§ 40. Учение Гассенди о духе

Вследствие противоречия, в котором Гассенди на­ходится с самим собой, и произвольности его мышле­ния он отказывается также от других определений, связанных с атомистическим принципом, определяет бога способом, совершенно противоположным этому принципу, и утверждает затем также бестелесность и бессмертие духа. Если бы Гассенди, вместо того чтобы опровергать Декарта, постарался основательно изучить его, то он и в отношении духа не остался бы в кругу неопределенных представлений, хотя он высказывает о нем несколько более глубоких философских мыслей в виде следующих предложений.

В связи с вопросом, бессмертен ли дух, прежде всего надо решить вопрос, представляет ли рассудок или разум (который является самой главной, преимущест­венной частью духа, а потому и корнем воли) нечто нематериальное. Но рассудок есть прежде всего нечто отличное от фантазии или чувственной способности представления, ибо он наша способность путем заклю­чений подниматься к познанию того, что не может быть  представлено чувственно, о чем нельзя составить себе чувственного представления. Рассудок в отличие от представления не имеет материальных образов, в ко­торых он представляет себе вещи; но то, что восприни­мается без материальной формы, само нематериально во-вторых, одному духу присущи отраженные действия, только он понимает самого себя и свои действия, и особенно он знает, что он познает. Но эта функция превосходит способность телесной природы, ибо все телесное так связано с определенным местом, что мо­жет обращаться не само на себя, но лишь на другое, отличное от него. Отсюда предложение: ничто не дей­ствует обратно само на себя. Конечно, может казаться, что действие чего-либо телесного возвращается само на себя, но тогда в действительности одна часть действу­ет на другую. В-третьих, мы составляем себе не просто общие понятия, но мыслим и самое сущность и прин­цип общности. Но так как общее таково, что оно отде­лено от всех материальных условий и различий еди­ничности, то дух, совершающий этот разрыв с мате­рией, должен действительно быть свободен от материи. Животные не познают и не мыслят общности, или об­щей сущности, например человеческой гуманности, человечности, отдельно от материальных условий и различий; они представляют себе не абстрактное, но всегда только конкретное, не цвет, а цветное, не вкус, а лишь определенную вещь, имеющую тот или иной вкус. Наконец, что касается объекта духа, то он не определенен, он обнимает все, его объект не ограничен, так как все истинное, всякая сущность в качестве сущ­ности составляет его объект. Поэтому его способность познания простирается на все роды вещей, как телес­ных, так и бестелесных, хотя некоторые препятствия удерживают его от познания многих предметов. По­этому дух бестелесен, ибо он не мог бы иметь пред­ставления о чем-либо бестелесном, если бы он сам был материален. Но так как дух, или разумная душа, бес­телесен, то он необходимо должен быть бессмертен, ибо то, что бестелесно, следовательно не имеет массы и частей, на которые оно могло бы быть разделено и разложено, должно по необходимости всегда оставать­ся таковым, каково оно теперь, ибо ни в нем самом, ни в другом не может быть причины его разложения, поэтому оно должно сохраняться вечно.

Вследствие противоречия, в котором Гассенди на­ходится с самим собой, и произвольности его мышле­ния он отказывается также от других определений, связанных с атомистическим принципом, определяет бога способом, совершенно противоположным этому принципу, и утверждает затем также бестелесность и бессмертие духа. Если бы Гассенди, вместо того чтобы опровергать Декарта, постарался основательно изучить его, то он и в отношении духа не остался бы в кругу неопределенных представлений, хотя он высказывает о нем несколько более глубоких философских мыслей в виде следующих предложений.

В связи с вопросом, бессмертен ли дух, прежде всего надо решить вопрос, представляет ли рассудок или разум (который является самой главной, преимущест­венной частью духа, а потому и корнем воли) нечто нематериальное. Но рассудок есть прежде всего нечто отличное от фантазии или чувственной способности представления, ибо он наша способность путем заклю­чений подниматься к познанию того, что не может быть  представлено чувственно, о чем нельзя составить себе чувственного представления. Рассудок в отличие от представления не имеет материальных образов, в ко­торых он представляет себе вещи; но то, что восприни­мается без материальной формы, само нематериально во-вторых, одному духу присущи отраженные действия, только он понимает самого себя и свои действия, и особенно он знает, что он познает. Но эта функция превосходит способность телесной природы, ибо все телесное так связано с определенным местом, что мо­жет обращаться не само на себя, но лишь на другое, отличное от него. Отсюда предложение: ничто не дей­ствует обратно само на себя. Конечно, может казаться, что действие чего-либо телесного возвращается само на себя, но тогда в действительности одна часть действу­ет на другую. В-третьих, мы составляем себе не просто общие понятия, но мыслим и самое сущность и прин­цип общности. Но так как общее таково, что оно отде­лено от всех материальных условий и различий еди­ничности, то дух, совершающий этот разрыв с мате­рией, должен действительно быть свободен от материи. Животные не познают и не мыслят общности, или об­щей сущности, например человеческой гуманности, человечности, отдельно от материальных условий и различий; они представляют себе не абстрактное, но всегда только конкретное, не цвет, а цветное, не вкус, а лишь определенную вещь, имеющую тот или иной вкус. Наконец, что касается объекта духа, то он не определенен, он обнимает все, его объект не ограничен, так как все истинное, всякая сущность в качестве сущ­ности составляет его объект. Поэтому его способность познания простирается на все роды вещей, как телес­ных, так и бестелесных, хотя некоторые препятствия удерживают его от познания многих предметов. По­этому дух бестелесен, ибо он не мог бы иметь пред­ставления о чем-либо бестелесном, если бы он сам был материален. Но так как дух, или разумная душа, бес­телесен, то он необходимо должен быть бессмертен, ибо то, что бестелесно, следовательно не имеет массы и частей, на которые оно могло бы быть разделено и разложено, должно по необходимости всегда оставать­ся таковым, каково оно теперь, ибо ни в нем самом, ни в другом не может быть причины его разложения, поэтому оно должно сохраняться вечно.