Глава 41. Полнота

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122 123

a) Отношение к благу и благородству. Отказ от телеологии

К ценностной группе блага кроме него самого и благородства можно причис$

лить еще и ценности полноты и чистоты, которые, правда, обе уже являются бо$

лее частными и обнаруживают большую материальную определенность, но тем

не менее находятся по эту сторону собственно ценностей добродетели и в них,

точно так же, как и первые две, уже предполагаются.

Глава 41. Полнота 389

Интересно, что в этих двух основных ценностях явно вновь проявляется по$

зитивная ценностная противоположность. В одном только этом уже легко уви$

деть, что обычно и подтверждается, что они вместе составляют особую ценно$

стную группу. Но подобная противопоставленность связывает полноту и с бла$

городством. Из этой двойной антитетики явствует, что полнота занимает про$

межуточное аксиологическое положение между благородством и чистотой. По

отношению же к благу все три ценности занимают принципиально одинаковое

положение.

Сила благородства — в его направленности на определенные ценности, кото$

рым отдано предпочтение. Его слабость в односторонности. Телеология исклю$

чительного не может исчерпывать телеологию ценностей. Но такого рода исчер$

пание—в границах человеческих возможностей—это тоже некая задача и нека

самоценность. И в сущности человеческого этоса существует тенденция, на$

правленная на исчерпание ценностей, на обладание ценностным многообрази$

ем во всей его полноте. По материи она сродни уже рассмотренным под рубри$

кой ценностных противоположностей ценностям широты типа, гармонии, кон$

фликту и усложнению, в то время как благородство, напротив,— подпадает под

ценность высоты типа, единства и простоты.

Ценность указанной тенденции как некоего основного нравственного облика

есть ценность полноты. Задача в данном случае — это объединение ценностных

тенденций ввиду многообразия и величины соответствующего видимого ценно$

стного дифференцирования. Не единство стремления, с этой точки зрения, яв$

ляется высшим, но многосторонность и множественность стремлений, и кроме

того — идеальная всесторонность ценностного участия, сквозь призму которого

понимается все и делаются все этические оценки в любых жизненных ситуациях;

и вместе с тем важность имеет и величина аксиологического содержания и его

используемость в личности, этическое величие в смысле вместительности дл

всего, что ценно само по себе, позитивный размах ценностного чувства. Проти$

воположностью является не$ценность нравственной ограниченности и черство$

сти, неспособность к причастности ценностям и к их использованию, упроще$

ние жизни вследствие ценностной слепоты, незрелые решения и непонимание

данного богатства ценностей, внутреннее обеднение и искажение этоса.

Поскольку дело во всяком моральном облике,— по меньшей мере, в тенден$

ции — идет о телеологии ценностей, в случае с полнотой, в отличие от блага и

благородства, затрагивается телеология не высшего или исключительного, но

«телеология всех ценностей», насколько они доступны взгляду. Но это невоз$

можно. Целестремительная тенденция должна быть единой, иначе она уничто$

жит самое себя. Получается так, что в этосе полноты момент телеологии сам от$

ходит на второй план. Его место занимает внутренняя позиция всесторонней от$

крытости, причастности к ценностям и их использования. Правда, о чисто внут$

ренней телеологии установки, интереса, даже причастности вполне можно гово$

рить и здесь. И от нравственной ценности полноты она, пожалуй, фактически

неотделима. Но актуальность этой тенденции отходит на второй план вместе с

увеличением содержания.

В равном смысле можно сказать, что на второй план отходит и значение ие$

рархии. И низшие ценности в этосе полноты получают свое право. Ценност$

ное изобилие действительного, как и самого царства идеальных ценностей, яв$

390 Часть 2. Раздел IV

ляется всесторонним. Здесь обнаруживается противовес доминированию ие$

рархии и высших ценностей.

b) Ценностный синтез в этосе полноты

Полнота есть ценность аксиологического синтеза вообще в человеческой

жизни. Степень переплетенности ценностных моментов составляет в ней смысл

нового. Конечно, величина многообразия не может разрушить единства. Но

единство само является синтетическим, некоей переработкой, органическим

объединением. С величиной содержания как раз этот тип единства должен рас$

ти. Само объективное ценностное изобилие,— а каждое переживание приносит

некое содержание,— ставит перед личностью требование все нового синтеза.

В этом объективном смысле принцип ценности полноты можно выразить как

высшее единство высшего многообразия. Этот ценностный принцип действует и

в других областях, например в эстетической. Но в данном случае это есть прин$

цип этического содержания личности и конкретной организации жизни. Ценно$

стные ростки есть всюду, каждый предъявляет личности некое требование, вы$

двигает как бы претензию на ее понимание, подхватывание, продолжение. Вся$

кое переживание есть полная ценность; но не каждый стоит на высоте того, что

ему доводится пережить. Этос личности должен еще врасти в то богатство, кото$

рое свалилось на него с неба. Обычным явлением оказывается несостоятель$

ность человека перед ценностным изобилием его жизни, аксиологическое упу$

щение в себе самом и в окружающем. Основным условием бытия нравственного

существа является как раз синтетическое единство самого этоса.

Человек никогда морально не готов. Своим нравственным ростом он сам

строит, делает себя объектом своей собственной реализации, даже и не жела

того. Свой собственный синтез он осуществляет в своей направленности на цен$

ностное многообразие жизни, в увеличении своего схватывания и своей прича$

стности. При развитом схватывании ценностей,— и чем оно объективнее, тем в

большей степени — человеку удается организовать свою собственную, единст$

венную и неповторимую жизнь в совершенное созвучие, в реальную симфонию

ценностей.

То, что действительно для личности, то mutatis mutandis действительно и дл

всего этического бытия. И человеческие отношения допускают тот же самый

ценностный синтез. Каждая ситуация обнаруживает некий ценностный росток,

каждая может быть использована в своем своеобразии, а может быть и упущена.

И в этом отношении человек тоже есть ответственный участник творения при$

сутствия, в чьи руки дано все богатство, ваятель этической действительности, в

которой он живет. Подобным образом дело обстоит и с синтезом этических идеа$

лов. И здесь, в перспективном видении богатство многообразия оказываетс

ценным. Идеалы морально ограниченного и убогого человека сами ограничены

и убоги. То же самое, в конце концов, происходит в структуре целокупности; и

здесь многообразие и требование ценностного синтеза повторяются. Отличие

заключается только в том, что здесь синтез происходит помимо этоса индивида.

Человек здесь оказывается строительным материалом целого.

Глава 41. Полнота 391

c) Душевная широта и ее отношение ко злу

Этос полноты предполагает широту души, вместимость для всего. Особое зна$

чение это приобретает в свете нравственного конфликта. Как конфликт откры$

вает глубины, так и ценностное изобилие. С этой точки зрения, конфликт в выс$

шем смысле позитивен и ценен. Страх перед конфликтом, отступление есть про$

явление моральной ограниченности. Даже трагическому конфликту, из которого

нельзя выйти невинным, должно быть место. Именно в нем расширяется этос.

Неспособный к конфликту не способен и к трагизму. Он морально недалек, в

серьезных жизненных конфликтах он несет проклятье смешливости. Такой че$

ловек отмечен печатью трагикомизма.

Отсюда ясно, что этос полноты в одном пункте прямо противопоставлен это$

су благородства: он не эксклюзивен, причем не исключает из себя не только низ$

шие ценности, но в определенных рамках даже и контрценное. В смысле широ$

ты на самом деле всякому содержанию моральной жизни присуща ценность — и

борьбе, страданию, несчастью, и тщетному стремлению, хлопотам или страстям,

поражению, равно как и преодолению, даже неудаче, упущению, провинности и

несению вины. Не о ценностях страдания или свободы (которые здесь тоже глу$

боко сопричастны друг другу) идет здесь речь; напротив, во всем этом есть еще и

другая, чисто содержательная ценность — скорее всего ее можно было бы на$

звать величиной переживания, или величиной моральной жизни. Для морально

ограниченного в конечном счете все оказывается лишенным ценности, даже в

себе ценное; для великодушного, наоборот, «все» ценно, в том числе и в себе

контрценное. Нет никакого другого пути к этической зрелости и развитию, как

путь через конфликт самой жизни, через «нравственный опыт» — в том числе и

негативный нравственный опыт, и через него, может, большей частью. Именно

здесь проходит абсолютная граница «обучаемости добродетели». Никто не мо$

жет завещать другому свой нравственный опыт с его собственной, пережитой и

вынесенной тяжестью. Всякое извлечение из чужого опыта неполновесно без

подкрепления собственным и отдает «морализаторством». Конкретные жизнен$

ные ситуации с их этически$конфликтным содержанием — единственное, что

действительно морально воспитывает, формирует ценностный взгляд, образо$

вывает, расширяет и тем самым дает простор для полноты. В этом смысле боль$

шой жизненный опыт, и даже поражения с ошибками ценны.

Конечно, это парадоксально и имеет свои спорные пункты. Но все же право$

мерно. В данной ситуации как раз обнаруживается глубокий ценностный кон$

фликт с благом, подлинная неоспоримая ценностная антиномия. В ценностном

содержании менее ценного телеология высших ценностей имеет свои границы.

Не то чтобы телеология направлялась здесь на неценное как таковое; телеологи

в этосе полноты вообще отодвинута на второй план. А именно другое, не стремя$

щееся, но причастно$исчерпывающее отношение к ценному вообще в известной

степени открывает в том, что с позиций телеологии контрценно, определенное

ценностное содержание. И это отношение нужно понимать не так, как если бы

зло для широты должно было быть оправдано; скорее, зло оправдано ценностью

полноты,— по меньшей мере, содержательно оно ей принадлежит и не только

негативно. Не то чтобы зло было хорошим. Здесь имеет место ценностный ха$

рактер совершенно другого ценностного измерения, лежащий над добром и

392 Часть 2. Раздел IV

злом, именно это здесь является новым и может поучить тому, что именно с по$

зиции высших, нравственных ценностей в конечном счете все этически действи$

тельное может иметь еще одну ценностную сторону. Этика не нуждается ни в ка$

кой метафизической теодицее. Она несет в себе антроподицею — в ценности

полноты — аксиологическое оправдание человека в его несовершенстве.

Чувственный пафос этой ценности — всесторонний аксиологический опти$

мизм. Нужно только остерегаться понимать этот оптимизм эвдемонологически.

Он в принципе находится по ту сторону счастья и несчастья.

Этическая действительность богаче всякой человеческой фантазии, всякой

мечты и поэзии. Человек только грешит в ней всякий миг, если тупо проживает

в ней «мимо». Неразвитость ценностного чувства обедняет его. Предрассудок,

слепота человека проявляется в том, что он не замечает того изобилия, в кото$

ром находится. Этос полноты — тенденция внутреннего оправдания жизни,

достижения того величия, которое у нее есть. Его пафос — это пафос почтени

перед всесторонней ценностной наполненностью, пафос исполненного благо$

дарности знания и, там, где знаний не хватает, пафос предчувствия неисчерпае$

мого. Для того, кто живет в такой установке, всякая ограниченность есть упло$

щение, обеднение, обеспложивание, растрачивание жизни, а у кого это перехо$

дит в намеренную жизненную позицию — недостойное отречение, мелочный

пессимизм и моральная неблагодарность.