Подготовка к службе в исторических представлениях кубанских казаков
К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 1617 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91
У кубанских казаков, сформировавших «чёткое представление о рубежах биологического и социального созревания» (Н.И. Бондарь), значимым моментом взросления в процессе социализации выступала подготовка к службе. В казачьей семье, общине, станице закладывался прочный фундамент военно-профессиональной ориентации. Для казака вплоть до середины ХIХ в. редко возникал вопрос о выборе будущей профессии, поскольку она была жестко детерминирована сословной принадлежностью, и приобщение к ней начиналось с детства. Поэтому подготовка к ратному ремеслу «молодиков», «малолеток», «мыхонош» и др. занимает важное место в исторической картине мира кубанского казачества. Условно можно выделить два типа представлений о подготовке к службе. Эти типы соотносятся с двумя историческими периодами в развитии казачества.
На первый тип наложили отпечаток суровые реалии Кавказской войны, когда долгое отсутствие мужского населения станицы на кордонах и в походах обеспечивало живучесть традиционных средневековых представлений о детях как маленьких взрослых. По словам В.Г. Толстова, «малолеток-казаченок… привыкал к мысли о войне как к чему-то весьма простому и обыкновенному». Для пластунского «мыхоноши» «плавня с дикими её жильцами — его военная школа» (И.Д. Попка). В рассказах об этом времени малолетки не только помогают в охране скота, стоят с винтовкой на вышке, высматривая «хищников», но и непосредственно участвуют в боевых действиях.
Второй временной промежуток охватывает срез народного исторического сознания от «замирения Кавказа» до прихода Советской власти. Война теперь для малолеток жила в рассказах и песнях пришедших со службы казаков, стариков, давая эталоны для подражания. Носитель отведённой ему военно-сословной функции защитника Отечества, юный казак стремился прежде всего к тому, чтобы максимально соответствовать установленному типу. Жизненный путь его был как бы запрограммирован воинским призванием. Жизнь в традиционном казачьем обществе представляла собой постоянное повторение подвигов, ранее совершенных прадедами. Поэтому война теперь разыгрывалась в детских играх в «казаков и черкесов», парадах, маневрах, стрельбах, скачках малолеток, которым серьезное внимание придавали взрослые. Концепция героического продолжала служить тем основным критерием народной исторической картины мира, в соответствии с которым осуществлялся отбор фактов реальной жизни: «С детства приучали — это будет герой!» (ст. Темиргоевская).
М.Г. Матлин (Ульяновск)
У кубанских казаков, сформировавших «чёткое представление о рубежах биологического и социального созревания» (Н.И. Бондарь), значимым моментом взросления в процессе социализации выступала подготовка к службе. В казачьей семье, общине, станице закладывался прочный фундамент военно-профессиональной ориентации. Для казака вплоть до середины ХIХ в. редко возникал вопрос о выборе будущей профессии, поскольку она была жестко детерминирована сословной принадлежностью, и приобщение к ней начиналось с детства. Поэтому подготовка к ратному ремеслу «молодиков», «малолеток», «мыхонош» и др. занимает важное место в исторической картине мира кубанского казачества. Условно можно выделить два типа представлений о подготовке к службе. Эти типы соотносятся с двумя историческими периодами в развитии казачества.
На первый тип наложили отпечаток суровые реалии Кавказской войны, когда долгое отсутствие мужского населения станицы на кордонах и в походах обеспечивало живучесть традиционных средневековых представлений о детях как маленьких взрослых. По словам В.Г. Толстова, «малолеток-казаченок… привыкал к мысли о войне как к чему-то весьма простому и обыкновенному». Для пластунского «мыхоноши» «плавня с дикими её жильцами — его военная школа» (И.Д. Попка). В рассказах об этом времени малолетки не только помогают в охране скота, стоят с винтовкой на вышке, высматривая «хищников», но и непосредственно участвуют в боевых действиях.
Второй временной промежуток охватывает срез народного исторического сознания от «замирения Кавказа» до прихода Советской власти. Война теперь для малолеток жила в рассказах и песнях пришедших со службы казаков, стариков, давая эталоны для подражания. Носитель отведённой ему военно-сословной функции защитника Отечества, юный казак стремился прежде всего к тому, чтобы максимально соответствовать установленному типу. Жизненный путь его был как бы запрограммирован воинским призванием. Жизнь в традиционном казачьем обществе представляла собой постоянное повторение подвигов, ранее совершенных прадедами. Поэтому война теперь разыгрывалась в детских играх в «казаков и черкесов», парадах, маневрах, стрельбах, скачках малолеток, которым серьезное внимание придавали взрослые. Концепция героического продолжала служить тем основным критерием народной исторической картины мира, в соответствии с которым осуществлялся отбор фактов реальной жизни: «С детства приучали — это будет герой!» (ст. Темиргоевская).
М.Г. Матлин (Ульяновск)