§ 28. Philosophia prima Гоббса

Если мы представляем себе не свойства предмета, но только его существование вне нашей души, то мы имеем представление, или образ, пространства. Поэто­му пространство есть представление существующего предмета просто как существующего, то есть без пред­ставления какой-либо иной акциденции, исключая его существование вне души.

Как тело оставляет в душе представление своей ве­личины, так и движущееся тело оставляет представле­ние своего движения, то есть тела, проходящего то одно, то другое пространство в непрерывной последователь­ности. Это представление есть время, поэтому время есть представление движения, поскольку мы запечат­леваем в нем последовательность. Таким образом, не вполне правильно Аристотель называет время мерой движения, так как мы измеряем время движением, а не движение—временем.

Тело есть то, что существует независимо от нашего представления, само по себе и совпадает с какой-либо частью пространства или простирается вместе с ним. Поэтому тело есть то, чему присущи протяжение, суб­станциальность и существование.

Напротив, акциденция есть определенный вид и способ, каким мы представляем себе тело. Конечно, акциденция, как обычно выражаются, находится в те­ле, но не так, как часть в целом, ибо в таком случае акциденция была бы телом, а так, как величина, или покой, или движение находятся в том, что велико, покоится, движется. Акциденции не общи всем телам, но присущи лишь некоторым, могут исчезать без того, чтобы тело погибло. Но без протяжения или фигуры тело не может ни существовать, ни быть представлено.

Протяжение тела то же самое, что его величина, пли то, что некоторые называют действительным про­странством (spatium reale). Но эта величина не за­висит от нашего представления, как мнимое простран­ство, ибо величина есть причина мнимого пространства, она акциденция тела, существующего вне души, а мнимое пространство—акциденция души.

Пространство (именно пространство представле­ния, то есть мнимое пространство), совпадающее с вели­чиной тела, называется местом этого тела, а само тело — местным. Но место отлично от величины, ибо тело всегда сохраняет ту же величину, но не то же место. Место есть лишь представление какого-либо тела той или иной величины и формы, величина его — своеобразная акциденция; место есть лишь воображае­мое протяжение, а величина — действительное протя­жение, или протяженное.

Движение есть непрерывное отрицание или остав­ление одного места и достижение другого. Движение может быть представлено лишь во времени. Ибо так как время есть представление движения, то представ­лять себе движение не во времени — значит то же, что представлять себе движение без представления движе­ния.

Тело покоится, если оно известное время находится на одном и том же месте. То, что движется, никогда не находится в одном месте даже кратчайшее время;

оно передвинулось, так как находится теперь в другом месте, чем было раньше, и будет двигаться, так как оставляет место, где находится, и достигает другого. Поэтому в каждой части пространства, где происходит движение, можно различать три момента: настоящее, прошедшее и будущее.

То, что покоится, покоилось бы всегда, если бы вне него не было чего-то иного, что выводит его из состояния покоя. Точно так же все, что движется, двигалось бы всегда, если бы что-то иное вне него не препятствовало его движению. Ибо без допущения внеш­него препятствия нельзя найти причину, почему оно должно теперь покоиться больше, чем в любое время;

его движение прекращалось бы в каждый момент, что немыслимо. Все, что движется, двигалось бы с той же скоростью и в том же направлении, если бы этому не препятствовало другое тело, движущееся и касающееся его.

Таким образом, непосредственно действующая при­чина всякого движения после предыдущего покоя есть другое движущееся и касающееся тело. Или, выража­ясь в более общей форме, всякое движение имеет при­чиной лишь другое движение.

После своей геометрии, математических рассужде­ний об отношениях движения и величин, Гоббс пере­ходит к собственно физике, которую он начинает с ощущения. Его мышление согласно все нивелирующе­му безразличию кладет также в основу ощущения ме­ханические законы движения; несмотря на это, и здесь встречаются мысли, достойные внимания.

Если мы представляем себе не свойства предмета, но только его существование вне нашей души, то мы имеем представление, или образ, пространства. Поэто­му пространство есть представление существующего предмета просто как существующего, то есть без пред­ставления какой-либо иной акциденции, исключая его существование вне души.

Как тело оставляет в душе представление своей ве­личины, так и движущееся тело оставляет представле­ние своего движения, то есть тела, проходящего то одно, то другое пространство в непрерывной последователь­ности. Это представление есть время, поэтому время есть представление движения, поскольку мы запечат­леваем в нем последовательность. Таким образом, не вполне правильно Аристотель называет время мерой движения, так как мы измеряем время движением, а не движение—временем.

Тело есть то, что существует независимо от нашего представления, само по себе и совпадает с какой-либо частью пространства или простирается вместе с ним. Поэтому тело есть то, чему присущи протяжение, суб­станциальность и существование.

Напротив, акциденция есть определенный вид и способ, каким мы представляем себе тело. Конечно, акциденция, как обычно выражаются, находится в те­ле, но не так, как часть в целом, ибо в таком случае акциденция была бы телом, а так, как величина, или покой, или движение находятся в том, что велико, покоится, движется. Акциденции не общи всем телам, но присущи лишь некоторым, могут исчезать без того, чтобы тело погибло. Но без протяжения или фигуры тело не может ни существовать, ни быть представлено.

Протяжение тела то же самое, что его величина, пли то, что некоторые называют действительным про­странством (spatium reale). Но эта величина не за­висит от нашего представления, как мнимое простран­ство, ибо величина есть причина мнимого пространства, она акциденция тела, существующего вне души, а мнимое пространство—акциденция души.

Пространство (именно пространство представле­ния, то есть мнимое пространство), совпадающее с вели­чиной тела, называется местом этого тела, а само тело — местным. Но место отлично от величины, ибо тело всегда сохраняет ту же величину, но не то же место. Место есть лишь представление какого-либо тела той или иной величины и формы, величина его — своеобразная акциденция; место есть лишь воображае­мое протяжение, а величина — действительное протя­жение, или протяженное.

Движение есть непрерывное отрицание или остав­ление одного места и достижение другого. Движение может быть представлено лишь во времени. Ибо так как время есть представление движения, то представ­лять себе движение не во времени — значит то же, что представлять себе движение без представления движе­ния.

Тело покоится, если оно известное время находится на одном и том же месте. То, что движется, никогда не находится в одном месте даже кратчайшее время;

оно передвинулось, так как находится теперь в другом месте, чем было раньше, и будет двигаться, так как оставляет место, где находится, и достигает другого. Поэтому в каждой части пространства, где происходит движение, можно различать три момента: настоящее, прошедшее и будущее.

То, что покоится, покоилось бы всегда, если бы вне него не было чего-то иного, что выводит его из состояния покоя. Точно так же все, что движется, двигалось бы всегда, если бы что-то иное вне него не препятствовало его движению. Ибо без допущения внеш­него препятствия нельзя найти причину, почему оно должно теперь покоиться больше, чем в любое время;

его движение прекращалось бы в каждый момент, что немыслимо. Все, что движется, двигалось бы с той же скоростью и в том же направлении, если бы этому не препятствовало другое тело, движущееся и касающееся его.

Таким образом, непосредственно действующая при­чина всякого движения после предыдущего покоя есть другое движущееся и касающееся тело. Или, выража­ясь в более общей форме, всякое движение имеет при­чиной лишь другое движение.

После своей геометрии, математических рассужде­ний об отношениях движения и величин, Гоббс пере­ходит к собственно физике, которую он начинает с ощущения. Его мышление согласно все нивелирующе­му безразличию кладет также в основу ощущения ме­ханические законы движения; несмотря на это, и здесь встречаются мысли, достойные внимания.