Этнопсихологические стереотипы и современное искусство: рассказ о «Дяде Сереже»
К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 1617 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91
Этнографические источники многократно подтверждают существование двух устойчивых гендерно окрашенных дихотомических взаимосвязей: женщина — ткань и мужчина — дерево, особенно ярко проявившиеся на Русском Севере. Современная художественная или творческая работа с деревом, наверное, может быть названа одной из наиболее «наглядных» линий продолжения «союза»: мужчина и ремесло (мужчина и материал), — характерного для традиционной русской культуры.Скульпторы, предпочитающие дерево другим материалам, волей или неволей чувствуют или осознают глубокую связь со всем объемом наработанной в рамках этой темы информацией, начиная от мифологизации материала, который Коненков называл «метафорой духа», до рефлексии на исторически сложившиеся культурные формы (дохристианская и раннехристианская скульптура, объемная резная икона, различные составляющие пространства дома, деревянная игрушка и др.). Поэтому, иногда именно художникам, благодаря интуитивной включенности в этот процесс, открывается доступ к редкой этнографической информации, существующей где-то на грани сознания и подсознания. Или они выбираются случаем для материализации этой информации, реализующейся в рамках сложившихся этнопсихологических стереотипов.
Петербургский скульптор Михаил Едомский, проживший в конце 1980 гг. около года в деревнях Каргополья, «путешествуя по бабушкам», получил возможность наблюдать «в жизни» известный этнографам, но практически не описанный архаичный ритуал замещения отсутствующего мужа куклой-двойником. Согласно рассказу, сопровождаемому серией графических работ, деревянная фигура-заместитель была создана женой по случаю ухода мужа на войну в 1942 г. После получения «похоронки» фигура осталась «жить» в доме в качестве полноправного «хозяина». Особенно интересным в рассматриваемом случае представляется включение «Дяди Сережи», как называли куклу все посторонние, в современное на тот период пространство жизни. Этот процесс, сопровождаемый большим количеством бытовых деталей, позволяет проследить механизмы приспособления архаичных форм сознания к конкретным фактам современной действительности.
Относиться к рассказу художника — человека творческого, как к реальной этнографической информации достаточно сложно, даже если этот рассказ подтвержден рисунками. Автор не работал с информатором по традиционной схеме: вопрос — ответ, а просто жил некоторое время рядом и наблюдал. Материал изобилует излишней фантастической живописностью и, наверное, правильнее будет воспринимать его как поэтический текст. Но сам факт возможности появления подобного текста у современного, окончившего советское художественное заведение городского молодого человека достаточно показателен. Видимо, подобные опирающиеся на определенные этнопсихологические стереотипы тексты формируются самостоятельно при посредничестве творческих личностей и стечении определенных обстоятельств.
И.С. Кон (Москва)
Этнографические источники многократно подтверждают существование двух устойчивых гендерно окрашенных дихотомических взаимосвязей: женщина — ткань и мужчина — дерево, особенно ярко проявившиеся на Русском Севере. Современная художественная или творческая работа с деревом, наверное, может быть названа одной из наиболее «наглядных» линий продолжения «союза»: мужчина и ремесло (мужчина и материал), — характерного для традиционной русской культуры.Скульпторы, предпочитающие дерево другим материалам, волей или неволей чувствуют или осознают глубокую связь со всем объемом наработанной в рамках этой темы информацией, начиная от мифологизации материала, который Коненков называл «метафорой духа», до рефлексии на исторически сложившиеся культурные формы (дохристианская и раннехристианская скульптура, объемная резная икона, различные составляющие пространства дома, деревянная игрушка и др.). Поэтому, иногда именно художникам, благодаря интуитивной включенности в этот процесс, открывается доступ к редкой этнографической информации, существующей где-то на грани сознания и подсознания. Или они выбираются случаем для материализации этой информации, реализующейся в рамках сложившихся этнопсихологических стереотипов.
Петербургский скульптор Михаил Едомский, проживший в конце 1980 гг. около года в деревнях Каргополья, «путешествуя по бабушкам», получил возможность наблюдать «в жизни» известный этнографам, но практически не описанный архаичный ритуал замещения отсутствующего мужа куклой-двойником. Согласно рассказу, сопровождаемому серией графических работ, деревянная фигура-заместитель была создана женой по случаю ухода мужа на войну в 1942 г. После получения «похоронки» фигура осталась «жить» в доме в качестве полноправного «хозяина». Особенно интересным в рассматриваемом случае представляется включение «Дяди Сережи», как называли куклу все посторонние, в современное на тот период пространство жизни. Этот процесс, сопровождаемый большим количеством бытовых деталей, позволяет проследить механизмы приспособления архаичных форм сознания к конкретным фактам современной действительности.
Относиться к рассказу художника — человека творческого, как к реальной этнографической информации достаточно сложно, даже если этот рассказ подтвержден рисунками. Автор не работал с информатором по традиционной схеме: вопрос — ответ, а просто жил некоторое время рядом и наблюдал. Материал изобилует излишней фантастической живописностью и, наверное, правильнее будет воспринимать его как поэтический текст. Но сам факт возможности появления подобного текста у современного, окончившего советское художественное заведение городского молодого человека достаточно показателен. Видимо, подобные опирающиеся на определенные этнопсихологические стереотипы тексты формируются самостоятельно при посредничестве творческих личностей и стечении определенных обстоятельств.
И.С. Кон (Москва)