ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ ЖЕНСКОГО НОНКОНФОРМИЗМА В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ И ИСТОРИИ

Исторически сложившееся распределение ролей между мужчиной и женщиной на основе иерархической соподчиненности закреплено мифами о «природном назначении» каждого пола, об особенностях «мужского» и «женского» характера, о «тайне пола». Однако, древнейшие доисторические мифы содержат, прежде всего, представления о первичной андрогинности человека: в каждом из индивидов одинаково присутствуют оба начала ¾ и «мужское», и «женское». После грехопадения человека обе половины единой прежде души бродят в пространстве, силясь отыскать друг друга, и обрести утраченную полноту. В этих мифах нет ни малейшего намека на  «природное назначение» мужского и женского полов, они говорят только об их взаимосвязи–взаимозависимости.

Мифология исторического времени фиксирует строгую соподчиненность в отношении между полами: мужчина ¾ полноценный человек, субъект истории, существо мужского пола; женщина ¾ существо женского пола, жена своего мужа, объект его власти ¾ власти рода, где наследование осуществляется по мужской линии.

Согласно этому принципу, мужчина и женщина ¾ два не взаимосвязанных, а противоположных начала: первое ¾ основное, положительное, активное; второе ¾ производное, пассивное.

Женщину нарекли ведьмой, колдуньей, в ее присутствии превращается в уксус вино, увядают цветы, раз в месяц она больна и в эти дни нечиста, она гадалка и прорицательница. Вообще, она ¾ олицетворение хаоса, ночи: слышит и понимает голоса ветра, деревьев, трав.

С появлением философии бинарные оппозиции пола, становятся ведущим системообразующими принципами мироздания. Так, Пифагор порядок и свет соотносил с положительным мужским принципом, а хаос и сумерки с отрицательным женским. Мудрец Платон благодарил богов за то, что они даровали ему свободу, а не рабство, создали мужчиной, а не женщиной. Аристотель называет женщину самкой, характер которой страдает от природной ущербности.

Неоднократно было установлено, что у истоков женского общественного неравноправия находится фактор силы и первенства мужского начала над женским. Организация социума по принципу матриархата, если и была в истории, то носила весьма локальный характер.

В дохристианской, языческой культуре Руси мы с трудом находим матриархальные корни русского фольклора. В языческой культуре с ее образцовым фольклорным героизмом, мужчина-богатырь становился символом мужественности и примером для подражания. Но наряду с ними в языческой древнерусской мифологии присутствуют и женщины-богатырши.

С усилением патриархатных отношений на Руси (Х в.) мифические героини были уничтожены запретами религиозных и светских властей, или создавали им отрицательный имидж. В большой коллекции русских фольклорных рассказов, собранных А. Афанасьевым, К. Ушинским, А. Толстым, А. Платоновым только в одном из рассказов встречается образ «богатырши», сопряженный с грустным повествованием.

В рассказе «Матюша» повествуется о дочери царя Бахромея Настасье Бахромеевне, сильной и могучей багатырше. Царь Бахромей пророчил Настасье в женихи Царя-Просителя. На свадебном пиру Настасья испытала силу своего мужа. Она легко сдавила руку Царя–Просителя, чем довела его до обморочного состояния. Кровь хлынула на его лицо и глаза закатились под лоб. Настасья отправила Царя пасти коров и вышла замуж за богатыря из простого народа Матюшу.

Появившееся на Руси христианство снимает с женщин часть языческих подозрений. Оно объявляет, что жизнь и смерть человека зависят не от «злой» женской природы, а от воли Божией. Согласно христианским догматам, после смерти будут уравнены все души, и мужчин, и женщин. Но путь от иерархического неравенства, закрепленного сначала родом, а потом и обществом, к потенциальному равенству во Христе долог и крут. А пока земная женщина не может быть равной мужчине. Она греховна, как греховна ее праматерь Ева, сообщница дьявола, орудие темных сил, обрекших человека на изгнание из рая. Все, что связано с плотью, для истинного христианства греховно, и вместилище греха ‑ женщина. Другое распространенное обвинение в адрес женщины ¾ ее особые отношения с нечистой силой, ее подверженность дьявольскому искушению и предрасположенность к колдовству. Еще Нестор писал, что бес прельстил женщину, а она мужчину, что волхвуют женщины разными кознями и отравами. Эти представления получили отражение в словах князя Курбского о том, что причина несчастий современного ему Московского государства ¾ в колдовстве иноземных жен Ивана III и Василия III. Показательно, что «бесы болезней» в народных заговорах считаются «дщерями Ирода царя» и изображаются в виде голых женщин с крыльями: имена их ¾ Трясея, Огнея, Ледея, Глухея, Ломея и др.

В русской истории старательно замалчивается тот факт, что христианство на Руси обязано своей победой женщинам, принявшим и пожалевшем Христа. Прежде всего не как Бога, а как страдающего человека, а образ Богородицы на многие века стал для стран христианской культуры воплощенным женским идеалом полов в русской культуре. В Древнерусской культуре (XI-XII вв.), сочетавшей в себе пласты восточнославянского язычества и византийского христианства, закрепилась фундаментальная характеристика женского принципа ¾ его онтологическая вторичность (ветхозаветный миф об Адаме и Еве) и подчиненность мужскому принципу. Такой взгляд нашел отражение в «Поучении» древнерусского князя Владимира Мономаха, советующего своим сыновьям: «Жену свою любите, но не давайте ей власти над собой».

Безусловно, перед нами традиционная патриархалистская модель (и семьи, и социума), которую, однако, было бы ошибочно интерпретировать лишь в терминах господства и подчинения. Отношения между мужем и женой понимаются как своего рода симбиоз, в котором осуществляется взаимодополняющее сотрудничество (жизнестроительство). И поэтому в знаменитом «Слове» Даниила Заточника (XIII в.) можно найти пассаж, иллюстрирующий намерение к совместному жизнестроительству: «Послушайте, жены, слова апостола Павла: крест ¾ глава церкви, а муж ¾ жене своей. Жены, стойте в церкви и молитесь Богу и святой Богородице, а чему хотите учиться, то учитесь дома у своих мужей. А вы, мужья, в законе храните жен своих, ибо нелегко найти хорошую жену. Хорошая жена ¾ венец мужу своему и беспечалие, а злая жена ‑ горе лютое и разорение дому».

В этом тексте есть фраза, являющаяся реминисценцией общехристианского воззрения на женское начало: «О, злое, острое оружие дьявола и стрела, летящая с ядом!» Однако в целом такое воззрение не может считаться характерным для древнерусской культуры, в которой с особой интенсивностью переживался языческий культ Матери-земли, нашедшей своего христианского двойника в типично русском культе Богородицы.

Предшествующая традиция была развита и закреплена в знаменитом «Домострое» (XVI в.) ¾ религиозно-нравственном кодексе средневековой Московской Руси. Идеалом здесь выступает патриархальная семья, в которой «хорошая жена да будет благою наградой тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив божию заповедь, благословится Богом, а во-вторых, славится и людьми. Жена добрая, и трудолюбивая, и молчаливая ¾ венец своему мужу, коли обрел муж жену свою добрую ¾ только хорошее выносит из дома своего; благословен муж такой жены, и годы свои проживут они в добром мире. За хорошую жену похвала мужу и честь».

Существенно то, что православный патриархат не является воспроизведением патриархата языческого как естественного доминирования мужского принципа в архаичной культуре. Это подтверждается тем, что в «Домострое» общехристианский догмат об онтологической вторичности женского начала практически не играет никакой роли. Центральная проблема православной этики ¾ адекватное следование Божьим заповедям с тем, чтобы обрести спасение на страшном суде. Именно способ решения этой задачи и определяет подчиненность женского начала мужскому. Муж выступает в качестве духовного и нравственного наставника в семье и доме, в качестве посредника между истиной Божественного откровения и женой. И эта мужская позиция не привилегия, а долг: «Следует мужьям поучать жен своих с любовью и примерным наставлением; жены мужей своих вопрошают о строгом порядке, о том, как душу спасти, Богу и мужу угодить и дом свой хорошо устроить, и во всем покоряться мужу».

Конструкция языческого патриархата окончательно преодолевается в «Домострое» с помощью института «духовного отцовства». «Духовный отец» как посредник между Богом и мирянами, молящийся от имени последних и наставляющий от имени первого, как бы трансцендирует естественное половое различие людей. В нем, в конечном счете, находят равенство мужской и женский принципы, муж и жена, решающие одну и ту же (но, естественно, по-разному) задачу спасения своей бессмертной души. На «духовных отцах» лежит предельная ответственность: «ибо они заботятся о наших душах и дадут ответ за нас в день Страшного суда».

Нет нужды идеализировать эту семейно-нравственную модель, ибо сама ее идеальность была обречена на карикатурное воплощение в повседневной жизненной практике. Но следует иметь в виду, что в XIX в. первые русские сторонники женской эмансипации, мыслители западнической и секулярно-атеистической ориентации, протестуя против практики бытового «домостроя», вели борьбу против идеалов духовного «домостроя». И эта борьба представляется значительно более существенной по своим последствиям, чем преодоление традиционных взглядов на женщину как на политического аутсайдера.

Линия женского нонконформизма избрала культурную «нишу», полюсно противоположную «позиции силы» ¾ сферу нравственности, сферу духовности.

Ни одна литература не дала столько благородных и самоотверженных женских характеров, как православные жития святых: Ефросинии Суздальской, остановившей войска татаро-монголов в XIII в. перед стенами своего монастыря, Ефросинии Полоцкой ¾ княжны из Полоцка, просветительницы, создавшей школу для девочек, построившей храм, который доныне стоит в городе.

Знакомство с летописными и литературными источниками, записками иностранных путешественников и судебными актами, берестяными письмами и памятниками церковной дидактики X‑XVII вв. позволяет убедиться в том, что, исключительная деловая и политическая активность русских женщин XVIII в. имела глубокие корни в истории России задолго до ее «европеизации».

Начальные страницы «Повести временных лет» представляют выдающуюся женщины Древней Руси ¾ деятельную, мудрую, «вещую» правительницу Древней Руси княжну Ольгу. В отличие от своего мужа князя Игоря, взимавшего грабительскую дань, Ольга, по сути дела, провела первую в истории Руси финансовую реформу, установив фиксированный размер дани («урок»), порядок ее сборов и систематичность. Княгиня направила свои усилия на сплочение отдельных земель в единое государство. Экономическое укрепление Киевского государства способствовало повышению политического веса Киевской Руси в международных отношениях. В труде Константина Багрянородного «О церемониях» Ольга названа «игемоном и архонтиссой руссов». Ольга приняла христианство и полагала сделать его государственной религией.

Чем пространнее излагаются события в летописях, тем чаще встречаются на их страницах имена представительниц русских княжеских династий, оставивших своей деятельностью след в отечественной истории.

Внучка Ярослава Мудрого, дочь великого князя киевского Всеволода Ярославича Анна (Янка) в 1089 г. самостоятельно «правила посольство» в Византию за новым митрополитом Иоанном II. Правда, оказался «сей муж не княжен, но умом прост и просторен». Большую часть жизни Анна-Янка посвятила монастырским делам: она основала Андреевский монастырь в Киеве. При этом монастыре Анна впервые создала школу для девочек.

Между тем деятельность Анны-Янки не была на Руси явлением уникальным. В XII-XIII вв. нередко возникали монастырские школы, основателями которых были женщины княжеского сословия или имевшие духовный сан (например, игуменьи). Известно, что дочь полоцкого князя Святослава Предслава Святославовна (умерла в 1173 г.), постригшись в монахини под именем Ефросиньи «начат книги писать своими руками». В открытой ею при полоцком Софийском соборе школе она обучала грамоте «младых девиц».

После смерти Владимира Мономаха (1125 г.) в истории Полоцкого княжества, по мнению В.Л. Янина, наступает «полоцкий матриархат» (30‑50 гг. XII в.). В числе княгинь-правительниц были представительницы семьи князя Святослава Всеславича, а также жена некоего князя Михаила, имя которой осталось неизвестным. При раскопках Полоцка были найдены три личные княжеские женские печати. Первая печать жены Святослава-Георгия Всеволодовича княгини Софьи, которая занималась оформлением официальных документов. Затем эту миссию взяла на себя ее дочь Предслава. Предслава, хотя и была пострижена в монахини под именем Ефросиньи, но от светских дел не отошла. При Ефросинье в Полоцке было основано два монастыря (1161 г.) и две церкви, имеется певческий цикл об Ефросинье, крест Ефросиньи ¾ памятник прикладного искусства XII в. Третья, найденная женская печать Полоцка не атрибутирована.

Летописи рассказывают массу историй об участии русских княгинь и боярынь в борьбе за выдвижение тех или иных политических деятелей. В XII–XIII вв. знатные женщины содействовали, как правило, продвижению тех, кто проводил политику укрепления княжеств. Такие надежды возлагала княжна Верхуслава (Анастасия) на своего ставленника Поликарпа. Она хлопотала о предоставлении ему епископской кафедры. Ольга Романовна, дочь брянского князя, участвовала в ведении государственных дел своего княжества, принимая посольства, управляя оставленными ей по завещанию вотчинами. Волынский князь Владимир Василькович позволял свое «княгине милой Ольге» поступать «как ей любо», как «восхочет».

Памятники письменности XII‑XIV вв. свидетельствуют о росте уровня образованности женщин из среды господствующего класса. Княгиня Мария «Всеволжия» в своем поучении сыновьям обнаруживает прекрасное знание ею учительских текстов Иоанна Златоуста.

Житие Ефросиньи Суздальской (в миру Феодулии Михайловны Черниговской) отличает знание ею античной литературы. В этом перечне философы Аристотель, Платон, поэты Вергилий, Гомер, медики Гален, Эскулап.

В XIII в. для русских земель пришло время суровых испытаний. В декабре 1237 г. орды Батыя осадили Рязань и после пятидневной осады взяли и сожгли город. По приказу Батыя убили рязанского князя Федора Юрьевича и его мать Ариппину и прочих княгинь и снох. Жена Федора Евпраксия, узнав о смерти мужа и не желая надругательств над собой, с сыном на руках «ринулась» вниз с высокого храма и «заразися до смерти». Поступок Евпраксии породил легенду и дал название одному из городов Рязанской области ¾ Зарайску. Так же погибла жена черниговского князя Домникея.

Непреклонным характером обладала княгиня Мария Михайловна. В 40‑х годах XIII в. княгиней было составлено «житие» отца Михаила черниговского. История жизни и смерти в орде могущественного и гордого русского князя потрясла тогда Русь. Когда после разгрома Батыем Владимира в 1238 г. центр русского летописания переместился в г. Ростов, оно велось под наблюдением ростовской княгини. Жизнеописания князей перерастали рамки обычных сухих некрологов, были полны патриотизма: «… избави бог от лютого томления бусурманского люди Ростовския земли: вложи ярость в сердца крестьянам…».

Длинный ряд выдающихся женщин, проявивших себя в политической жизни и борьбе в X‑XV вв. был бы не полон без социальных портретов великой княгини Московской Софьи Фоминичны, ее современницы великой княгини Тверской Елены Стефановны и Рязанской княгини Анны Васильевны.

Софья Фоминична (Зоя Палеолог) была племянницей последнего византийского императора из династии Палеологов и дочерью «морейского деспота» (властителя Пелопоннеса) Фомы. Для Зои Палеолог положение при русском дворе, после того как она стала женою Василия III, открыло свободу действий, так как великий князь дорожил и браком с ней, и ее советами как умной и образованной женщины. Став великой княгиней, она стремилась привлечь в Московское княжество деятелей культуры, врачей из Италии. При ней началось строительство замечательных памятников архитектуры, до нас дошли  изделия художественных ремесел. Участие в государственных делах было смыслом жизни Московской княгини. Она давала аудиенции иностранцам, имела свой круг дипломатов. Джон Мальтон представляет Софью главой «антитатарского курса».

В политических интересах удельных княжеств того времени участвовала и младшая дочь великого князя Василия II, рязанская княгиня Анна Васильевна. За время ее фактического правления Рязанское княжество расширило предешлы за счет присоединения Пронска, а также «рязанской украйны», исстари бывшей поводом для споров между Москвой и Рязанью.

С конца XV в., после победы русского государства над ордынскими ханами, начало расти число династических брачных союзов. Один из примеров тому ¾ брак дочери Ивана III Елены с Александром Ягеллончиком, великим князем Литовским. Переписка Литовского и Московского дворов 90‑х годов XV в. позволяет говорить о влиянии Елены Ивановны на решение важных для России внешнеполитических вопросов в нужном для Ивана III направлении. Она стала как бы центром притяжения православного населения Литовского княжества, выступала в роли дипломатического посредника и между группировкой русской (православной) и литовской (католической) знати, оказывала покровительство первой и умело сопротивлялась обращению в католичество.

Нонконформизм в социальной деятельности древнерусских женщин вполне соответствовал их семейному и имущественному положению. Знаменитые дочери древнерусского государства прославили русский народ.

В России XVII в., названного «бунташным», обычно упоминают лишь мужские имена. Несправедливое забвение коснулось сподвижницы знаменитого волжского бунтаря Степана Разина Алены Арзамасской-Темниковой. Бывшая монахиня Николаевского монастыря, переодевшись в мужское платье, выдавая себя за казацкого предводителя, собрала войско до 6 тысяч человек, овладела Темниковым и более двух месяцев управляла этим городом. Однако народный мятеж был обречен. После страшных пыток, которым подвергли Алену в надежде выведать других бунтарей, мучители приговорили ее к сожжению.

Главный блюститель канонических норм в России ¾ верховный святительный клир не остановился перед тем, чтобы венчать на царство после смерти царя Федора Иоанновича его супругу, сестру Бориса Годунова ¾ Ирину Годунову. Царица пробыла единодержавной монархиней на Российском престоле всего восемь дней в январе 1592 года. Современница властной государыни Елизаветы Английской, благочестивая Ирина не выдержала бремени власти и, добровольно отрекшись от трона, ушла в монастырь. Но начало женщинам-правительницам в России было положено. Этот пост, спустя век после Ирины Годуновой, заняла старшая сестра Петра I ‑ царевна Софья Алексеевна. Она правила почти восемь лет (с 1682 г. по 1689 г.). По мнению историков, это далеко не худшие годы в жизни страны, особенно в культурном отношении: создается первое общеобразовательное высшее учебное заведение Славяно-греко-латинская академия (1687 г.), входят в обыкновение светские стихотворные вирши, работает граверная мастерская при дворе.

С нашей точки зрения, опорные основания для формирования женского нонконформизма в России создало творчество «двух Екатерин»: императрицы Екатерины Великой и ее сподвижницы Екатерины Воронцовой-Дашковой, прозванной Екатериной Малой. Они оказали громадное влияние на женское самосознание, в первую очередь, устроением своей жизни. Это ¾ личности, ведшие равноправные беседы с элитой Франции: Дидро, д’Аламбером, Вольтером. Екатерина Великая вела эти беседы в письмах, Малая ¾ непосредственно во время зарубежного путешествия. По возвращению в Россию Дашкова была поставлена во главе Петербургской академии наук (1783-1794), а затем и во главе Новообразованной (1786 г.) Российской языковой академии.

Блистательный опыт женской эмансипации состоялся. Идея женского нонконформизма стала существенной гранью развития русской культуры.

ГЕНДЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПСИХИАТРИЯ

Николай Щитов

Исторически сложившееся распределение ролей между мужчиной и женщиной на основе иерархической соподчиненности закреплено мифами о «природном назначении» каждого пола, об особенностях «мужского» и «женского» характера, о «тайне пола». Однако, древнейшие доисторические мифы содержат, прежде всего, представления о первичной андрогинности человека: в каждом из индивидов одинаково присутствуют оба начала ¾ и «мужское», и «женское». После грехопадения человека обе половины единой прежде души бродят в пространстве, силясь отыскать друг друга, и обрести утраченную полноту. В этих мифах нет ни малейшего намека на  «природное назначение» мужского и женского полов, они говорят только об их взаимосвязи–взаимозависимости.

Мифология исторического времени фиксирует строгую соподчиненность в отношении между полами: мужчина ¾ полноценный человек, субъект истории, существо мужского пола; женщина ¾ существо женского пола, жена своего мужа, объект его власти ¾ власти рода, где наследование осуществляется по мужской линии.

Согласно этому принципу, мужчина и женщина ¾ два не взаимосвязанных, а противоположных начала: первое ¾ основное, положительное, активное; второе ¾ производное, пассивное.

Женщину нарекли ведьмой, колдуньей, в ее присутствии превращается в уксус вино, увядают цветы, раз в месяц она больна и в эти дни нечиста, она гадалка и прорицательница. Вообще, она ¾ олицетворение хаоса, ночи: слышит и понимает голоса ветра, деревьев, трав.

С появлением философии бинарные оппозиции пола, становятся ведущим системообразующими принципами мироздания. Так, Пифагор порядок и свет соотносил с положительным мужским принципом, а хаос и сумерки с отрицательным женским. Мудрец Платон благодарил богов за то, что они даровали ему свободу, а не рабство, создали мужчиной, а не женщиной. Аристотель называет женщину самкой, характер которой страдает от природной ущербности.

Неоднократно было установлено, что у истоков женского общественного неравноправия находится фактор силы и первенства мужского начала над женским. Организация социума по принципу матриархата, если и была в истории, то носила весьма локальный характер.

В дохристианской, языческой культуре Руси мы с трудом находим матриархальные корни русского фольклора. В языческой культуре с ее образцовым фольклорным героизмом, мужчина-богатырь становился символом мужественности и примером для подражания. Но наряду с ними в языческой древнерусской мифологии присутствуют и женщины-богатырши.

С усилением патриархатных отношений на Руси (Х в.) мифические героини были уничтожены запретами религиозных и светских властей, или создавали им отрицательный имидж. В большой коллекции русских фольклорных рассказов, собранных А. Афанасьевым, К. Ушинским, А. Толстым, А. Платоновым только в одном из рассказов встречается образ «богатырши», сопряженный с грустным повествованием.

В рассказе «Матюша» повествуется о дочери царя Бахромея Настасье Бахромеевне, сильной и могучей багатырше. Царь Бахромей пророчил Настасье в женихи Царя-Просителя. На свадебном пиру Настасья испытала силу своего мужа. Она легко сдавила руку Царя–Просителя, чем довела его до обморочного состояния. Кровь хлынула на его лицо и глаза закатились под лоб. Настасья отправила Царя пасти коров и вышла замуж за богатыря из простого народа Матюшу.

Появившееся на Руси христианство снимает с женщин часть языческих подозрений. Оно объявляет, что жизнь и смерть человека зависят не от «злой» женской природы, а от воли Божией. Согласно христианским догматам, после смерти будут уравнены все души, и мужчин, и женщин. Но путь от иерархического неравенства, закрепленного сначала родом, а потом и обществом, к потенциальному равенству во Христе долог и крут. А пока земная женщина не может быть равной мужчине. Она греховна, как греховна ее праматерь Ева, сообщница дьявола, орудие темных сил, обрекших человека на изгнание из рая. Все, что связано с плотью, для истинного христианства греховно, и вместилище греха ‑ женщина. Другое распространенное обвинение в адрес женщины ¾ ее особые отношения с нечистой силой, ее подверженность дьявольскому искушению и предрасположенность к колдовству. Еще Нестор писал, что бес прельстил женщину, а она мужчину, что волхвуют женщины разными кознями и отравами. Эти представления получили отражение в словах князя Курбского о том, что причина несчастий современного ему Московского государства ¾ в колдовстве иноземных жен Ивана III и Василия III. Показательно, что «бесы болезней» в народных заговорах считаются «дщерями Ирода царя» и изображаются в виде голых женщин с крыльями: имена их ¾ Трясея, Огнея, Ледея, Глухея, Ломея и др.

В русской истории старательно замалчивается тот факт, что христианство на Руси обязано своей победой женщинам, принявшим и пожалевшем Христа. Прежде всего не как Бога, а как страдающего человека, а образ Богородицы на многие века стал для стран христианской культуры воплощенным женским идеалом полов в русской культуре. В Древнерусской культуре (XI-XII вв.), сочетавшей в себе пласты восточнославянского язычества и византийского христианства, закрепилась фундаментальная характеристика женского принципа ¾ его онтологическая вторичность (ветхозаветный миф об Адаме и Еве) и подчиненность мужскому принципу. Такой взгляд нашел отражение в «Поучении» древнерусского князя Владимира Мономаха, советующего своим сыновьям: «Жену свою любите, но не давайте ей власти над собой».

Безусловно, перед нами традиционная патриархалистская модель (и семьи, и социума), которую, однако, было бы ошибочно интерпретировать лишь в терминах господства и подчинения. Отношения между мужем и женой понимаются как своего рода симбиоз, в котором осуществляется взаимодополняющее сотрудничество (жизнестроительство). И поэтому в знаменитом «Слове» Даниила Заточника (XIII в.) можно найти пассаж, иллюстрирующий намерение к совместному жизнестроительству: «Послушайте, жены, слова апостола Павла: крест ¾ глава церкви, а муж ¾ жене своей. Жены, стойте в церкви и молитесь Богу и святой Богородице, а чему хотите учиться, то учитесь дома у своих мужей. А вы, мужья, в законе храните жен своих, ибо нелегко найти хорошую жену. Хорошая жена ¾ венец мужу своему и беспечалие, а злая жена ‑ горе лютое и разорение дому».

В этом тексте есть фраза, являющаяся реминисценцией общехристианского воззрения на женское начало: «О, злое, острое оружие дьявола и стрела, летящая с ядом!» Однако в целом такое воззрение не может считаться характерным для древнерусской культуры, в которой с особой интенсивностью переживался языческий культ Матери-земли, нашедшей своего христианского двойника в типично русском культе Богородицы.

Предшествующая традиция была развита и закреплена в знаменитом «Домострое» (XVI в.) ¾ религиозно-нравственном кодексе средневековой Московской Руси. Идеалом здесь выступает патриархальная семья, в которой «хорошая жена да будет благою наградой тем, кто боится Бога, ибо жена делает мужа своего добродетельней: во-первых, исполнив божию заповедь, благословится Богом, а во-вторых, славится и людьми. Жена добрая, и трудолюбивая, и молчаливая ¾ венец своему мужу, коли обрел муж жену свою добрую ¾ только хорошее выносит из дома своего; благословен муж такой жены, и годы свои проживут они в добром мире. За хорошую жену похвала мужу и честь».

Существенно то, что православный патриархат не является воспроизведением патриархата языческого как естественного доминирования мужского принципа в архаичной культуре. Это подтверждается тем, что в «Домострое» общехристианский догмат об онтологической вторичности женского начала практически не играет никакой роли. Центральная проблема православной этики ¾ адекватное следование Божьим заповедям с тем, чтобы обрести спасение на страшном суде. Именно способ решения этой задачи и определяет подчиненность женского начала мужскому. Муж выступает в качестве духовного и нравственного наставника в семье и доме, в качестве посредника между истиной Божественного откровения и женой. И эта мужская позиция не привилегия, а долг: «Следует мужьям поучать жен своих с любовью и примерным наставлением; жены мужей своих вопрошают о строгом порядке, о том, как душу спасти, Богу и мужу угодить и дом свой хорошо устроить, и во всем покоряться мужу».

Конструкция языческого патриархата окончательно преодолевается в «Домострое» с помощью института «духовного отцовства». «Духовный отец» как посредник между Богом и мирянами, молящийся от имени последних и наставляющий от имени первого, как бы трансцендирует естественное половое различие людей. В нем, в конечном счете, находят равенство мужской и женский принципы, муж и жена, решающие одну и ту же (но, естественно, по-разному) задачу спасения своей бессмертной души. На «духовных отцах» лежит предельная ответственность: «ибо они заботятся о наших душах и дадут ответ за нас в день Страшного суда».

Нет нужды идеализировать эту семейно-нравственную модель, ибо сама ее идеальность была обречена на карикатурное воплощение в повседневной жизненной практике. Но следует иметь в виду, что в XIX в. первые русские сторонники женской эмансипации, мыслители западнической и секулярно-атеистической ориентации, протестуя против практики бытового «домостроя», вели борьбу против идеалов духовного «домостроя». И эта борьба представляется значительно более существенной по своим последствиям, чем преодоление традиционных взглядов на женщину как на политического аутсайдера.

Линия женского нонконформизма избрала культурную «нишу», полюсно противоположную «позиции силы» ¾ сферу нравственности, сферу духовности.

Ни одна литература не дала столько благородных и самоотверженных женских характеров, как православные жития святых: Ефросинии Суздальской, остановившей войска татаро-монголов в XIII в. перед стенами своего монастыря, Ефросинии Полоцкой ¾ княжны из Полоцка, просветительницы, создавшей школу для девочек, построившей храм, который доныне стоит в городе.

Знакомство с летописными и литературными источниками, записками иностранных путешественников и судебными актами, берестяными письмами и памятниками церковной дидактики X‑XVII вв. позволяет убедиться в том, что, исключительная деловая и политическая активность русских женщин XVIII в. имела глубокие корни в истории России задолго до ее «европеизации».

Начальные страницы «Повести временных лет» представляют выдающуюся женщины Древней Руси ¾ деятельную, мудрую, «вещую» правительницу Древней Руси княжну Ольгу. В отличие от своего мужа князя Игоря, взимавшего грабительскую дань, Ольга, по сути дела, провела первую в истории Руси финансовую реформу, установив фиксированный размер дани («урок»), порядок ее сборов и систематичность. Княгиня направила свои усилия на сплочение отдельных земель в единое государство. Экономическое укрепление Киевского государства способствовало повышению политического веса Киевской Руси в международных отношениях. В труде Константина Багрянородного «О церемониях» Ольга названа «игемоном и архонтиссой руссов». Ольга приняла христианство и полагала сделать его государственной религией.

Чем пространнее излагаются события в летописях, тем чаще встречаются на их страницах имена представительниц русских княжеских династий, оставивших своей деятельностью след в отечественной истории.

Внучка Ярослава Мудрого, дочь великого князя киевского Всеволода Ярославича Анна (Янка) в 1089 г. самостоятельно «правила посольство» в Византию за новым митрополитом Иоанном II. Правда, оказался «сей муж не княжен, но умом прост и просторен». Большую часть жизни Анна-Янка посвятила монастырским делам: она основала Андреевский монастырь в Киеве. При этом монастыре Анна впервые создала школу для девочек.

Между тем деятельность Анны-Янки не была на Руси явлением уникальным. В XII-XIII вв. нередко возникали монастырские школы, основателями которых были женщины княжеского сословия или имевшие духовный сан (например, игуменьи). Известно, что дочь полоцкого князя Святослава Предслава Святославовна (умерла в 1173 г.), постригшись в монахини под именем Ефросиньи «начат книги писать своими руками». В открытой ею при полоцком Софийском соборе школе она обучала грамоте «младых девиц».

После смерти Владимира Мономаха (1125 г.) в истории Полоцкого княжества, по мнению В.Л. Янина, наступает «полоцкий матриархат» (30‑50 гг. XII в.). В числе княгинь-правительниц были представительницы семьи князя Святослава Всеславича, а также жена некоего князя Михаила, имя которой осталось неизвестным. При раскопках Полоцка были найдены три личные княжеские женские печати. Первая печать жены Святослава-Георгия Всеволодовича княгини Софьи, которая занималась оформлением официальных документов. Затем эту миссию взяла на себя ее дочь Предслава. Предслава, хотя и была пострижена в монахини под именем Ефросиньи, но от светских дел не отошла. При Ефросинье в Полоцке было основано два монастыря (1161 г.) и две церкви, имеется певческий цикл об Ефросинье, крест Ефросиньи ¾ памятник прикладного искусства XII в. Третья, найденная женская печать Полоцка не атрибутирована.

Летописи рассказывают массу историй об участии русских княгинь и боярынь в борьбе за выдвижение тех или иных политических деятелей. В XII–XIII вв. знатные женщины содействовали, как правило, продвижению тех, кто проводил политику укрепления княжеств. Такие надежды возлагала княжна Верхуслава (Анастасия) на своего ставленника Поликарпа. Она хлопотала о предоставлении ему епископской кафедры. Ольга Романовна, дочь брянского князя, участвовала в ведении государственных дел своего княжества, принимая посольства, управляя оставленными ей по завещанию вотчинами. Волынский князь Владимир Василькович позволял свое «княгине милой Ольге» поступать «как ей любо», как «восхочет».

Памятники письменности XII‑XIV вв. свидетельствуют о росте уровня образованности женщин из среды господствующего класса. Княгиня Мария «Всеволжия» в своем поучении сыновьям обнаруживает прекрасное знание ею учительских текстов Иоанна Златоуста.

Житие Ефросиньи Суздальской (в миру Феодулии Михайловны Черниговской) отличает знание ею античной литературы. В этом перечне философы Аристотель, Платон, поэты Вергилий, Гомер, медики Гален, Эскулап.

В XIII в. для русских земель пришло время суровых испытаний. В декабре 1237 г. орды Батыя осадили Рязань и после пятидневной осады взяли и сожгли город. По приказу Батыя убили рязанского князя Федора Юрьевича и его мать Ариппину и прочих княгинь и снох. Жена Федора Евпраксия, узнав о смерти мужа и не желая надругательств над собой, с сыном на руках «ринулась» вниз с высокого храма и «заразися до смерти». Поступок Евпраксии породил легенду и дал название одному из городов Рязанской области ¾ Зарайску. Так же погибла жена черниговского князя Домникея.

Непреклонным характером обладала княгиня Мария Михайловна. В 40‑х годах XIII в. княгиней было составлено «житие» отца Михаила черниговского. История жизни и смерти в орде могущественного и гордого русского князя потрясла тогда Русь. Когда после разгрома Батыем Владимира в 1238 г. центр русского летописания переместился в г. Ростов, оно велось под наблюдением ростовской княгини. Жизнеописания князей перерастали рамки обычных сухих некрологов, были полны патриотизма: «… избави бог от лютого томления бусурманского люди Ростовския земли: вложи ярость в сердца крестьянам…».

Длинный ряд выдающихся женщин, проявивших себя в политической жизни и борьбе в X‑XV вв. был бы не полон без социальных портретов великой княгини Московской Софьи Фоминичны, ее современницы великой княгини Тверской Елены Стефановны и Рязанской княгини Анны Васильевны.

Софья Фоминична (Зоя Палеолог) была племянницей последнего византийского императора из династии Палеологов и дочерью «морейского деспота» (властителя Пелопоннеса) Фомы. Для Зои Палеолог положение при русском дворе, после того как она стала женою Василия III, открыло свободу действий, так как великий князь дорожил и браком с ней, и ее советами как умной и образованной женщины. Став великой княгиней, она стремилась привлечь в Московское княжество деятелей культуры, врачей из Италии. При ней началось строительство замечательных памятников архитектуры, до нас дошли  изделия художественных ремесел. Участие в государственных делах было смыслом жизни Московской княгини. Она давала аудиенции иностранцам, имела свой круг дипломатов. Джон Мальтон представляет Софью главой «антитатарского курса».

В политических интересах удельных княжеств того времени участвовала и младшая дочь великого князя Василия II, рязанская княгиня Анна Васильевна. За время ее фактического правления Рязанское княжество расширило предешлы за счет присоединения Пронска, а также «рязанской украйны», исстари бывшей поводом для споров между Москвой и Рязанью.

С конца XV в., после победы русского государства над ордынскими ханами, начало расти число династических брачных союзов. Один из примеров тому ¾ брак дочери Ивана III Елены с Александром Ягеллончиком, великим князем Литовским. Переписка Литовского и Московского дворов 90‑х годов XV в. позволяет говорить о влиянии Елены Ивановны на решение важных для России внешнеполитических вопросов в нужном для Ивана III направлении. Она стала как бы центром притяжения православного населения Литовского княжества, выступала в роли дипломатического посредника и между группировкой русской (православной) и литовской (католической) знати, оказывала покровительство первой и умело сопротивлялась обращению в католичество.

Нонконформизм в социальной деятельности древнерусских женщин вполне соответствовал их семейному и имущественному положению. Знаменитые дочери древнерусского государства прославили русский народ.

В России XVII в., названного «бунташным», обычно упоминают лишь мужские имена. Несправедливое забвение коснулось сподвижницы знаменитого волжского бунтаря Степана Разина Алены Арзамасской-Темниковой. Бывшая монахиня Николаевского монастыря, переодевшись в мужское платье, выдавая себя за казацкого предводителя, собрала войско до 6 тысяч человек, овладела Темниковым и более двух месяцев управляла этим городом. Однако народный мятеж был обречен. После страшных пыток, которым подвергли Алену в надежде выведать других бунтарей, мучители приговорили ее к сожжению.

Главный блюститель канонических норм в России ¾ верховный святительный клир не остановился перед тем, чтобы венчать на царство после смерти царя Федора Иоанновича его супругу, сестру Бориса Годунова ¾ Ирину Годунову. Царица пробыла единодержавной монархиней на Российском престоле всего восемь дней в январе 1592 года. Современница властной государыни Елизаветы Английской, благочестивая Ирина не выдержала бремени власти и, добровольно отрекшись от трона, ушла в монастырь. Но начало женщинам-правительницам в России было положено. Этот пост, спустя век после Ирины Годуновой, заняла старшая сестра Петра I ‑ царевна Софья Алексеевна. Она правила почти восемь лет (с 1682 г. по 1689 г.). По мнению историков, это далеко не худшие годы в жизни страны, особенно в культурном отношении: создается первое общеобразовательное высшее учебное заведение Славяно-греко-латинская академия (1687 г.), входят в обыкновение светские стихотворные вирши, работает граверная мастерская при дворе.

С нашей точки зрения, опорные основания для формирования женского нонконформизма в России создало творчество «двух Екатерин»: императрицы Екатерины Великой и ее сподвижницы Екатерины Воронцовой-Дашковой, прозванной Екатериной Малой. Они оказали громадное влияние на женское самосознание, в первую очередь, устроением своей жизни. Это ¾ личности, ведшие равноправные беседы с элитой Франции: Дидро, д’Аламбером, Вольтером. Екатерина Великая вела эти беседы в письмах, Малая ¾ непосредственно во время зарубежного путешествия. По возвращению в Россию Дашкова была поставлена во главе Петербургской академии наук (1783-1794), а затем и во главе Новообразованной (1786 г.) Российской языковой академии.

Блистательный опыт женской эмансипации состоялся. Идея женского нонконформизма стала существенной гранью развития русской культуры.

ГЕНДЕРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ И ПСИХИАТРИЯ

Николай Щитов