Глава 75. О «доказательстве» метафизических предметов

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122 123

a) Недоказуемость свободы воли

Если однажды уяснить себе метафизическую значимость развиваемых апо$

рий, то нельзя удивляться тому факту, что все так называемые доказательства

свободы воли ошибочны. Везде недостает представления о проблемной ситуа$

ции, рассмотрения апорий. Кто апорий не видит, тот, естественно, не может их и

решить. Он подобен лунатику, которой не видит бездны.

Как же обстоят дела для пробужденного, который видит апории? Может ли он

их решить только потому, что он их видит? Этого как раз никто не берется утвер$

ждать. Напротив, с самого начала понятно, что на этой ступени проблемная си$

туация является гораздо более трудной и метафизически глубокой, чем на уровне

каузальной антиномии, и что в данном случае нельзя предсказать точного,

«удовлетворительного» решения, какое там было возможно.

Однако нельзя увидеть сразу, но можно прояснить только в ходе исследова$

ния, меру возможного продвижения. Так как обыкновенно случается, что непре$

дубежденный ожидает от метафизического разбора гораздо больше, чем тот мо$

жет дать, то скажем заранее: мы не можем привести апории к удовлетворитель$

ному решению, не можем действительно снять противоречие наслаивающихс

антиномий.Мыне можем действительно «доказать» свободу воли, что всегда яв$

ляется основной целью философской этики. Вообще ли это превосходит челове$

ческие силы и собственно иррациональный проблемный остаток навсегда отре$

зает пути продвижения, или же только нынешняя стадия исследования не справ$

ляется с определенными препятствиями — но положение дел таково, что мы

должны отказаться от гордой претензии на доказывание.

Но такая недоказуемость не означает не только опровержения свободы,— как

вновь и вновь склонны полагать неискушенные,— но даже и ослабления ее по$

зиций. Никогда нельзя забывать, что вещь, о доказуемости которой идет речь,

существует независимо (или же не существует) от того, можно ли ее доказать.

И ложные доказательства никогда не помогают в отношении дела, для которого

они предназначены; их ошибки всегда суть ошибки только самого доказательст$

ва. Так это было с «существованием Бога» в рациональной теологии; доказатель$

ства Бога оказались ошибочными, но смешно было бы потому считать опроверг$

нутым само существование Бога. Так и со свободой.

Свобода воли — метафизический предмет. Для всех метафизических предме$

тов действует положение: они в строгом смысле не могут быть ни доказаны, ни

опровергнуты. Несмотря на это, проблему свободы воли вполне можно обсуж$

дать. Только не следует ожидать никаких немедленных «решений». Результаты

просто предметного разбора проблемы могут потому быть еще в высшей степени

содержательными. Метафизические проблемы всегда содержат в себе нечто не$

отъемлемо иррациональное. Оно остается не затронуто во всяком продвижении

усмотрения. И чем ближе к нему подходит мысль, тем больше она убеждается в

иррациональности. Критическое очерчивание такого рода иррационального при

любых обстоятельствах является важной философской задачей, и часто единст$

венной, которую можно выполнить.

Метафизическую проблему никакая философия не «решает», она может ее

только рассматривать, и как далеко она тем самым зайдет, всегда остается под во$

просом. Но даже малейшее действительное продвижение — именно потому, что

это неразрешимая проблема — имеет самую большую ценность. Уже малейший

прогресс усмотрения иногда в состоянии изменить общую картину. Убедитель$

ным примером тому может служить шаг, сделанный в антиномии долженствова$

ния помимо кантовской каузальной антиномии. Обнаружение новой цепи апо$

рий является не затемнением, но именно радикальным раскрытием проблемной

ситуации.

В этом смысле нужно исходя из достигнутых апорий двигаться дальше.

b) Феномены и метафизические предметы

Метафизические предметы никогда напрямую не «даны». Они не являют себ

непосредственно. Следовательно, нет никаких феноменов, в которых их сущест$

вование обнаруживалось бы безоговорочно. Например, представляет ли «являю$

щаяся свобода» явление действительной свободы—это как раз вопрос. И все же

приметы, из которых могут делаться выводы, суть исключительно феномены.

Как в проблеме бытия определенные феномены бытия и познания суть приметы

реального в$себе$бытия, точно так же и в проблеме свободы определенные фе$

номены нравственного сознания могут послужить признаками нравственной

свободы. Но полной законченности при помощи феноменов не добиться. Одна$

ко же из некоторых феноменов следует удивительно много — если и не с абсо$

лютной, то с довольно высокой гипотетической достоверностью. Последняя де$

лится на множество ступеней в соответствии с родом феномена. Если же учесть,

что в метафизических проблемах вообще нельзя выйти за пределы гипотетиче$

ской достоверности, то легко понять, какую значимость приобретает точное об$

суждение феноменов.

Вечное отставание познания от метафизических предметов как следствие ог$

раничивает рассмотрение проблемы в основном двумя пунктами: 1) прояснение

фактов, которые позитивно свидетельствуют в пользу данной проблемы и учи$

тывание их значимости как метафизических примет и 2) исследование онтоло$

гической возможности самого предмета на основе существующих контекстов.

Если по этим двум направлениям проблемное поле просматривается достаточно

широко, обнаруживается определенная согласованность, пригнанность фактов

и возможностей, исследуемых независимо друг от друга, то открывается треть

задача — формулировка самой гипотезы.

Из этих задач третья зависит от выполнения двух первых, и может еще пока$

заться сомнительным, в состоянии ли мы дойти до нее в проблеме свободы. Вто$

Глава 75. О «доказательстве» метафизических предметов 615

рая задача — собственно метафизическая. Она работает с широчайшими катего$

риальными контекстами. Она имеет дело с антиномией долженствования, то

есть с первыми пятью апориями, и сверх того еще с третьей антиномией свобо$

ды. Первая же задача связана с шестой апорией. Трудность в ней заключается в

отношении феномена и бытия. Другими словами, она должна проверять объем и

содержание соответствующих данностей. И так как последние разбросаны по

всей области предшествующего анализа актов и ценностей, то этот анализ обра$

зует естественное связующее звено в обратном направлении. Уже по этой причи$

не данная задача — первая.

c) Типы возможного хода доказательства

Если в дальнейшем, несмотря на все это, речь пойдет об «аргументах» в пользу

свободы воли, даже о «доказательствах», то это нужно понимать со всеми сделан$

ными оговорками. Тенденция нечто «доказывать» остается справедливой, даже

если шансов для этого мало.Мынаходимся не в конце, но в начале строгой науч$

ной дискуссии о проблеме, следовательно, должны оставаться открытыми дл

будущего прогресса метафизического познания. К тому же, в конце концов, и

гипотетическое доказательство — тоже в некотором роде доказательство.

Если отвернуться до поры до времени от обозначенных данных задач, то воз$

можны три типа аргументации: эмпирико$дескриптивная, чисто априорная и

аналитическая.

Первый из них сразу отпадает. Не может быть никакой аргументации в пользу

метафизических предметов на основе эмпирических данных, особенно в отно$

шении этических принципов; ибо нет никаких нравственных фактов, которые

действительно строго соответствовали бы принципам, например так, как факты

бытия соответствуют принципам бытия. В сущности долженствования заключе$

но, что действительное вовсе не обязательно должно ему соответствовать. По$

добным образом, хотя и по другим причинам, дело обстоит и со свободой. Внрав$

ственной жизни нет никаких прямых фактов свободы, то есть таких, которые не

зависели бы от толкования и которые в крайнем случае можно было бы понять и

без такового. Именно в этом заключается трудность проблемы. Отношение фе$

номена и бытия, данного сознания свободы и самой стоящей под вопросом сво$

боды нравственного сознания есть отношение глубоко проблематичное.

В соответствии с этим с некоторым правом ожидают чисто априорной дискус$

сии. Ведь нравственные принципы познаваемы a priori. Но в данном случае об$

наруживается различие положения дел в принципе и в свободе. Ценности обла$

дают идеальным в$себе$бытием, таковое одновременно и дано вместе с возмож$

ностью априорного усмотрения. Свобода же совершенно иного рода; она высту$

пает не в идеальных образованиях, но в реальных, в живых личностях во всей

полноте их присутствия. В ней, таким образом, реальное в$себе$бытие как раз

нужно доказать. Если оно вообще есть, то оно должно быть реальной силой, по$

тенцией действительного человека, не только некоего идеала человека. Только

так оно как «детерминанта» может вмешиваться в реальную структуру мировых

событий. Но это значит, что в вопросе свободы присутствует вопрос экзистен$

циала. Тем самым поставлен предел и чисто априорной аргументации. Пробле$

мы экзистенции никогда нельзя решить a priori. Они связаны с массой экзистен$

616 Часть 3. Раздел IV

циально данного. Они суть онтологические вопросы реальности и не могут обсу$

ждаться без эмпирического основания.

Это можно выразить и по$другому. Априорное доказательство должно осно$

вываться или на непосредственной, или на косвенной очевидности. Первое —

несостоятельно, так как самым ясным образом показывает противоположность

тому, что надо доказать: непосредственно a priori как раз очевидно, что вол

вполне может быть и несвободной. Косвенно проясняются в лучшем случае

только две вещи: 1) постулат свободы, исходя из сути нравственных принципов и

2) онтологическая возможность свободы. И то и другое взятое вместе, тем не ме$

нее, еще не дает никакого доказательства ее существования.

Все бремя доказывания, насколько философское мышление вообще может

его на себя взять, приходится на третий тип аргументации, аналитическое дока$

зательство. И хотя и оно ограничено по возможностям и при его посредстве дос$

тигается только гипотетическая достоверность, но это доказательство заходит

дальше всего. Оно одно отвечает действительности. Здесь исходят из данных

этических ситуаций как реальных, так и идеальных (из первых в сознании свобо$

ды, из вторых в сущности нравственных принципов) и от них всегда можно вер$

нуться к онтически реальному бытию свободы. Такое возвращение имеет форму

заключения от обусловленного к условию.

В этом виде аргументирования объединены априорные и эмпирические эле$

менты. Исходными точками являются обнаруживаемые феномены, как таковые

имеющие ценность фактов. Контексты же между ними и выводимым имеют ап$

риорную природу.