ГЛАВА ХV Обычное право Франции

   Франция управлялась, как я уже сказал,  неписаными  обычаями,  а  частные

обычаи всякого сеньориального владения  составляли  его  гражданское  право.

Всякое сеньориальное владение имело свое особое гражданское  право,  говорит

Бо-мануар, настолько особое, что это

   т автор, на  которого  следует  смотреть  как  на  крупное  светило  того

времени, предполагает, что во всем королевстве не  было  двух  сеньориальных

владений, которые управлялись бы вполне тождественными законами.

   Это чрезвычайное разнообразие имело две  причины.  Относительно  одной  я

напомню только то, что было мною сказано по этому поводу в главе  о  местных

обычаях; что касается второй, то она заключается в различных обстоятельствах

судебного поединка: беспрестанно возникающие  непредвиденные  случаи  должны

были, естественно, вводить в употребление и новые обычаи.

   Эти обычаи хранились в памяти стариков; но затем мало-помалу образовались

законы, или писаные обычаи.

   1. В начале правления третьей династии короли давали частные и даже общие

хартии  порядком,  который  был  объяс-нен  мною  выше.   Сюда   принадлежат

установления Филиппа-Августа и те, которые были даны Людовиком Святым. Таким

же образом крупные сеньоры по соглаш

   ению со своими  вассалами,  сообразуясь  с  обстоятельствами,  давали  на

судебных заседаниях в своих герцогствах и графствах  известные  хартии,  или

установления. Таковы были, например, постановления Жоффруа,  графа  Бретани,

по вопросу о разделе дворянских имени

   й; обычаи Нормандии, дарованные герцогом Раулем;

   обычаи Шампани, дарованные королем  Тибо;  законы  Симона  де  Монфора  и

другие. Это дало начало некоторым писаным законам, которые были  даже  более

общими, чем имевшиеся раньше.

   2. В начале правления королей третьей династии почти весь  простой  народ

состоял в крепостной  зависимости.  Короли  и  сеньоры  по  многим  причинам

вынуждены были освободить его.

   Сеньоры, освобождая своих крепостных, дали им  собственность;  надо  было

дать им также гражданские законы, которые  определяли  бы  правила  владения

этой собственностью. Освободив своих  крепостных,  сеньоры  лишили  себя  их

имущества; надо было определить те пов

   инности,  которые  они  выговорили  в  свою  пользу  как  возмещение   за

уступленное  ими  имущество.  Те  и  другие   отношения   были   упорядочены

освободительными хартиями.  Эти  хартии  составили  часть  наших  обычаев  и

получили письменную редакцию.

   В    царствование    Людовика    Святого    и    последующих    государей

законоведы-практики, как Дефонтен, Бомануар и  другие,  изложили  на  письме

обычаи своих  судебных  округов.  Целью  их  было  скорее  изложить  порядок

судопроизводства, чем записать обычаи того времени относ

   ительно распоряжения  имуществом.  Но  мы  находим  у  них  все,  и  хотя

авторитет этих неофициальных авторов был основан единственно на  верности  н

общеизвестности  всего,  о  чем  они  говорили,   они,   несомненно,   много

способствовали возрождению нашего французского п

   рава. Таково было в те времена наше  писаное  обычное  правоВот  событие,

составившее эпоху: Карл VII и  его  преемники  предписали  составить  записи

различных местных обычаев во всем королевстве, причем требовалось соблюдение

известных формальностей. Так как их записи составлялись по провинциям, и  из

каждого сеньориа

   льного владения доставлялись в генеральное собрание провинции  писаные  и

неписаные обычаи всех ее населенных пунктов,  то  была  предпринята  попытка

обобщить эти обычаи, насколько  это  было  возможно  без  нарушения  частных

интересов, которые были оговорены. Так

   им образом, наше обычное право получило три отличительных  признака:  оно

было записано, обобщено и получило санкцию королевской власти.

   Многие из этих обычаев  впоследствии  были  подвергнуты  новой  редакции,

причем в них было внесено много изменений:

   исключено   все   то,   что   оказалось   несовместимым   с   действующей

юриспруденцией, и прибавлено много такого, что  было  заимствовано  из  этой

юриспруденции.

   Хотя  у  нас  принято  думать,  что  обычное  право  как  бы   составляет

противоположность римскому праву, так что эти два права делят на  две  части

нашу территорию, тем не менее справедливо,  что  многие  положения  римского

права вошли в наши обычаи, в особенности пр

   и новой их редакции, во времена, не очень отдаленные от наших, когда  это

право было  предметом  изучения  для  всех  тех,  кто  готовился  к  занятию

гражданских должностей; когда еще не кичились  неведением  того,  что  нужно

знать, и знанием того, чего знать не сле

   дует; когда проницательность ума служила более  для  изучения  профессии,

чем для ее исполнения; и когда постоянная погоня за  развлечениями  не  была

отличительным признаком даже женщин.

   Мне следовало бы еще более углубиться в рассматриваемый предмет и,  войдя

во все его подробности, проследить те едва заметные  изменения,  которые  со

времени введения  апелляции  образовали  обширное  целое  нашей  французской

юриспруденции. Но в таком случае мне пришлось бы в  одно  большое  сочинение

включить другое такое же; я же поступаю  подобно  тому  археологу,  который,

оставив свою страну, приехал  в  Египет,  бросил  взгляд  на  пирамиды  -  и

вернулся домой,

   Франция управлялась, как я уже сказал,  неписаными  обычаями,  а  частные

обычаи всякого сеньориального владения  составляли  его  гражданское  право.

Всякое сеньориальное владение имело свое особое гражданское  право,  говорит

Бо-мануар, настолько особое, что это

   т автор, на  которого  следует  смотреть  как  на  крупное  светило  того

времени, предполагает, что во всем королевстве не  было  двух  сеньориальных

владений, которые управлялись бы вполне тождественными законами.

   Это чрезвычайное разнообразие имело две  причины.  Относительно  одной  я

напомню только то, что было мною сказано по этому поводу в главе  о  местных

обычаях; что касается второй, то она заключается в различных обстоятельствах

судебного поединка: беспрестанно возникающие  непредвиденные  случаи  должны

были, естественно, вводить в употребление и новые обычаи.

   Эти обычаи хранились в памяти стариков; но затем мало-помалу образовались

законы, или писаные обычаи.

   1. В начале правления третьей династии короли давали частные и даже общие

хартии  порядком,  который  был  объяс-нен  мною  выше.   Сюда   принадлежат

установления Филиппа-Августа и те, которые были даны Людовиком Святым. Таким

же образом крупные сеньоры по соглаш

   ению со своими  вассалами,  сообразуясь  с  обстоятельствами,  давали  на

судебных заседаниях в своих герцогствах и графствах  известные  хартии,  или

установления. Таковы были, например, постановления Жоффруа,  графа  Бретани,

по вопросу о разделе дворянских имени

   й; обычаи Нормандии, дарованные герцогом Раулем;

   обычаи Шампани, дарованные королем  Тибо;  законы  Симона  де  Монфора  и

другие. Это дало начало некоторым писаным законам, которые были  даже  более

общими, чем имевшиеся раньше.

   2. В начале правления королей третьей династии почти весь  простой  народ

состоял в крепостной  зависимости.  Короли  и  сеньоры  по  многим  причинам

вынуждены были освободить его.

   Сеньоры, освобождая своих крепостных, дали им  собственность;  надо  было

дать им также гражданские законы, которые  определяли  бы  правила  владения

этой собственностью. Освободив своих  крепостных,  сеньоры  лишили  себя  их

имущества; надо было определить те пов

   инности,  которые  они  выговорили  в  свою  пользу  как  возмещение   за

уступленное  ими  имущество.  Те  и  другие   отношения   были   упорядочены

освободительными хартиями.  Эти  хартии  составили  часть  наших  обычаев  и

получили письменную редакцию.

   В    царствование    Людовика    Святого    и    последующих    государей

законоведы-практики, как Дефонтен, Бомануар и  другие,  изложили  на  письме

обычаи своих  судебных  округов.  Целью  их  было  скорее  изложить  порядок

судопроизводства, чем записать обычаи того времени относ

   ительно распоряжения  имуществом.  Но  мы  находим  у  них  все,  и  хотя

авторитет этих неофициальных авторов был основан единственно на  верности  н

общеизвестности  всего,  о  чем  они  говорили,   они,   несомненно,   много

способствовали возрождению нашего французского п

   рава. Таково было в те времена наше  писаное  обычное  правоВот  событие,

составившее эпоху: Карл VII и  его  преемники  предписали  составить  записи

различных местных обычаев во всем королевстве, причем требовалось соблюдение

известных формальностей. Так как их записи составлялись по провинциям, и  из

каждого сеньориа

   льного владения доставлялись в генеральное собрание провинции  писаные  и

неписаные обычаи всех ее населенных пунктов,  то  была  предпринята  попытка

обобщить эти обычаи, насколько  это  было  возможно  без  нарушения  частных

интересов, которые были оговорены. Так

   им образом, наше обычное право получило три отличительных  признака:  оно

было записано, обобщено и получило санкцию королевской власти.

   Многие из этих обычаев  впоследствии  были  подвергнуты  новой  редакции,

причем в них было внесено много изменений:

   исключено   все   то,   что   оказалось   несовместимым   с   действующей

юриспруденцией, и прибавлено много такого, что  было  заимствовано  из  этой

юриспруденции.

   Хотя  у  нас  принято  думать,  что  обычное  право  как  бы   составляет

противоположность римскому праву, так что эти два права делят на  две  части

нашу территорию, тем не менее справедливо,  что  многие  положения  римского

права вошли в наши обычаи, в особенности пр

   и новой их редакции, во времена, не очень отдаленные от наших, когда  это

право было  предметом  изучения  для  всех  тех,  кто  готовился  к  занятию

гражданских должностей; когда еще не кичились  неведением  того,  что  нужно

знать, и знанием того, чего знать не сле

   дует; когда проницательность ума служила более  для  изучения  профессии,

чем для ее исполнения; и когда постоянная погоня за  развлечениями  не  была

отличительным признаком даже женщин.

   Мне следовало бы еще более углубиться в рассматриваемый предмет и,  войдя

во все его подробности, проследить те едва заметные  изменения,  которые  со

времени введения  апелляции  образовали  обширное  целое  нашей  французской

юриспруденции. Но в таком случае мне пришлось бы в  одно  большое  сочинение

включить другое такое же; я же поступаю  подобно  тому  археологу,  который,

оставив свою страну, приехал  в  Египет,  бросил  взгляд  на  пирамиды  -  и

вернулся домой,