Порнография: речевая практика

Поиск возможности самовыражения требует борьбы с основными языковыми практиками, которые постепенно ведут к тому, что женщины одновременно и присутствуют и отсутствуют в речи. Парадокс женского присутствия-отсутствия особенно поражает в порнографии, что объясняет, почему феминистки, которые изучают язык, изучают и порнографию. Другой причиной этого является то, что порнография — это область, в которой очевидно исключительное право мужчин на словесное выражение. Еще одно — то, что порнография, как язык вообще, является системой символов, в которой трудно провести границу между семантикой и прагматикой. Поэтому Кэтрин Маккиннон выражает свое негодование, что кто-то мог бы подумать о порнографии как о «пустых словах» и доказывает, что в порнографии «сказать — значит сделать» [29, p.25]. А потому, Карлин Романо считает самым лучшим способом поспорить с Маккиннон — начать критику с описания своего представления о ее изнасиловании. Этим он хочет доказать, что сказать что-то, это не одно и то же, что сделать что-то [37]. Обида и боль многих женщин, чувствующих, что они тоже подвергнуты насилию в результате его маленького «мысленного эксперимента», показывают, что высказывание часто является каким-либо видом действия. В контексте этих доводов философия языка приходит к практическому выводу о связи между семантикой и прагматикой, вопросов сложности силы выразительности и невыразительности и других философских материй, которые сейчас явно уместны.

Сьюзан Гриффин в работе «Порнография и молчание» с горечью описывает способ порнографии, где женщины являются объектами с ограниченной субъективностью (теми, кого можно унизить). Она приводит убедительный довод того, что женщин заставляют молчать с целью искусственного включения их в порнографию, то есть нашего присутствия, но отсутствия в тех текстах и представлениях. Описывая «метафизику порнографии», Гриффин говорит, что «женщина будет либо исключена, и ее присутствие не замечается (один из видов потери рассудка), или же она будет унижена, и образ женщины, к которому мы привыкли, будет опошлен» [20, p.14]. Как и другим формам речи, порнографии не дана сила сама по себе. Гриффин подчеркивает, что «все структуры власти в жизни женщин и права высказывания всех, кто имеет авторитет — церковь, государство, общество и, вероятно, даже их отец и мать отражают порнографическую фантазию». Чтобы стать той, кем она хочет быть, девушка должна скрывать в себе то, что противоречит принятому образу и «та ее часть, которая противоречит этому порнографическому образу женственности, замалчивается (о ней не говорят)» [20, p. 201-202].

Высказываниям Гриффин вторит работа Маккиннон «Только слова», где она говорит, что порнография заставляет женщин молчать, а также утверждает, что порнография является суммарным контекстом — он повсеместный, большей частью неотвратимый. Маккиннон утверждает, что порнография является фактором социальной конструкции полов, говоря в своей работе, что «порнография делает мир порнографическим, поскольку она его таким создает и использует, определяя, как говорить о существовании женщин, как на них смотреть, как с ними обращаться, создавая, таким образом, социальную концепцию того, что такое женщина и чем она может быть с точки зрения вашего к ней отношения, и что такое мужчина с точки зрения того, как он это делает» [29, p.25]. Таким образом, пол определяется тем, что он из себя представляет согласно нашим высказываниям, и тем, как можно или нельзя к нему относиться. Последние работы философов-языковедов, концентрируют свое внимание на речевой деятельности, на том, что мы подразумеваем, сообщая, что мы говорим, представляют собой живые дискуссии философов-феминисток по порнографии. Некоторые, такие как Дженифер Хорнсби и Рей Лингтон вновь обратились к Августину, внеся коррективы в довольно вольные исследования речевой деятельности. Хорнсби, например, говорит, что критика Рональдом Дворкиным, высказывания Маккиннон о том, что заставляет женщин молчать, ошибочна, потому что «этим подтверждает некоторые свои ложные суждения о работе языка» [22, p.22]. Лангтон также тщательно анализирует работы Августина, чтобы защитить и усовершенствовать высказывания Маккиннон о том, что «порнография ставит в зависимость», и далее, она предлагает общий скрупулезный отчет о деятельности подчинительной речи [27]. Как показывает эта последняя работа, феминистское направление философского языковедения входит в состав нашей работы по метафизическим, эпистемологическим, моральным и социальным основаниям. Некоторые современные работы определяют и описывают, что делает язык унизительным в отношении женщин, проект 70-х годов. Сегодня теория речевой деятельности применительно, например, к порнографии делает важные выводы о многом. Мы видим, как действует речь, и приходим к пониманию того, как язык формирует общество и влияет на него, и это помогает нам, женщинам. Феминистки, работающие над философскими и политическими проблемами, возникшими в порнографии, выступают против речевых унизительных конструкций со словом «женщина». В этой ключевой работе весьма серьезной представляется философия языка. С другой стороны, в последней работе Мэрилин Фрай говорит, что «жизненной политической функцией союза феминисток и политиков становится создание положительных речевых категорий со словом "женщина", которые по сравнению с существовавшими раньше, должны быть понятны с точки зрения разумной логики и практики плюрализма» [16]. Исследование этих практик интерпретации и конструкции речевых категорий является основной работой философов-языковедов феминистского направления. Мы должны понимать, овладевать и создавать новые нормы словесного выражения.

Поиск возможности самовыражения требует борьбы с основными языковыми практиками, которые постепенно ведут к тому, что женщины одновременно и присутствуют и отсутствуют в речи. Парадокс женского присутствия-отсутствия особенно поражает в порнографии, что объясняет, почему феминистки, которые изучают язык, изучают и порнографию. Другой причиной этого является то, что порнография — это область, в которой очевидно исключительное право мужчин на словесное выражение. Еще одно — то, что порнография, как язык вообще, является системой символов, в которой трудно провести границу между семантикой и прагматикой. Поэтому Кэтрин Маккиннон выражает свое негодование, что кто-то мог бы подумать о порнографии как о «пустых словах» и доказывает, что в порнографии «сказать — значит сделать» [29, p.25]. А потому, Карлин Романо считает самым лучшим способом поспорить с Маккиннон — начать критику с описания своего представления о ее изнасиловании. Этим он хочет доказать, что сказать что-то, это не одно и то же, что сделать что-то [37]. Обида и боль многих женщин, чувствующих, что они тоже подвергнуты насилию в результате его маленького «мысленного эксперимента», показывают, что высказывание часто является каким-либо видом действия. В контексте этих доводов философия языка приходит к практическому выводу о связи между семантикой и прагматикой, вопросов сложности силы выразительности и невыразительности и других философских материй, которые сейчас явно уместны.

Сьюзан Гриффин в работе «Порнография и молчание» с горечью описывает способ порнографии, где женщины являются объектами с ограниченной субъективностью (теми, кого можно унизить). Она приводит убедительный довод того, что женщин заставляют молчать с целью искусственного включения их в порнографию, то есть нашего присутствия, но отсутствия в тех текстах и представлениях. Описывая «метафизику порнографии», Гриффин говорит, что «женщина будет либо исключена, и ее присутствие не замечается (один из видов потери рассудка), или же она будет унижена, и образ женщины, к которому мы привыкли, будет опошлен» [20, p.14]. Как и другим формам речи, порнографии не дана сила сама по себе. Гриффин подчеркивает, что «все структуры власти в жизни женщин и права высказывания всех, кто имеет авторитет — церковь, государство, общество и, вероятно, даже их отец и мать отражают порнографическую фантазию». Чтобы стать той, кем она хочет быть, девушка должна скрывать в себе то, что противоречит принятому образу и «та ее часть, которая противоречит этому порнографическому образу женственности, замалчивается (о ней не говорят)» [20, p. 201-202].

Высказываниям Гриффин вторит работа Маккиннон «Только слова», где она говорит, что порнография заставляет женщин молчать, а также утверждает, что порнография является суммарным контекстом — он повсеместный, большей частью неотвратимый. Маккиннон утверждает, что порнография является фактором социальной конструкции полов, говоря в своей работе, что «порнография делает мир порнографическим, поскольку она его таким создает и использует, определяя, как говорить о существовании женщин, как на них смотреть, как с ними обращаться, создавая, таким образом, социальную концепцию того, что такое женщина и чем она может быть с точки зрения вашего к ней отношения, и что такое мужчина с точки зрения того, как он это делает» [29, p.25]. Таким образом, пол определяется тем, что он из себя представляет согласно нашим высказываниям, и тем, как можно или нельзя к нему относиться. Последние работы философов-языковедов, концентрируют свое внимание на речевой деятельности, на том, что мы подразумеваем, сообщая, что мы говорим, представляют собой живые дискуссии философов-феминисток по порнографии. Некоторые, такие как Дженифер Хорнсби и Рей Лингтон вновь обратились к Августину, внеся коррективы в довольно вольные исследования речевой деятельности. Хорнсби, например, говорит, что критика Рональдом Дворкиным, высказывания Маккиннон о том, что заставляет женщин молчать, ошибочна, потому что «этим подтверждает некоторые свои ложные суждения о работе языка» [22, p.22]. Лангтон также тщательно анализирует работы Августина, чтобы защитить и усовершенствовать высказывания Маккиннон о том, что «порнография ставит в зависимость», и далее, она предлагает общий скрупулезный отчет о деятельности подчинительной речи [27]. Как показывает эта последняя работа, феминистское направление философского языковедения входит в состав нашей работы по метафизическим, эпистемологическим, моральным и социальным основаниям. Некоторые современные работы определяют и описывают, что делает язык унизительным в отношении женщин, проект 70-х годов. Сегодня теория речевой деятельности применительно, например, к порнографии делает важные выводы о многом. Мы видим, как действует речь, и приходим к пониманию того, как язык формирует общество и влияет на него, и это помогает нам, женщинам. Феминистки, работающие над философскими и политическими проблемами, возникшими в порнографии, выступают против речевых унизительных конструкций со словом «женщина». В этой ключевой работе весьма серьезной представляется философия языка. С другой стороны, в последней работе Мэрилин Фрай говорит, что «жизненной политической функцией союза феминисток и политиков становится создание положительных речевых категорий со словом "женщина", которые по сравнению с существовавшими раньше, должны быть понятны с точки зрения разумной логики и практики плюрализма» [16]. Исследование этих практик интерпретации и конструкции речевых категорий является основной работой философов-языковедов феминистского направления. Мы должны понимать, овладевать и создавать новые нормы словесного выражения.