Заключительные замечания

Общественная мысль индустриальной эпохи разработала три фундаментальные темы, на которых основывается социологический анализ: таковы социальная система, общественные конфликты, культурные ориентации действия. Имена Дюркгейма, Маркса и Вебера стали их символами, хотя вклад каждого из них не может быть сведен к одной из названных тем. Но последние до сих пор еще не могли непосредственно объединиться, ибо общество, в котором они проявились, еще не было способно к самоанализу. В нем господствовали две идеи, чуждые социологии.

Первая из них состояла в том, что смысл общественной ситуации надо искать вне нее, в метасоциальном мире, который одни называют ценностями, другие природой. Вебер, задумываясь над причинами экономического и политического успеха западного мира, а значит, над причинами капитализма, рационализации и секуляризации, обратился к — в данном случае религиозным — ценностям, и увидел во всяком коллективном действии столкновение между этикой долга и этикой ответственности. Маркс зрелого периода анализировал не только капиталистическую систему. Он исследовал фундаментальные потребности, потребительную стоимость, образ общества, свободного от капиталистической эксплуатации — установив, таким образом, противоречие между природой и обществом, что представляет лишь пролетарскую интерпретацию общего дуализма, буржуазной трактовкой коего был анализ Вебера. Наконец, Дюркгейм, настаивая больше, чем кто-либо другой, на идее системности общества, сделал из общества сущность, силу, которая гораздо более тяготеет над действующими лицами, чем цель их взаимоотношений.

Вторая идея, которая тормозила рождение социологического анализа в собственном смысле слова, заключалась в эволюционизме и связанной с ним философии истории. Общество определялось его местом в эволюции, в отношении к той или другой форме прогресса, смысл эволюции рассматривался как центральный принцип интерпретации. Весь XIX век мечтал о современности, прогрессе, будущем.

Переход от общественной мысли к социологическому анализу осуществляется медленно и трудно. Последний не может осознать себя без вклада Маркса, Вебера и Дюркгейма. Но он в то же время не может [:81] сформироваться без глубокого разрыва с двумя только что упомянутыми принципами, которые определяют историческую принадлежность этих мыслителей к культуре индустриальной эпохи.

Указанная трансформация означает наличие крупных кризисов. Сейчас мы переживаем еще трудный переход, во время которого общественная мысль может начать разрушаться прежде, чем сложится социологический анализ. Кажется, что каждая из трех главных названных тем «десоциологизируется». Те, кто настаивает на социальных конфликтах и говорит от имени марксистской традиции, очень часто противопоставляют социальный порядок тому, что он исключает, и таким образом возвращаются к утопиям и к слабостям утопического социализма. Те, кто наиболее чувствителен к проблемам действия, оказываются часто экспертами, приближенными к сильным, и стремятся ориентировать их решения и стратегию. Те, наконец, кто говорит о социальной системе, видят в ней скорее аппарат воспроизводства и интеграции, чем область конфликтов и изменений.

Но настал момент воссоединить социологию. То, что мы называем обществом, является системой, но это система действия. И действие означает не только решение: оно предполагает и культурные ориентации, существующие в области конфликтных социальных отношений. Конфликт не означает ни противоречия, ни бунта, он является социальной формой историчности, самопроизводства общества. Мало-помалу вне эволюционизма формируется анализ обществ, которые в результате долгого периода роста и кризисов, атомных угроз, тоталитаризмов и революций, пришли к убеждению, что они должны познать самих себя в качестве продукта собственного действия, а не как проявления человеческой природы, смысла истории или первоначального противоречия. По ту сторону соперничества школ и ограниченности специализации происходит мутация социологии.

Общественные движения: особый объект или центральная проблема социологического анализа?

Может ли социология, определяемая чаще всего как анализ функционирования социальной системы, уделить внимание изучению общественных движений? Или, напротив, нужно попытаться реконструировать социологию на основе изучения последних? Второе [:82] решение уже было предложено в двух самых разных формах. С точки зрения одних, нужно отказаться от идеи социальной системы и признать, что все является изменением и что общественные движения являются агентами изменения. С точки зрения других, напротив, нужно сохранить идею социальной системы, но реконструировать ее, исходя из анализа общественных движений, того культурного поля, в котором они находятся, и форм институционализации их конфликтов.

Прежде всего эмпиристская иллюзия должна быть решительно отброшена. Невозможно определить объект, называемый «общественными движениями», не выбрав сначала общего способа анализа общественной жизни, с помощью которого могла бы быть установлена некоторая категория фактов, называемых общественными движениями. Существуют многочисленные чисто эмпирические исследования конфликтов, но часто непонятно, о чем они на самом деле говорят. Что не мешает некоторым из них иметь большую ценность в том, что касается описания определенных событий.

Если, напротив, стремятся к созданию и анализу общих категорий, то нужно изначально признать существование по крайней мере трех типов конфликтов, направленных на изменение одного или нескольких важных аспектов социального и культурного устройства. Чтобы внести в термины некоторую ясность, я предлагаю называть коллективными поведениями те из конфликтных действий, которые могут быть поняты как усилие защиты, реконструкции или адаптации некоего больного элемента социальной системы, идет ли речь о ценности, норме, властном отношении или самом обществе. Именно в этом смысле Нейл Смелсер употреблял выражение collective behaviour (Neil Smelser. Theory of Collective Behaviour. New York. Free Press, 1963). Если, напротив, конфликты анализируются как механизмы модификации решений, а значит, как факторы изменения, как политические силы в самом широком смысле слова, я предлагаю говорить о формах борьбы. Наконец, когда конфликтные действия стремятся изменить отношения социального господства, затрагивающие характер использования главных культурных ресурсов — производства, знания, этических правил, — я буду употреблять выражение общественное движение. Можно, естественно, избрать другие термины, я выбрал эти, потому что они мне кажутся самыми близкими к обычному употреблению. Главное ясно различать названные три способа конструирования определенной области наблюдаемой реальности, ибо один и тот же конфликт может анализироваться одним, двумя или тремя из них, так что социологический анализ не [:83] может заменить собой исторического анализа, который схватывает конфликт во всей его специфической сложности.

Общественная мысль индустриальной эпохи разработала три фундаментальные темы, на которых основывается социологический анализ: таковы социальная система, общественные конфликты, культурные ориентации действия. Имена Дюркгейма, Маркса и Вебера стали их символами, хотя вклад каждого из них не может быть сведен к одной из названных тем. Но последние до сих пор еще не могли непосредственно объединиться, ибо общество, в котором они проявились, еще не было способно к самоанализу. В нем господствовали две идеи, чуждые социологии.

Первая из них состояла в том, что смысл общественной ситуации надо искать вне нее, в метасоциальном мире, который одни называют ценностями, другие природой. Вебер, задумываясь над причинами экономического и политического успеха западного мира, а значит, над причинами капитализма, рационализации и секуляризации, обратился к — в данном случае религиозным — ценностям, и увидел во всяком коллективном действии столкновение между этикой долга и этикой ответственности. Маркс зрелого периода анализировал не только капиталистическую систему. Он исследовал фундаментальные потребности, потребительную стоимость, образ общества, свободного от капиталистической эксплуатации — установив, таким образом, противоречие между природой и обществом, что представляет лишь пролетарскую интерпретацию общего дуализма, буржуазной трактовкой коего был анализ Вебера. Наконец, Дюркгейм, настаивая больше, чем кто-либо другой, на идее системности общества, сделал из общества сущность, силу, которая гораздо более тяготеет над действующими лицами, чем цель их взаимоотношений.

Вторая идея, которая тормозила рождение социологического анализа в собственном смысле слова, заключалась в эволюционизме и связанной с ним философии истории. Общество определялось его местом в эволюции, в отношении к той или другой форме прогресса, смысл эволюции рассматривался как центральный принцип интерпретации. Весь XIX век мечтал о современности, прогрессе, будущем.

Переход от общественной мысли к социологическому анализу осуществляется медленно и трудно. Последний не может осознать себя без вклада Маркса, Вебера и Дюркгейма. Но он в то же время не может [:81] сформироваться без глубокого разрыва с двумя только что упомянутыми принципами, которые определяют историческую принадлежность этих мыслителей к культуре индустриальной эпохи.

Указанная трансформация означает наличие крупных кризисов. Сейчас мы переживаем еще трудный переход, во время которого общественная мысль может начать разрушаться прежде, чем сложится социологический анализ. Кажется, что каждая из трех главных названных тем «десоциологизируется». Те, кто настаивает на социальных конфликтах и говорит от имени марксистской традиции, очень часто противопоставляют социальный порядок тому, что он исключает, и таким образом возвращаются к утопиям и к слабостям утопического социализма. Те, кто наиболее чувствителен к проблемам действия, оказываются часто экспертами, приближенными к сильным, и стремятся ориентировать их решения и стратегию. Те, наконец, кто говорит о социальной системе, видят в ней скорее аппарат воспроизводства и интеграции, чем область конфликтов и изменений.

Но настал момент воссоединить социологию. То, что мы называем обществом, является системой, но это система действия. И действие означает не только решение: оно предполагает и культурные ориентации, существующие в области конфликтных социальных отношений. Конфликт не означает ни противоречия, ни бунта, он является социальной формой историчности, самопроизводства общества. Мало-помалу вне эволюционизма формируется анализ обществ, которые в результате долгого периода роста и кризисов, атомных угроз, тоталитаризмов и революций, пришли к убеждению, что они должны познать самих себя в качестве продукта собственного действия, а не как проявления человеческой природы, смысла истории или первоначального противоречия. По ту сторону соперничества школ и ограниченности специализации происходит мутация социологии.

Общественные движения: особый объект или центральная проблема социологического анализа?

Может ли социология, определяемая чаще всего как анализ функционирования социальной системы, уделить внимание изучению общественных движений? Или, напротив, нужно попытаться реконструировать социологию на основе изучения последних? Второе [:82] решение уже было предложено в двух самых разных формах. С точки зрения одних, нужно отказаться от идеи социальной системы и признать, что все является изменением и что общественные движения являются агентами изменения. С точки зрения других, напротив, нужно сохранить идею социальной системы, но реконструировать ее, исходя из анализа общественных движений, того культурного поля, в котором они находятся, и форм институционализации их конфликтов.

Прежде всего эмпиристская иллюзия должна быть решительно отброшена. Невозможно определить объект, называемый «общественными движениями», не выбрав сначала общего способа анализа общественной жизни, с помощью которого могла бы быть установлена некоторая категория фактов, называемых общественными движениями. Существуют многочисленные чисто эмпирические исследования конфликтов, но часто непонятно, о чем они на самом деле говорят. Что не мешает некоторым из них иметь большую ценность в том, что касается описания определенных событий.

Если, напротив, стремятся к созданию и анализу общих категорий, то нужно изначально признать существование по крайней мере трех типов конфликтов, направленных на изменение одного или нескольких важных аспектов социального и культурного устройства. Чтобы внести в термины некоторую ясность, я предлагаю называть коллективными поведениями те из конфликтных действий, которые могут быть поняты как усилие защиты, реконструкции или адаптации некоего больного элемента социальной системы, идет ли речь о ценности, норме, властном отношении или самом обществе. Именно в этом смысле Нейл Смелсер употреблял выражение collective behaviour (Neil Smelser. Theory of Collective Behaviour. New York. Free Press, 1963). Если, напротив, конфликты анализируются как механизмы модификации решений, а значит, как факторы изменения, как политические силы в самом широком смысле слова, я предлагаю говорить о формах борьбы. Наконец, когда конфликтные действия стремятся изменить отношения социального господства, затрагивающие характер использования главных культурных ресурсов — производства, знания, этических правил, — я буду употреблять выражение общественное движение. Можно, естественно, избрать другие термины, я выбрал эти, потому что они мне кажутся самыми близкими к обычному употреблению. Главное ясно различать названные три способа конструирования определенной области наблюдаемой реальности, ибо один и тот же конфликт может анализироваться одним, двумя или тремя из них, так что социологический анализ не [:83] может заменить собой исторического анализа, который схватывает конфликт во всей его специфической сложности.