Глава 43. О добродетелях вообще

Что справедливо для основных, то справедливо и для частных нравственных

ценностей, ценностей добродетели. Они суть ценности самого человеческого

поведения; и так как поведение распространяется на весьма различные ситуа$

ции, то необходимо существует богатое многообразие материально дифферен$

цированных добродетелей.

Что остается общим для всех них, это ценностный характер добродетели как

таковой, как соотнесенного с определенными отношениями блага. Таким обра$

зом, и для них необходимо остается в силе тезис, что нравственные ценности

фундированы ценностями ситуаций, т. е. что они характерны для интенции, на$

правленной на ценные ситуации, и что их специфический характер в сравнении с

последними все же является самостоятельным. Это методологически важно

именно здесь, ибо в соответствии с ценностями ситуаций содержательно диффе$

ренцируются и добродетели. Начиная с Аристотеля, который везде подходил к

отдельным добродетелям с вопросом ресЯ фЯ («с чем соотносится данное поведе$

ние»), их пытались дифференцировать по такому принципу. Ибо каждый имеет в

виду свою ценность ситуаций. Это тот способ движения вперед, который дан.

Правда, при этом существует определенная опасность, что за ценностью си$

туаций не будет увидена ценность добродетели. Тот, кому такой анализ еще в но$

винку, вновь и вновь забывает, что фундированная ценность фундирующей в

лучшем случае косвенно отмечена, но отнюдь не определена в своем ценностном

характере. Фактически и само отношение фундирования нельзя схематизиро$

вать каким$то определенным образом, оно меняется в зависимости от содержа$

ния. И о специфическом ценностном характере здесь, как и везде, может свиде$

тельствовать только само живое ценностное чувство, или способы его проявле$

ния — ценностный ответ или ценностный предикат. Отношение же фундирова$

ния, напротив, может здесь открыть лишь один доступ, то есть содержательное

наведение самого ценностного чувства на его предмет, нравственную ценность.

Дать полную таблицу ценностей добродетели значило бы исчерпать царство

нравственного блага. Эта задача невыполнима. Об этом речи быть не может.

Скорее, можно только собрать то, что выработало и сделало более или менее по$

нятным ценностное сознание эпохи. Но тем более должно остаться вне игры то,

что понималось под собственно «учением о добродетели»; к таковому принадле$

жит не только одно описание ценностей, но и указание на их реализацию. А как

раз указания такого рода никогда не достигали и не могли достичь, ибо никто

благодаря наставлению добрым не становится. Именно учение о добродетели

нравственно чуткими всегда отвергалось — не только как необоснованная пре$

тензия, но и как тривиализация самого высокого и серьезного, как то, что даже

слова «мораль» и «добродетель» принижает до чего$то скучного и пустякового.

Этика — не «морализаторство». «Учение о добродетели» каждый может препо$

дать себе только сам. Сами же нравственные ценности в рамках того или иного

ценностного видения могут быть выявлены просто — безо всяких практических

тенденций.

Но в историческом обзоре оказывается, что можно выделить несколько част$

ных групп добродетелей, между которыми явно не хватает переходных звеньев.

Надо рассматривать ценности там и так, где и как их можно постичь, рискуя за

многообразием потерять единство или заблудиться в порядке расположения.

Так, в дальнейшем следует различать три группы. Для первых двух можно указать

основную ценность (справедливость и любовь к ближнему), вокруг которых

группируются остальные. Первая соответствует преимущественно античному,

вторая — христианскому этосу. Но и та и другая явно гораздо содержательнее,

чем они представляются в ограниченном, пересчитывающем обзоре. Речь здесь

идет отнюдь не о завершенности, но о качестве ценностного многообразия, о ха$

рактере противоположности этих групп, о возникающих ценностных связях, о

случаях комплементарных отношений, о ценностных конфликтах и т. д. Правда,

помимо этого насущной потребностью остается иерархия. Но представление об

иерархии составить довольно трудно, если исходить только из отдельных ценно$

стей, по крайней мере при современном состоянии исследования ценностей.

Далее этой задачи нижеследующий ценностный анализ не идет. Именно серь$

езность и актуальность проблемы нравственных ценностей не допускает иного.

Каждый переход этой границы — а старое учение о добродетели переходило ее

всегда — обречен на двусмысленность «морализаторства». Для нас дело идет

просто о ценностном характере самой отдельной добродетели, насколько ее

можно усмотреть и зафиксировать. Чем больше различного можно увидеть, тем

быстрее можно будет составить общее представление о ценностном царстве.

402 Часть 2. Раздел V

Что справедливо для основных, то справедливо и для частных нравственных

ценностей, ценностей добродетели. Они суть ценности самого человеческого

поведения; и так как поведение распространяется на весьма различные ситуа$

ции, то необходимо существует богатое многообразие материально дифферен$

цированных добродетелей.

Что остается общим для всех них, это ценностный характер добродетели как

таковой, как соотнесенного с определенными отношениями блага. Таким обра$

зом, и для них необходимо остается в силе тезис, что нравственные ценности

фундированы ценностями ситуаций, т. е. что они характерны для интенции, на$

правленной на ценные ситуации, и что их специфический характер в сравнении с

последними все же является самостоятельным. Это методологически важно

именно здесь, ибо в соответствии с ценностями ситуаций содержательно диффе$

ренцируются и добродетели. Начиная с Аристотеля, который везде подходил к

отдельным добродетелям с вопросом ресЯ фЯ («с чем соотносится данное поведе$

ние»), их пытались дифференцировать по такому принципу. Ибо каждый имеет в

виду свою ценность ситуаций. Это тот способ движения вперед, который дан.

Правда, при этом существует определенная опасность, что за ценностью си$

туаций не будет увидена ценность добродетели. Тот, кому такой анализ еще в но$

винку, вновь и вновь забывает, что фундированная ценность фундирующей в

лучшем случае косвенно отмечена, но отнюдь не определена в своем ценностном

характере. Фактически и само отношение фундирования нельзя схематизиро$

вать каким$то определенным образом, оно меняется в зависимости от содержа$

ния. И о специфическом ценностном характере здесь, как и везде, может свиде$

тельствовать только само живое ценностное чувство, или способы его проявле$

ния — ценностный ответ или ценностный предикат. Отношение же фундирова$

ния, напротив, может здесь открыть лишь один доступ, то есть содержательное

наведение самого ценностного чувства на его предмет, нравственную ценность.

Дать полную таблицу ценностей добродетели значило бы исчерпать царство

нравственного блага. Эта задача невыполнима. Об этом речи быть не может.

Скорее, можно только собрать то, что выработало и сделало более или менее по$

нятным ценностное сознание эпохи. Но тем более должно остаться вне игры то,

что понималось под собственно «учением о добродетели»; к таковому принадле$

жит не только одно описание ценностей, но и указание на их реализацию. А как

раз указания такого рода никогда не достигали и не могли достичь, ибо никто

благодаря наставлению добрым не становится. Именно учение о добродетели

нравственно чуткими всегда отвергалось — не только как необоснованная пре$

тензия, но и как тривиализация самого высокого и серьезного, как то, что даже

слова «мораль» и «добродетель» принижает до чего$то скучного и пустякового.

Этика — не «морализаторство». «Учение о добродетели» каждый может препо$

дать себе только сам. Сами же нравственные ценности в рамках того или иного

ценностного видения могут быть выявлены просто — безо всяких практических

тенденций.

Но в историческом обзоре оказывается, что можно выделить несколько част$

ных групп добродетелей, между которыми явно не хватает переходных звеньев.

Надо рассматривать ценности там и так, где и как их можно постичь, рискуя за

многообразием потерять единство или заблудиться в порядке расположения.

Так, в дальнейшем следует различать три группы. Для первых двух можно указать

основную ценность (справедливость и любовь к ближнему), вокруг которых

группируются остальные. Первая соответствует преимущественно античному,

вторая — христианскому этосу. Но и та и другая явно гораздо содержательнее,

чем они представляются в ограниченном, пересчитывающем обзоре. Речь здесь

идет отнюдь не о завершенности, но о качестве ценностного многообразия, о ха$

рактере противоположности этих групп, о возникающих ценностных связях, о

случаях комплементарных отношений, о ценностных конфликтах и т. д. Правда,

помимо этого насущной потребностью остается иерархия. Но представление об

иерархии составить довольно трудно, если исходить только из отдельных ценно$

стей, по крайней мере при современном состоянии исследования ценностей.

Далее этой задачи нижеследующий ценностный анализ не идет. Именно серь$

езность и актуальность проблемы нравственных ценностей не допускает иного.

Каждый переход этой границы — а старое учение о добродетели переходило ее

всегда — обречен на двусмысленность «морализаторства». Для нас дело идет

просто о ценностном характере самой отдельной добродетели, насколько ее

можно усмотреть и зафиксировать. Чем больше различного можно увидеть, тем

быстрее можно будет составить общее представление о ценностном царстве.

402 Часть 2. Раздел V