Наступательная идентичность

Совершенно другим оказывается оборонительный призыв к идентичности, когда он дополняется и переворачивается, становясь требованием, протестом против власти, разрушающей не идентичность, а способность автономного действия коллективов и индивидов. Большинство общественных движений, формирующихся в наших обществах, могут рассматриваться как попытки перехода от оборонительной к наступательной идентичности, как силы, воздействующие на оборонительную идентичность.

Часто называют националитарными движения, которые, частично по крайней мере, превращают и переворачивают движения, оборонительные в отношении традиционной идентичности, то ли в движения за автономное региональное развитие, то ли даже в движения национального освобождения. Еще более ясным случаем в этой связи является антиядерное движение. Правда, оно бы не существовало без защитных мер в пользу локальных коллективов, которым угрожают большие объединения и культурный и экономический переворот, а также в пользу населения, которому угрожает [:104] утрата физической и даже генетической идентичности. Но исследования показали, что антиядерное движение быстро сворачивается, если остается на этом уровне. Оно организуется и развивается, только если это поведение защиты соединяется с антитехнократической критикой и этим обращается к современности, противопоставляя себя власти в плане предлагаемого способа развития и социальной организации. Наконец, движение женщин, которое начинается призывом в защиту идентичности, различия, специфичности и сообщества, выживает и приобретает влияние лишь постольку, поскольку оно трансформируется в движение, направленное против некоего типа социальной власти, в действие, которое женщины ведут, но не только ради самих себя, против царства силы и денег, отождествляемых ими с мужской властью. Таким образом, идентичность становится в глазах социолога не просто призывом к существованию, а также требованием некоей способности действия и изменения. Она тогда определяется в терминах выбора, а не субстанции, сущности или традиции. Но это не может произойти целиком в рамках призыва к идентичности. Нужно, чтобы этот последний был только одним из элементов, создающих общественное движение. А оно определяется в целом суммой причин и условий: защитой идентичности, сознанием социального конфликта и призывом к коллективному контролю некоторых культурных ориентации, всех крупных средств самопроизводства общества. Таким образом, переход от оборонительной идентичности к наступательной является также переходом от простого принципа действия к взаимозависимости нескольких дополнительных принципов. Переход трудный, так как он угрожает действующему лицу, в частности разъединяя некоторые области его действия, а также почти с необходимостью, вводя некоторую дистанцию между экспрессивной основой действия и его инструментальной организацией или политической стратегией. Вот почему никогда нельзя отождествлять общественное движение с требованием идентичности. Никогда рабочее движение не тождественно сознательному и организованному рабочему классу. Никогда региональная или национальная защита не является действием идущего вперед народа. Мы здесь находим самую скрытую форму значения понятия идентичности в социологической области. Призыв к идентичности является, в конечном счете, оборонительным действием социального борца против самих условий его коллективного действия. В сердце всякого общественного движения всегда существует фундаменталистская и коммунитарная тенденция, которая может быть демократическим призывом, [:105] направленным от имени этики убеждения против «политизации» действия, но которая может также, действуя более негативно, перевернуть общественное движение и превратить его в секту. Таким образом, еще раз становится очевидна двусмысленность идентичности, могущей одновременно дать жизнь коллективному действию и запереть его в стенах секты.

Идентичность не может быть противопоставлена социальному участию и выполнению социальных ролей. Еще менее возможно смешение ее с ними. В доиндустриальных обществах призыв к идентичности был призывом к общественному порядку независимо оттого, была ли эта идентичность религиозной природы, национальной или даже классовой. Напротив, сегодня, если идентичность противопоставляет себя социальной жизни, она может быть только маргинализованной или манипулируемой теми, кто ею руководит. Зато призыв к идентичности может быть осознан как демократическая работа, как усилие социальных действующих лиц самим определять условия, в которых происходит их коллективная и личная жизнь. Сама социальная система оказывается при этом постоянно меняющейся и имеющей большую власть над самой собой.

Совершенно другим оказывается оборонительный призыв к идентичности, когда он дополняется и переворачивается, становясь требованием, протестом против власти, разрушающей не идентичность, а способность автономного действия коллективов и индивидов. Большинство общественных движений, формирующихся в наших обществах, могут рассматриваться как попытки перехода от оборонительной к наступательной идентичности, как силы, воздействующие на оборонительную идентичность.

Часто называют националитарными движения, которые, частично по крайней мере, превращают и переворачивают движения, оборонительные в отношении традиционной идентичности, то ли в движения за автономное региональное развитие, то ли даже в движения национального освобождения. Еще более ясным случаем в этой связи является антиядерное движение. Правда, оно бы не существовало без защитных мер в пользу локальных коллективов, которым угрожают большие объединения и культурный и экономический переворот, а также в пользу населения, которому угрожает [:104] утрата физической и даже генетической идентичности. Но исследования показали, что антиядерное движение быстро сворачивается, если остается на этом уровне. Оно организуется и развивается, только если это поведение защиты соединяется с антитехнократической критикой и этим обращается к современности, противопоставляя себя власти в плане предлагаемого способа развития и социальной организации. Наконец, движение женщин, которое начинается призывом в защиту идентичности, различия, специфичности и сообщества, выживает и приобретает влияние лишь постольку, поскольку оно трансформируется в движение, направленное против некоего типа социальной власти, в действие, которое женщины ведут, но не только ради самих себя, против царства силы и денег, отождествляемых ими с мужской властью. Таким образом, идентичность становится в глазах социолога не просто призывом к существованию, а также требованием некоей способности действия и изменения. Она тогда определяется в терминах выбора, а не субстанции, сущности или традиции. Но это не может произойти целиком в рамках призыва к идентичности. Нужно, чтобы этот последний был только одним из элементов, создающих общественное движение. А оно определяется в целом суммой причин и условий: защитой идентичности, сознанием социального конфликта и призывом к коллективному контролю некоторых культурных ориентации, всех крупных средств самопроизводства общества. Таким образом, переход от оборонительной идентичности к наступательной является также переходом от простого принципа действия к взаимозависимости нескольких дополнительных принципов. Переход трудный, так как он угрожает действующему лицу, в частности разъединяя некоторые области его действия, а также почти с необходимостью, вводя некоторую дистанцию между экспрессивной основой действия и его инструментальной организацией или политической стратегией. Вот почему никогда нельзя отождествлять общественное движение с требованием идентичности. Никогда рабочее движение не тождественно сознательному и организованному рабочему классу. Никогда региональная или национальная защита не является действием идущего вперед народа. Мы здесь находим самую скрытую форму значения понятия идентичности в социологической области. Призыв к идентичности является, в конечном счете, оборонительным действием социального борца против самих условий его коллективного действия. В сердце всякого общественного движения всегда существует фундаменталистская и коммунитарная тенденция, которая может быть демократическим призывом, [:105] направленным от имени этики убеждения против «политизации» действия, но которая может также, действуя более негативно, перевернуть общественное движение и превратить его в секту. Таким образом, еще раз становится очевидна двусмысленность идентичности, могущей одновременно дать жизнь коллективному действию и запереть его в стенах секты.

Идентичность не может быть противопоставлена социальному участию и выполнению социальных ролей. Еще менее возможно смешение ее с ними. В доиндустриальных обществах призыв к идентичности был призывом к общественному порядку независимо оттого, была ли эта идентичность религиозной природы, национальной или даже классовой. Напротив, сегодня, если идентичность противопоставляет себя социальной жизни, она может быть только маргинализованной или манипулируемой теми, кто ею руководит. Зато призыв к идентичности может быть осознан как демократическая работа, как усилие социальных действующих лиц самим определять условия, в которых происходит их коллективная и личная жизнь. Сама социальная система оказывается при этом постоянно меняющейся и имеющей большую власть над самой собой.