Глава 32. Модальные ценностные противоположности

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122 123

a) Ценностная антиномия необходимости и свободы

Анализ модальности долженствования показал, что в способе бытия бытийно

должного,— т. е. ценностей—присутствует модус необходимости. Эта необходи$

мость, в отличие от онтологической, существует независимо от возможности.

В этом как раз и состоит независимость ценностей от реального бытия и небы$

тия. Это «абсолютная» (дословно: «отъединенная»), свободная, ни с чем вне себ

не связанная необходимость (ср. гл. 23 с$е).

Такая абсолютная необходимость, поскольку она имеет отношение к ценно$

стному характеру как таковому, сама является ценностью. Она придает идеаль$

ному бытию ценностей ту приподнятость над сущим иного рода, ту отрешен$

ность от относительного, то неизменное существование по ту сторону бытия и

небытия, которые невозможно выразить в каких$либо терминах, и в которых за$

ключен «авторитет» этих принципов,— как говорил Платон об идее блага: «пре$

восходящее по ту сторону бытия в силе и достоинстве». Эта необходимость при$

дает ценностям их весьма своеобразную всеобщую значимость — для всякого, в

том числе и отклоняющегося случая — всеобщность, которая продолжает суще$

ствовать даже в конкретизации и индивидуальности материи (там, где только

может учитываться какой бы то ни было случай) и сохраняется точно такая же,

не ослабевающая, непреклонная, не допускающая никаких компромиссов,

вплоть до трагических ценностных конфликтов жизни.

Нравственное чувство, находясь под влиянием этой неподкупной силы, смот$

рит на нее как на предмет высшего почитания, внутренне возвышается до нее, гор$

дится одной только причастностью к ней в своем этосе. Такая причастность со$

ставляет превосходство над ценностно$безразличным поведением безличного су$

щества. Наиболее глубокое выражение дал ценностному чувству абсолютной не$

обходимости в долженствовании Кант—в своем прославлении «долга»: «уважение

перед моральным законом» расценивается им как неоспоримое превосходство ра$

зумного существа. Если понимать под таковым ценностно$вменяемое существо,

то выражение очень меткое. Лапидарная односторонность кантовской установки в

отношении ценностей не должна никого ввести в заблуждение относительно важ$

ности дела. Ценность, которую он здесь увидел, была увидена правильно.

В этом смысле необходимость в долженствовании бытия ценностей сама пра$

вомерно существует как ценность наиболее элементарного рода. И ценностное

сознание человека подтверждает это в своих поисках невидимых ценностей. Оно

есть поиск все более новой и более высокой абсолютной необходимости.

И эта ценность необходимости имеет свою противоположность в ценности

свобод. Это свобода, которую как раз те же самые ценности, причем именно в их

абсолютной необходимости, оставляют тем самым существам, которые причаст$

ны им в ценностном чувстве. Дело в том, что личность, знающая о необходимо$

сти, тем не менее не испытывает принуждение с ее стороны. Эта свобода лично$

сти не есть «свобода необходимости», но, пожалуй, зависит от нее. Если бы опи$

сываемая необходимость была привязана к возможности, то она была бы равна

онтологической необходимости, а личность была бы подчинена ей, как закону

природы. Причастность к ней не была бы тогда чем$то возвышающим и отличи$

Глава 32. Модальные ценностные противоположности 313

тельным, не извлекала бы человека из ряда природных существ. Именно недос$

таток принудительной силы в долженствовании есть ценность, причем, основ$

ная конституирующая ценность для нравственного существа. Первоначально

возможными акты, которым вообще может быть присуща нравственная цен$

ность, становятся из$за этого бессилия в абсолютной необходимости долженст$

вования бытия.

Такое положение дел достаточно парадоксально. Именно то, что проявляетс

как некий недостаток в способе бытия ценностей—неспособность прямо детер$

минировать реальное, широко распространенное несоответствие им реального

(в том числе и реального человеческого поведения) — в смысле морального фе$

номена является бесконечно ценным. Это бессилие ценностей обусловливает

положение личностного субъекта в мире как той инстанции, что опосредует воз$

действие ценностей в реальном. За счет этого акты, при помощи которых субъ$

ект приступает к реализации бытийно должного, являются носителями высших,

нравственных ценностей. И если бы подобного начинания не было, то в мире не

было бы ничего, в чем могли бы проявиться нравственные ценности.

Следовательно, свобода, которую описываемая необходимость ценностей ос$

тавляет субъекту, сама является основной элементарной ценностью. Она—иэто в

ней антиномично—ценность, хотя противостоит необходимости, которая являет$

ся точно такой же основной элементарной ценностью, модально ее ограничивает.

Можно сказать, ценно здесь собственно антиномическое отношение самих этих

двух ценностей, их обоюдная компенсация и ограничение. Ибо в этом отношении

неопределенности между ними коренится положение нравственной личности

вместе со всеми ценностями, носителем которых она тем самым становится.

b) Ценностная антиномия реального бытия и небытия ценностей

Параллельно этой первой ценностной антиномии, но не совпадая с ней, су$

ществует другая, столь же фундаментальная. В сущности долженствования зало$

жено стремление к реализации. Частичная реализованность его содержания ни$

чего в этом не меняет. В этической действительности ценности всегда реальны

лишь отчасти, находясь где$то посередине между бытием и небытием. С этим

промежуточным положением связано двойное ценностное отношение.

Прежде всего совершенно ясно, что реальность ценностей, когда и где бы она

ни наступила, сама является ценной,— причем независимо от того, как она осу$

ществлена. Равным образом ясно, что ирреальность ценности является не$цен$

ностью. Непосредственным следствием оказывается то, что реализация ценно$

сти тоже сама является ценной, уничтожение же ценности — контрценно. Эти

четыре положения одновременно действительны и для не$ценностей, естествен$

но, с обратным знаком: реальность и реализация не$ценности контрценны, ир$

реальность и уничтожение не$ценности — ценны.

Данные положения действуют не только для полной реальности и ирреально$

сти, но уже и для всякого рода их зачатков. Особенно большое значение это име$

ет в случае реализации: ценна уже тенденция приближения к реальности. Будучи

актом личности такая тенденция тогда одновременно является носительницей

более высокой ценности, чем та, что ставится в ней целью,—нравственной цен$

ности. Будучи же реальным процессом она означает — согласно телеологиче$

314 Часть 2. Раздел II

ской форме ее продвижения через средства к цели — превращение в некую цен$

ность того, что было ценностно чуждым и ценностно индифферентным. Возвы$

шение до средства реализации ценностей есть наполнение его ценностным со$

держанием того, что было лишено такового. Основная же ценность этого отно$

шения, господствующего во всей сфере ценностно направляемой телеологии,

есть ценность реальности ценностей вообще.

Этой основной ценности противостоит как антитеза столь же фундаменталь$

ная основная ценность. Существует и ценность нереальности ценностей. Она

становится видимой, если учесть, что активная, целенаправленная реализаци

возможна только там, где ценность недействительна, так же как, с другой сторо$

ны, именно в активном, целенаправленном осуществлении осуществляется бо$

лее высокий, моральный тип ценностей. Это значит: реальность высших ценно$

стей с самого начала была бы невозможной, если бы были реальными все ценно$

сти ситуации. Но так как реальность высших ценностей обладает и высшей ре$

альной ценностью, то очевидно, что ирреальность ценностей, которые могут

быть поставлены целью, — будь это лишь ценности ситуации или (в погранич$

ном случае) определенные моральные ценности — сама для нравственного бы$

тия личности является основополагающей ценностью.

Разрешить эту антиномию невозможно. Оно заключено в сущности метафи$

зического положения дел, так как она дана как отношение с одной стороны —

между сферой ценностей и сферой реального бытия, с другой — между ценно$

стью, которые можно поставить целью, и ценностью самой такой постановки.

Парадоксальность этой обостренной антитетики относится к основным чертам

этического феномена. В ценности целенаправленно стремящегося осуществле$

ния обе противоположные ценности, правда, объединяются. Но объединение не

есть принципиальный синтез, которого могло бы хватить для этой антиномии.

Ибо, исходя из ценности реальности ценностей, реализация есть только подчи$

ненный ценностный момент, ценность средства. Ценность процесса для этой

точки зрения заключена только в цели, в результате; потому она и в своей ценно$

стной высоте целиком зависит от степени достигнутой в результате ценностной

реальности. Другое дело, если ту же самую реализацию рассматривать, исходя из

ценности нереальности ценностей. Здесь ценны осуществление как таковое, акт,

величина приложенных усилий, причем независимо от того, будет ли достигнут

результат. Правда, реальная ценность результата как таковая тем самым не уп$

раздняется, скорее, она остается фундирующей основой для ценности акта; но

последняя оказывается иного рода, несравнимо более высокой, чем первая, и

никоим образом не варьируется по своей аксиологической высоте в зависимости

от результата наступления реальности ценности. Здесь действуют другие крите$

рии, которые ту зависимость упраздняют. Осуществление ценности (в том числе

и только полагаемое в качестве цели) в противоположность действительности

ценности, поставленной в качестве цели, имеет меру своей ценностной высоты

целиком и полностью в себе самой. Величина приложенных усилий — только

одна из составляющих этой меры.

Антиномия, стало быть, и здесь отнюдь не ликвидирована. Скорее, она еще

более резко повторяется в феномене осуществления; да она присутствует в нем

и первоначально, являясь причиной его аксиологической двусмысленности.

Эту двусмысленность нужно понимать в буквальном смысле. Она есть двойной

Глава 32. Модальные ценностные противоположности 315

ценностный акцент на одной и той же вещи, в себе гетерогенная, двусторон$

няя, а именно полярно противопоставленная ценностная соотнесенность.

Стремиться снять ее означало бы принципиально не понимать проблемной си$

туации. Вместе с ней пришлось бы одновременно отрицать и двойную ценност$

ную соотнесенность.

c) Формулировки и варианты этой антиномии

Таким образом, эта антиномия, будучи подлинной, при всех обстоятельствах

существует правомерно. Скорее всего доступной для ценностного чувства ее

можно сделать, если — оставив точную, но тяжеловесную модальную термино$

логию — сформулировать ее следующим образом. Осуществление возможно

только за счет небытия именно того содержания, чье присутствие, наоборот,

ценно и на чье присутствие это осуществление ориентировано. Поскольку осу$

ществление как таковое имеет собственную ценность, то она оказывается обес$

цениванием ценности, которую нужно осуществить. Осуществление ценностей

в себе аксиологически противоречиво. Оно, подобно всякому ограниченному

некоей целью процессу, ведет к своему самоупразднению. Но тем самым более

высокую ценность, которой оно как таковое полагалось, оно лишает своей ре$

альности, которой оно обладало в себе и только в себе.

Целый ряд ценностей можно подвести под две основные ценности этой анти$

номии. И при этом всегда эта антиномия в них повторяется, хотя и с различной

степенью резкости. Широта разрыва между ценностными регионами, к которым

они принадлежат, доказывает господствующее положение основных ценностей.

Так, ценности завершения противостоит ценность одного только долженствова$

ния бытия в незавершенном; а ценности успеха и достижения — собственна

ценность живого напряжения недостигнутого, даже в определенной степени

ценность невозможности достижения. Ибо живость этого напряжения целиком

зависит от недостижимости. Достижение и достижимость сами, далее, демонст$

рируют аксиологически двойственный облик: и то и другое имеет как ценност$

ный, так и неценностный характер. И та же самая ценностная расщепленность

повторяется во всех без исключения этически интенциональных актах. Актив$

ность, стремление, воление и все, что им подобно, имеют двойную связь с цен$

ностями, как и осуществление, формой интенции которого они являются. Они

ценны ради цели, и одновременно они ценны ради самих себя. Но реальности

обеих ценностей, которая для них характерна — несмотря на царящие между

ними отношения фундирования — никогда не гармонируют. Реальность одной

исключает реальность другой.Иэто взаимное исключение, тем не менее, не сни$

мает самого двустороннего ценностного характера.

Но эти более частные ценности уже не являются собственно модальными.

Они принадлежат уже к более конкретному слою ценностей и специально долж$

ны рассматриваться в нем. Правда, там об антиномичном характере речи уже не

будет. В чистом виде он обнаруживается только в наиболее общих ценностных

элементах. Хотя полностью исчезнуть он не может даже в изобилии самых кон$

кретных ценностей.

316 Часть 2. Раздел II