается неясной. Согласно этой теории, действующие лица общества стремятся максимизировать свои интересы, но они делают это в окружающей среде, которой они не знают и которую контролируют лишь частично. В результате осуществляются изменения от случая к случаю, которые не оставляют места какому-либо принципу единства общественной жизни, идет ли речь о главных ценностях или об абсолютном господстве.

Близкой к этой тенденции является школа индустриальных отношений, особенно американская и английская. Для Кларка Керра или Джона Данлопа, как и для Аллана Фландерса и Хью Клегга (Clark Kerr et al. Industrialism and Industrial Man. Cambridge, Harvard University Press, 1960; John T. Dunlop. Industrial Relations Systems. New York, Holt, 1958; A. Flanders & H. A. Clegg, ed. The System of Industrial Relations in Great Britain. Oxford, Blackwell. 1960), положение наемного труда глубоко изменилось вследствие коллективных переговоров и обсуждения требований. В результате как понятие рационализации, так и понятие классовой борьбы стали односторонними объяснительными принципами, которые больше выражают употребляемые в социальных конфликтах идеологии, чем эффективные процессы институционализации этих конфликтов.

Наконец, значение, придаваемое, особенно в Соединенных Штатах, проблемам меньшинств, сопряжено с теми же принципами анализа. Отличие в том, что эта тема часто связана с радикальными позициями, тогда как теории организации чаще всего сопровождаются либеральным или откровенно консервативным выбором, а изучение коллективных переговоров является скорее выражением центристской позиции. Во всех трех случаях центральная для классической социологии вера во внутренний процесс модернизации оказывается поставлена под вопрос и, в конечном счете, отброшена. В силу этого никакое действующее лицо не может считаться носителем [:54] рациональности, каждое из них защищает определенные интересы и подчиняется групповым идентификациям, соответствующим как оборонительным, так и наступательным стратегиям. Главный общий пункт этих различных представлений об общественной жизни состоит в том, что все структурные проблемы кажутся исчезнувшими в пользу только одного типа действительности: изменения, или, скорее, изменений. Теоретики, анализирующие современную ситуацию в терминах кризиса и управления им, дальше разрушают всякий центральный принцип общественной жизни.

Относительно мира, где доминируют война, государственный национализм, ускоренная индустриализация, где передача социокультурного наследия становится все более проблематичной по мере того как увеличивается гетерогенность национальных обществ, возникает вопрос, а существует ли еще в нем место для идеи о некоторой стабильности общественной системы, объединенной вокруг центрального принципа, независимо от того, состоит ли последний в верованиях, ценностях, фундаментальных правах или, напротив, в гегемонии господствующего класса или вездесущего государства? Не нужно ли, наоборот, воздать честь греческому афоризму panta rhei, «все изменяется»? Или возможно выдвинуть новое определение единства общественной системы?

Социология организаций и решений составляет сегодня основную форму социологии изменений, противостоящей классической социологии, бывшей теорией порядка. Ее главная идея заключается в [:53] том, что общество является системой без центра, где происходят только ограниченные изменения вследствие адаптации к видоизменениям окружающей среды или разрешения внутренних напряжений. Порывая с понятием рационализации, введенным инженерами типа Тэйлора или Форда, эта социология говорит об ограниченной рациональности, то есть о стратегии, или, как Мишель Крозье (J. G. March, H. A. Simon. Organizations. New York, Wily, 1958. Французский перевод — Les Organisations, Dunod, 1965. M. Crozier, E. Friedberg. L’acteur et le systeme, Seuil, 1977), о конкуренции за контроль над зонами недостоверности, где позиция действующих лиц остается неясной. Согласно этой теории, действующие лица общества стремятся максимизировать свои интересы, но они делают это в окружающей среде, которой они не знают и которую контролируют лишь частично. В результате осуществляются изменения от случая к случаю, которые не оставляют места какому-либо принципу единства общественной жизни, идет ли речь о главных ценностях или об абсолютном господстве.

Близкой к этой тенденции является школа индустриальных отношений, особенно американская и английская. Для Кларка Керра или Джона Данлопа, как и для Аллана Фландерса и Хью Клегга (Clark Kerr et al. Industrialism and Industrial Man. Cambridge, Harvard University Press, 1960; John T. Dunlop. Industrial Relations Systems. New York, Holt, 1958; A. Flanders & H. A. Clegg, ed. The System of Industrial Relations in Great Britain. Oxford, Blackwell. 1960), положение наемного труда глубоко изменилось вследствие коллективных переговоров и обсуждения требований. В результате как понятие рационализации, так и понятие классовой борьбы стали односторонними объяснительными принципами, которые больше выражают употребляемые в социальных конфликтах идеологии, чем эффективные процессы институционализации этих конфликтов.

Наконец, значение, придаваемое, особенно в Соединенных Штатах, проблемам меньшинств, сопряжено с теми же принципами анализа. Отличие в том, что эта тема часто связана с радикальными позициями, тогда как теории организации чаще всего сопровождаются либеральным или откровенно консервативным выбором, а изучение коллективных переговоров является скорее выражением центристской позиции. Во всех трех случаях центральная для классической социологии вера во внутренний процесс модернизации оказывается поставлена под вопрос и, в конечном счете, отброшена. В силу этого никакое действующее лицо не может считаться носителем [:54] рациональности, каждое из них защищает определенные интересы и подчиняется групповым идентификациям, соответствующим как оборонительным, так и наступательным стратегиям. Главный общий пункт этих различных представлений об общественной жизни состоит в том, что все структурные проблемы кажутся исчезнувшими в пользу только одного типа действительности: изменения, или, скорее, изменений. Теоретики, анализирующие современную ситуацию в терминах кризиса и управления им, дальше разрушают всякий центральный принцип общественной жизни.