сеньора. Апелляция на неправое решение

К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 
119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 
136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 
153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 
170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 
187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 
204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 
221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 
238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 
255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 
272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 
289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 
306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 
323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 
340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 
357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 
374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 
391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 
408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 
425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 
442 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 454 455 456 457 458 
459 460 461 462 463 464 465 466 467 468 469 470 471 472 473 474 475 
476 477 478 479 480 481 482 483 484 485 486 487 488 489 490 491 492 
493 494 495 496 497 498 499 500 501 502 503 504 505 506 507 508 509 
510 511 512 513 514 515 516 517 518 519 520 521 522 523 524 525 526 
527 528 529 530 531 532 533 534 535 536 537 538 539 540 541 542 543 
544 545 546 547 548 549 550 551 552 553 554 555 556 557 558 559 560 
561 562 563 564 565 566 567 568 569 570 571 572 573 574 575 576 577 
578 579 580 581 582 583 584 585 586 587 588 589 590 591 592 593 594 
595 596 597 598 599 600 601 602 603 604 605 606 607 608 609 610 611 
612 613 614 615 616 617 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 
629 630 631 632 633 634 635 636 637 638 639 640 641 642 643 644 645 
646 647 648 649 650 651 652 653 654 655 656 657 658 659 660 661 662 
663 664 665 666 667 668 669 670 671 672 673 674 675 676 677 678 679 
680 681 682 683 684 685 686 687 688 689 690 691 692 693 694 695 696 
697 698 699 700 701 702 703 704 705 706 707 708 709 710 711 712 713 
714 715 716 717 718 719 720   723 724 725 726 727 728 729 730 
731 732 733 734 735 736 737 738 739 740 741 742 743 744 745 746 747 
748 749 750 751 752 753 754 755 756 757 758 759 760 761 762 763 764 
765 766 767 768 769 770 771 772 773 

   Так  как  решение  дела  поединком  было  по   природе   своей   решением

окончательным, несовместимым с новым приговором и  судебным  преследованием,

то   апелляция   в   смысле,   установленном    римским    и    каноническим

законодательствами, т. е. обращение к суду высшей инстанц

   ии за пересмотром постановления низшей, была во Франции неизвестна.

   Воинственная нация, руководствовавшаяся единственно правилами  чести,  не

знала этих форм судопроизводства; следуя неизменно одному и  тому  же  духу,

она и против судей  принимала  те  самые  меры,  какими  располагала  против

сторон.

   Апелляция у этого народа состояла в вызове на единоборство оружием, чтобы

решить дело кровью, а не  в  приглашении  на  чернильную  брань,  с  которой

познакомились лишь впоследствии.

   Потому-то Людовик Святой говорит в своих  Устано&ле-ниях,  что  апелляция

есть измена и беззаконие, а Бомануар - - что человек,  прежде  чем  обвинять

своего сеньора в каком-либо посягательстве на него, должен был заявить  ему,

что покидает его феод, и уже пот

   ом вызвать его на суд сеньора-сюзерена и предложить ему  поединок.  Таким

же образом и сеньор должен был отказаться от своих  прав  на  вассала,  если

вызывал его на суд графа.

   Апелляция  на  неправое   решение   своего   сеньора   была   равносильна

утверждению, что его решение лживо и злонамеренно; но  обращение  к  нему  с

такими словами  было,  так  сказать,  преступлением  и  изменой  со  стороны

вассала.

   Поэтому вместо апелляции на неправое решение сеньора, который учреждал  и

ведал суд, апеллировали на решение пэров, которые этот суд составляли.  Этим

устранялось обвинение в измене, ибо истец  наносил  оскорбление  лишь  своим

пэрам, которым всегда мог дать у

   довлетворение.

   Обвинение  пэров  в  неправом  решении  подвергало   тяжущегося   немалым

опасностям.  Если  он  ждал  постановления  и  произнесения  приговора,  ему

приходилось выходить на поединок со всеми пэрами, которые обязывались решить

дело по справедливости; если он высказывал

   недовольство  раньше,  чем  все  судьи  произносили  свое   мнение,   ему

приходилось драться  с  теми  из  них,  которые  были  одного  мнения.  Чтоб

избегнуть этой опасности, он обращался к сеньору с просьбой приказать, чтобы

каждый пэр произносил громко свое мнение, и к

   ак только один нз них его  высказывал,  то,  прежде  чем  второй  успевал

сделать то же, тяжущийся объявлял его лжецом, злонамеренным и клеветником. В

таком случае ему приходилось драться только с одним этим судьей.

   Дефонтен предлагал, чтобы прежде  обжалования  неправого  решения  давали

высказать свое мнение  трем  судьям;  но  он  не  говорит,  чтобы  следовало

выходить со всеми тремя на поединок, и еще того менее - о случаях, в которых

приходилось бы драться со всеми, кто о

   бъявлял, что они одного с ними мнения. Различия  эти  происходят  оттого,

что в то  время  не  существовало  обычаев  вполне  тождественных.  Бомануар

говорит о том, что происходило в Клермонском графстве, а Дефонтен -  о  том,

каких порядков держались в Вермандуа

   .

   Когда один из пэров или держателей феодов объявлял,  что  готов  защищать

приговор, судья требовал формального вызова и, кроме того, брал с  жалобщика

обеспечение в том, что он  не  откажется  от  своей  апелляции;  но  с  пэра

обеспечения не бралось, так как он был человеком сеньора и  обязан  был  или

защищать приговор, или уплатить сеньору 60 ливров штрафа.

   Если жалобщик не  мог  доказать  несправедливости  приговора,  то  платил

сеньору 60 ливров штрафа и по стольку же пэру, против которого  апеллировал,

и каждому из пэров, ог-крыто(618) согласившихся с приговором.

   Человек, арестованный по сильному подозрению в преступлении,  за  которое

полагалась смертная казнь, и затем подвергшийся осуждению, не мог обжаловать

неправого решения"

   потому что это делалось бы всегда с целью продлить  жизнь  или  покончить

дело миром.

   Если кто-либо утверждал, что приговор суда был лживым н злонамеренным,  и

не вызывался доказать это, т. е. выйти па поединок, то за произнесение  этих

непристойных слов его приговаривали к уплате штрафа в 10  солидов,  если  он

был дворянин, и в 5 солидов, ес

   ли он был простолюдин.

   Судей или пэров, побежденных на поединке, не подвергали смертной казни  и

не отсекали им членов; жалобщик  же  наказывался  смертью,  если  дело  было

уголовного характера.

   Этот способ обвинения феодалов в неправом решении имел целью устранить от

обвинения самого  сеньора.  Когда  сеньор  не  имел  пэров  или  имел  их  в

недостаточном числе, он мог на свой сч„т пригласить пэров  сеньора-сюзерена.

Но эти пэры не были обязаны чинить су

   д, они могли объявить, что прибыли только для подачи совета. Если в  этом

особом случае сеньор сам чинил суд и произносил решение, то он же должен был

и принимать вызов по обвинению в неправом суде.

   Если сеньор был так беден, что не мог  пригласить  пэроп(619)  от  своего

сюзерена, или пренебрегал этим правом, или же сюзерен ему их  не  давал,  то

так как он не мог судить один н никто не обязан был  являться  перед  судом,

который не мог выносить решений, дел

   а поступали в суд сюзерена.

   Я полагаю, что это было одной из главных причин отделения суда от  феода,

откуда образовалось впоследствии  правило  французских  юристов:  одно  дело

феод, другое - суд. Так как было бесчисленное множество  феодалов,  которые,

не имея подвластных им людей, не

   могли отправлять суда, то все дела поступали в  суд  их  сюзерена.  Таким

образом, они потеряли право суда, потому что не  имели  ни  возможности,  ни

желания пользоваться им.

   Все   судьи,   участвовавшие   в   вынесении   приговора,   должны   были

присутствовать и при его объявлении, чтобы в случае  если  тяжущийся,  желая

обжаловать решение, обратился к ним с вопросом: согласны ли они с вынесенным

решением, они могли ответить утвердительно, "ибо,  -  говорит  Дефон-тен,  -

таково требование вежливости и законности, не допускающих  ни  уклонения  от

ответа, ни отсрочки". Я полагаю, что по этим же побуждениям  возник  до  сих

пор сохранившийся в Англии обычай, требующий единогласного мнения присяжны

   х для вынесения смертного приговора.

   Приходилось, следовательно, объявить свое согласие с мнением большинства.

Если  же  происходило  разделение  голосов,  приговор  выносился  в   случае

преступления в пользу обвиняемого, в  случае  преследования  за  долги  -  в

пользу должника, и делах о наследстве - з пользу ответчика.

   Пэр, говорит Дефонтен, не имел права отказываться судить, если  их  будет

всего четверо или пока они не будут все налицо, или пока не присоединятся  к

ним мудрейшие из них. Это было бы то же, как если  бы  он  сказал  во  время

битвы, что не станет помогать свое

   му сеньору, потому что тот имеет при себе  лишь  часть  своих  людей-  Но

сеньор, конечно, должен был поддержать честь своего суда и привлекать в него

самых доблестных и разумных из своих  людей.  Я  привожу  это  место,  чтобы

показать, что обязанностью вассала бы

   ло драться и судить, причем обязанность эта была такого рода, что  судить

значило драться.

   Сеньор, который судился в собственном суде со своим вассалом  и  проиграл

дело, мог обжаловать неправое решение одного из своих людей. Но  ввиду  того

почтения, которым  вассал  обязан  был  сеньору  в  силу  данной  присяги  в

верносги, и благосклонного отношения, к

   оторым сеньор обязан был своему вассалу в  силу  принятия  этой  присяги,

допускалось следующее различие: сеньор или говорил вообще, что приговор  был

лживым и несправедливым, или же обвинял  непосредственно  своего  вассала  в

преступном нарушении долга. В перво

   м случае он оскорблял собственный суд и в некотором роде самого  себя,  а

потому и не мог требовать поединка; во втором - он мог его требовать, потому

что посягал на  честь  своего  вассала,  причем  в  интересах  общественного

спокойствия; тот из них, который

   был побежден, лишался жизни и имущества,

   Это различие, необходимое в настоящем особом случае, было  распространено

и на другие случаи.  Бомануар  говорит.  что  если  жалующийся  на  неправое

решение обращался к одному из держателей феодов с  личным  обвинением,  дело

разрешалось поединком; но если он отв

   ергал только приговор, то спор решался  поединком  или  судом  по  выбору

пэра, к которому обращена была апелляция. Но  так  как  в  эпоху  Бома-нуара

господствовало стремление к ограничению судебного поединка и в то  же  время

предоставленная пэру свобода отстаиват

   ь  или  не  отстаивать  приговор  поединком  противоречила  установленным

понятиям о чести и об обязанностях вассала защищать  суд  сеньора,  то  я  и

полагаю,  что  приведенное  у   Бомануара   различие   было   новой   формой

судопроизводства у французов.

   Я  не  говорю,  что  все  обжалования  неправого   решения   оканчивались

поединком. С этой формой апелляции произошло то же, что и со всеми  другими.

Я уже указывал в главе XXV на исключения, когда суд сюзерена решал, быть или

не быть поединку.

   Постановления королевского суда не подлежали обжалованию; король не  имел

себе равного, и никто не мог обращаться к нему с  вызовом;  не  было  никого

выше его, и никто не мог обжаловать его решения.

   Этот основной закон, необходимый как закон политический, ограничивал  так

же, как гражданский закон, злоупотребления  судебной  практики  тех  времен.

Когда сеньор опасался апелляции на решение своего суда или узнавал,  что  ее

готовятся предъявить, то, если эт

   о было против интересов правосудия, он мог  просить  о  присылке  к  нему

людей из королевского суда, приговор которых  не  подлежал  апелляции.  Так,

Дефон-тен  говорит,  что  король  Филипп  послал  весь  свой  совет  в   суд

корбийского аббата для решения одного дела.

   Если сеньор не мог иметь королевских судей, он еще мог перенести свой суд

в суд короля, если только он зависел  непосредственно  от  короля;  если  же

между ними находились еще посредствующие  сеньоры,  он  обращался  к  своему

сеньору-сюзерену и, переходя от сень

   ора к сеньору, достигал короля.

   Итак, хотя в те времена не существовало ни на практике, ни  даже  в  идее

апелляции в современном  смысле,  можно  было  тем  не  менее  обращаться  к

правосудию короля, ибо король всегда был источником,  из  которого  исходили

все реки, и океаном, в который они возвр

   ащались.

 

   Так  как  решение  дела  поединком  было  по   природе   своей   решением

окончательным, несовместимым с новым приговором и  судебным  преследованием,

то   апелляция   в   смысле,   установленном    римским    и    каноническим

законодательствами, т. е. обращение к суду высшей инстанц

   ии за пересмотром постановления низшей, была во Франции неизвестна.

   Воинственная нация, руководствовавшаяся единственно правилами  чести,  не

знала этих форм судопроизводства; следуя неизменно одному и  тому  же  духу,

она и против судей  принимала  те  самые  меры,  какими  располагала  против

сторон.

   Апелляция у этого народа состояла в вызове на единоборство оружием, чтобы

решить дело кровью, а не  в  приглашении  на  чернильную  брань,  с  которой

познакомились лишь впоследствии.

   Потому-то Людовик Святой говорит в своих  Устано&ле-ниях,  что  апелляция

есть измена и беззаконие, а Бомануар - - что человек,  прежде  чем  обвинять

своего сеньора в каком-либо посягательстве на него, должен был заявить  ему,

что покидает его феод, и уже пот

   ом вызвать его на суд сеньора-сюзерена и предложить ему  поединок.  Таким

же образом и сеньор должен был отказаться от своих  прав  на  вассала,  если

вызывал его на суд графа.

   Апелляция  на  неправое   решение   своего   сеньора   была   равносильна

утверждению, что его решение лживо и злонамеренно; но  обращение  к  нему  с

такими словами  было,  так  сказать,  преступлением  и  изменой  со  стороны

вассала.

   Поэтому вместо апелляции на неправое решение сеньора, который учреждал  и

ведал суд, апеллировали на решение пэров, которые этот суд составляли.  Этим

устранялось обвинение в измене, ибо истец  наносил  оскорбление  лишь  своим

пэрам, которым всегда мог дать у

   довлетворение.

   Обвинение  пэров  в  неправом  решении  подвергало   тяжущегося   немалым

опасностям.  Если  он  ждал  постановления  и  произнесения  приговора,  ему

приходилось выходить на поединок со всеми пэрами, которые обязывались решить

дело по справедливости; если он высказывал

   недовольство  раньше,  чем  все  судьи  произносили  свое   мнение,   ему

приходилось драться  с  теми  из  них,  которые  были  одного  мнения.  Чтоб

избегнуть этой опасности, он обращался к сеньору с просьбой приказать, чтобы

каждый пэр произносил громко свое мнение, и к

   ак только один нз них его  высказывал,  то,  прежде  чем  второй  успевал

сделать то же, тяжущийся объявлял его лжецом, злонамеренным и клеветником. В

таком случае ему приходилось драться только с одним этим судьей.

   Дефонтен предлагал, чтобы прежде  обжалования  неправого  решения  давали

высказать свое мнение  трем  судьям;  но  он  не  говорит,  чтобы  следовало

выходить со всеми тремя на поединок, и еще того менее - о случаях, в которых

приходилось бы драться со всеми, кто о

   бъявлял, что они одного с ними мнения. Различия  эти  происходят  оттого,

что в то  время  не  существовало  обычаев  вполне  тождественных.  Бомануар

говорит о том, что происходило в Клермонском графстве, а Дефонтен -  о  том,

каких порядков держались в Вермандуа

   .

   Когда один из пэров или держателей феодов объявлял,  что  готов  защищать

приговор, судья требовал формального вызова и, кроме того, брал с  жалобщика

обеспечение в том, что он  не  откажется  от  своей  апелляции;  но  с  пэра

обеспечения не бралось, так как он был человеком сеньора и  обязан  был  или

защищать приговор, или уплатить сеньору 60 ливров штрафа.

   Если жалобщик не  мог  доказать  несправедливости  приговора,  то  платил

сеньору 60 ливров штрафа и по стольку же пэру, против которого  апеллировал,

и каждому из пэров, ог-крыто(618) согласившихся с приговором.

   Человек, арестованный по сильному подозрению в преступлении,  за  которое

полагалась смертная казнь, и затем подвергшийся осуждению, не мог обжаловать

неправого решения"

   потому что это делалось бы всегда с целью продлить  жизнь  или  покончить

дело миром.

   Если кто-либо утверждал, что приговор суда был лживым н злонамеренным,  и

не вызывался доказать это, т. е. выйти па поединок, то за произнесение  этих

непристойных слов его приговаривали к уплате штрафа в 10  солидов,  если  он

был дворянин, и в 5 солидов, ес

   ли он был простолюдин.

   Судей или пэров, побежденных на поединке, не подвергали смертной казни  и

не отсекали им членов; жалобщик  же  наказывался  смертью,  если  дело  было

уголовного характера.

   Этот способ обвинения феодалов в неправом решении имел целью устранить от

обвинения самого  сеньора.  Когда  сеньор  не  имел  пэров  или  имел  их  в

недостаточном числе, он мог на свой сч„т пригласить пэров  сеньора-сюзерена.

Но эти пэры не были обязаны чинить су

   д, они могли объявить, что прибыли только для подачи совета. Если в  этом

особом случае сеньор сам чинил суд и произносил решение, то он же должен был

и принимать вызов по обвинению в неправом суде.

   Если сеньор был так беден, что не мог  пригласить  пэроп(619)  от  своего

сюзерена, или пренебрегал этим правом, или же сюзерен ему их  не  давал,  то

так как он не мог судить один н никто не обязан был  являться  перед  судом,

который не мог выносить решений, дел

   а поступали в суд сюзерена.

   Я полагаю, что это было одной из главных причин отделения суда от  феода,

откуда образовалось впоследствии  правило  французских  юристов:  одно  дело

феод, другое - суд. Так как было бесчисленное множество  феодалов,  которые,

не имея подвластных им людей, не

   могли отправлять суда, то все дела поступали в  суд  их  сюзерена.  Таким

образом, они потеряли право суда, потому что не  имели  ни  возможности,  ни

желания пользоваться им.

   Все   судьи,   участвовавшие   в   вынесении   приговора,   должны   были

присутствовать и при его объявлении, чтобы в случае  если  тяжущийся,  желая

обжаловать решение, обратился к ним с вопросом: согласны ли они с вынесенным

решением, они могли ответить утвердительно, "ибо,  -  говорит  Дефон-тен,  -

таково требование вежливости и законности, не допускающих  ни  уклонения  от

ответа, ни отсрочки". Я полагаю, что по этим же побуждениям  возник  до  сих

пор сохранившийся в Англии обычай, требующий единогласного мнения присяжны

   х для вынесения смертного приговора.

   Приходилось, следовательно, объявить свое согласие с мнением большинства.

Если  же  происходило  разделение  голосов,  приговор  выносился  в   случае

преступления в пользу обвиняемого, в  случае  преследования  за  долги  -  в

пользу должника, и делах о наследстве - з пользу ответчика.

   Пэр, говорит Дефонтен, не имел права отказываться судить, если  их  будет

всего четверо или пока они не будут все налицо, или пока не присоединятся  к

ним мудрейшие из них. Это было бы то же, как если  бы  он  сказал  во  время

битвы, что не станет помогать свое

   му сеньору, потому что тот имеет при себе  лишь  часть  своих  людей-  Но

сеньор, конечно, должен был поддержать честь своего суда и привлекать в него

самых доблестных и разумных из своих  людей.  Я  привожу  это  место,  чтобы

показать, что обязанностью вассала бы

   ло драться и судить, причем обязанность эта была такого рода, что  судить

значило драться.

   Сеньор, который судился в собственном суде со своим вассалом  и  проиграл

дело, мог обжаловать неправое решение одного из своих людей. Но  ввиду  того

почтения, которым  вассал  обязан  был  сеньору  в  силу  данной  присяги  в

верносги, и благосклонного отношения, к

   оторым сеньор обязан был своему вассалу в  силу  принятия  этой  присяги,

допускалось следующее различие: сеньор или говорил вообще, что приговор  был

лживым и несправедливым, или же обвинял  непосредственно  своего  вассала  в

преступном нарушении долга. В перво

   м случае он оскорблял собственный суд и в некотором роде самого  себя,  а

потому и не мог требовать поединка; во втором - он мог его требовать, потому

что посягал на  честь  своего  вассала,  причем  в  интересах  общественного

спокойствия; тот из них, который

   был побежден, лишался жизни и имущества,

   Это различие, необходимое в настоящем особом случае, было  распространено

и на другие случаи.  Бомануар  говорит.  что  если  жалующийся  на  неправое

решение обращался к одному из держателей феодов с  личным  обвинением,  дело

разрешалось поединком; но если он отв

   ергал только приговор, то спор решался  поединком  или  судом  по  выбору

пэра, к которому обращена была апелляция. Но  так  как  в  эпоху  Бома-нуара

господствовало стремление к ограничению судебного поединка и в то  же  время

предоставленная пэру свобода отстаиват

   ь  или  не  отстаивать  приговор  поединком  противоречила  установленным

понятиям о чести и об обязанностях вассала защищать  суд  сеньора,  то  я  и

полагаю,  что  приведенное  у   Бомануара   различие   было   новой   формой

судопроизводства у французов.

   Я  не  говорю,  что  все  обжалования  неправого   решения   оканчивались

поединком. С этой формой апелляции произошло то же, что и со всеми  другими.

Я уже указывал в главе XXV на исключения, когда суд сюзерена решал, быть или

не быть поединку.

   Постановления королевского суда не подлежали обжалованию; король не  имел

себе равного, и никто не мог обращаться к нему с  вызовом;  не  было  никого

выше его, и никто не мог обжаловать его решения.

   Этот основной закон, необходимый как закон политический, ограничивал  так

же, как гражданский закон, злоупотребления  судебной  практики  тех  времен.

Когда сеньор опасался апелляции на решение своего суда или узнавал,  что  ее

готовятся предъявить, то, если эт

   о было против интересов правосудия, он мог  просить  о  присылке  к  нему

людей из королевского суда, приговор которых  не  подлежал  апелляции.  Так,

Дефон-тен  говорит,  что  король  Филипп  послал  весь  свой  совет  в   суд

корбийского аббата для решения одного дела.

   Если сеньор не мог иметь королевских судей, он еще мог перенести свой суд

в суд короля, если только он зависел  непосредственно  от  короля;  если  же

между ними находились еще посредствующие  сеньоры,  он  обращался  к  своему

сеньору-сюзерену и, переходя от сень

   ора к сеньору, достигал короля.

   Итак, хотя в те времена не существовало ни на практике, ни  даже  в  идее

апелляции в современном  смысле,  можно  было  тем  не  менее  обращаться  к

правосудию короля, ибо король всегда был источником,  из  которого  исходили

все реки, и океаном, в который они возвр

   ащались.