ГЛАВА III О законах, относящихся к природе аристократии

   В аристократии83 верховная власть находится в руках группы лиц. Эти  лица

издают законы  и  заставляют  исполнять  их;  остальной  народ  является  по

отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю.

   Выбор по жребию не должен иметь места; он проявил бы  здесь  только  свои

дурные стороны. В самом деле, в  правлении,  которое  уже  установило  самые

прискорбные  различия  между  людьми,  должностное  лицо  не  станет   менее

ненавистным оттого, что оно выбрано по жреб

   ию: тут завидуют не служебной должности человека, а его знатности.

   Если число знатных очень велико, то является необходимость в  сенате  для

решения дел, которые знать не в состоянии решать сама, и для подготовки  тех

дел, которые подлежат ее решению. В этом случае  можно  сказать,  что  сенат

представляет собою аристократию,

   знать - демократию, а народ - ничто.

   В аристократическом государстве отрадны случаи, когда народ  каким-нибудь

косвенным способом оказывается выведенным из такого состояния небытия.  Так,

вследствие того что генуэзский  банк  св.  Георгия  управляется  в  основном

почетными лицами из народа, народ

   получает возможность оказывать некоторое  влияние  на  правительство,  от

чего зависит все его благосостояние.

   Сенаторы не должны иметь права замещать по собственному выбору  вакантные

места в сенате: это повело бы к большим злоупотреблениям.  В  Риме,  который

первоначально  был  аристократическим  государством,  сенат  не  имел  права

избирать своих членов, новые сенаторы назначались 34  цензорами.  Чрезмерная

власть, внезапно предоставленная в республике гражданину, образует  монархию

и даже больше чем  монархию.  В  монархии  законы  охраняют  государственное

устройство или приспосабливаются к нему, так что тут принцип правле

   ния  сдерживает  государя;  в  республ-ике  же   гражданин,   завладевший

чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей  злоупотреблять  ею,

так как тут он не встречает никакого противодействия со стороны законов,  не

предусмотревших этого обстоятельства.

   Исключение из этого правила допустимо лишь  в  том  случае,  когда  самое

устройство государства таково, что оно нуждается в должности, сопряженной  с

чрезвычайною властью. Таков был Рим со своими диктаторами; такова Венеция со

своими государственными инквизит

   орами: это страшные  власти,  насильственно  возвращающие  государство  к

утраченной свободе. Но чем объясняется  столь  существенное  различие  между

обоими учреждениями в этих двух  республиках?  Тем.  что  в  Риме  диктатура

защищала остатки его аристократии против

   народа,   тогда   как   Венеция   пользуется   своими    государственными

инквизиторами, чтобы поддерживать свою  аристократию  против  знати.  Отсюда

проистекают все различия: в Риме диктатура была кратковременной, потому  что

народом двигают не обдуманные намерения, а в

   спышки страсти; она должна была действовать гласно и торжественно, потому

что имела в виду устрашить, народ, а  не  карать  его;  диктатор  назначался

только для  одного  определенного  дела  и  только  в  границах  этого  дела

пользовался своей неограниченной властью

   ,  потому  что  назначение  диктатора  всегда   вызывалось   каким-нибудь

непредвиденным  случаем.  Наоборот,  в  Венеции   инквизиция   должна   быть

учреждением   постоянным:   здесь   намерения   зарождаются,    развиваются,

откладываются на время и снова возрождаются, здесь често

   любивые стремления одного лица овладевают всем семейством,  а  от  одного

семейства передаются многим. Здесь необходимо тайное  судилище,  потому  что

преступления, которые оно карает,  имеют  глубокие  корни  и  зарождаются  в

тишине и тайне. Власть этого судилища

   должна распространяться на все дела, потому что  цель  его  -  не  только

пресекать уже известное зло, но и предупреждать то зло, которое  еще  никому

неизвестно.  Наконец,  инквизиция  установлена,  чтобы  мстить  даже  за  те

преступления, о существовании которых о

   на только подозревает, между тем как римская диктатура действовала  более

угрозами, чем карами, даже против тех преступлений, в которых  виновные  уже

сознались.

   Во всех установлениях подобного рода обширность власти должна иметь  свой

противовес в кратковременности ее существования.  БОЛЬШИНСТВО  законодателей

назначает ей срок в один год. Большая продолжительность была  бы  опасна,  а

меньшая - не соответствовала б

   ы существу дела. Кто согласился  бы  управлять  на  таких  условиях  даже

домашними делами? В Рагузе глава республики сменяется каждый  месяц,  прочие

должностные лица - каждую неделю, а комендант крепости - каждый день. Но это

может иметь место лишь в небол

   ьшой республике, окруженной могущественными  держа-вами,"  которые  легко

могли бы подкупать мелк-их должностных лиц.

   Лучшая аристократия та, где часть народа, не принимающая никакого участия

во власти, настолько бедна и малочисленна, что господствующая  часть  народа

не может извлечь никакой выгоды из того, чтобы угнетать  ее.  Так,  Антипатр

своим постановлением, лишавшим

   в Афинах права голоса всех, у кого не было двух  тысяч  драхм,  образовал

лучшую из возможных аристократий, потому что этот  ценз  был  так  мал,  что

исключал лишь очень немногих и не затронул никого из граждан, пользовавшихся

некоторым почетом в городе.

   И.так, аристократические роды должны, насколько это возможно,  сближаться

с народом. Аристократия будет  тем  лучше,  чем  она  более  приближается  к

демократии и тем хуже, чем она более приближается к монархии.

   Худшая  из  аристократий  та,  где  часть  народа,  которая   повинуется,

находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает, какова, например,

аристократия Польши, где крестьяне - рабы дворянства.

   В аристократии83 верховная власть находится в руках группы лиц. Эти  лица

издают законы  и  заставляют  исполнять  их;  остальной  народ  является  по

отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю.

   Выбор по жребию не должен иметь места; он проявил бы  здесь  только  свои

дурные стороны. В самом деле, в  правлении,  которое  уже  установило  самые

прискорбные  различия  между  людьми,  должностное  лицо  не  станет   менее

ненавистным оттого, что оно выбрано по жреб

   ию: тут завидуют не служебной должности человека, а его знатности.

   Если число знатных очень велико, то является необходимость в  сенате  для

решения дел, которые знать не в состоянии решать сама, и для подготовки  тех

дел, которые подлежат ее решению. В этом случае  можно  сказать,  что  сенат

представляет собою аристократию,

   знать - демократию, а народ - ничто.

   В аристократическом государстве отрадны случаи, когда народ  каким-нибудь

косвенным способом оказывается выведенным из такого состояния небытия.  Так,

вследствие того что генуэзский  банк  св.  Георгия  управляется  в  основном

почетными лицами из народа, народ

   получает возможность оказывать некоторое  влияние  на  правительство,  от

чего зависит все его благосостояние.

   Сенаторы не должны иметь права замещать по собственному выбору  вакантные

места в сенате: это повело бы к большим злоупотреблениям.  В  Риме,  который

первоначально  был  аристократическим  государством,  сенат  не  имел  права

избирать своих членов, новые сенаторы назначались 34  цензорами.  Чрезмерная

власть, внезапно предоставленная в республике гражданину, образует  монархию

и даже больше чем  монархию.  В  монархии  законы  охраняют  государственное

устройство или приспосабливаются к нему, так что тут принцип правле

   ния  сдерживает  государя;  в  республ-ике  же   гражданин,   завладевший

чрезвычайной властью, имеет гораздо больше возможностей  злоупотреблять  ею,

так как тут он не встречает никакого противодействия со стороны законов,  не

предусмотревших этого обстоятельства.

   Исключение из этого правила допустимо лишь  в  том  случае,  когда  самое

устройство государства таково, что оно нуждается в должности, сопряженной  с

чрезвычайною властью. Таков был Рим со своими диктаторами; такова Венеция со

своими государственными инквизит

   орами: это страшные  власти,  насильственно  возвращающие  государство  к

утраченной свободе. Но чем объясняется  столь  существенное  различие  между

обоими учреждениями в этих двух  республиках?  Тем.  что  в  Риме  диктатура

защищала остатки его аристократии против

   народа,   тогда   как   Венеция   пользуется   своими    государственными

инквизиторами, чтобы поддерживать свою  аристократию  против  знати.  Отсюда

проистекают все различия: в Риме диктатура была кратковременной, потому  что

народом двигают не обдуманные намерения, а в

   спышки страсти; она должна была действовать гласно и торжественно, потому

что имела в виду устрашить, народ, а  не  карать  его;  диктатор  назначался

только для  одного  определенного  дела  и  только  в  границах  этого  дела

пользовался своей неограниченной властью

   ,  потому  что  назначение  диктатора  всегда   вызывалось   каким-нибудь

непредвиденным  случаем.  Наоборот,  в  Венеции   инквизиция   должна   быть

учреждением   постоянным:   здесь   намерения   зарождаются,    развиваются,

откладываются на время и снова возрождаются, здесь често

   любивые стремления одного лица овладевают всем семейством,  а  от  одного

семейства передаются многим. Здесь необходимо тайное  судилище,  потому  что

преступления, которые оно карает,  имеют  глубокие  корни  и  зарождаются  в

тишине и тайне. Власть этого судилища

   должна распространяться на все дела, потому что  цель  его  -  не  только

пресекать уже известное зло, но и предупреждать то зло, которое  еще  никому

неизвестно.  Наконец,  инквизиция  установлена,  чтобы  мстить  даже  за  те

преступления, о существовании которых о

   на только подозревает, между тем как римская диктатура действовала  более

угрозами, чем карами, даже против тех преступлений, в которых  виновные  уже

сознались.

   Во всех установлениях подобного рода обширность власти должна иметь  свой

противовес в кратковременности ее существования.  БОЛЬШИНСТВО  законодателей

назначает ей срок в один год. Большая продолжительность была  бы  опасна,  а

меньшая - не соответствовала б

   ы существу дела. Кто согласился  бы  управлять  на  таких  условиях  даже

домашними делами? В Рагузе глава республики сменяется каждый  месяц,  прочие

должностные лица - каждую неделю, а комендант крепости - каждый день. Но это

может иметь место лишь в небол

   ьшой республике, окруженной могущественными  держа-вами,"  которые  легко

могли бы подкупать мелк-их должностных лиц.

   Лучшая аристократия та, где часть народа, не принимающая никакого участия

во власти, настолько бедна и малочисленна, что господствующая  часть  народа

не может извлечь никакой выгоды из того, чтобы угнетать  ее.  Так,  Антипатр

своим постановлением, лишавшим

   в Афинах права голоса всех, у кого не было двух  тысяч  драхм,  образовал

лучшую из возможных аристократий, потому что этот  ценз  был  так  мал,  что

исключал лишь очень немногих и не затронул никого из граждан, пользовавшихся

некоторым почетом в городе.

   И.так, аристократические роды должны, насколько это возможно,  сближаться

с народом. Аристократия будет  тем  лучше,  чем  она  более  приближается  к

демократии и тем хуже, чем она более приближается к монархии.

   Худшая  из  аристократий  та,  где  часть  народа,  которая   повинуется,

находится в гражданском рабстве у той, которая повелевает, какова, например,

аристократия Польши, где крестьяне - рабы дворянства.