Глава 57. Личностность

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
119 120 121 122 123

a) Отношение к индивидуальности

В определенном понимании каждый человек по природе — уже личностность,

то есть имеет своеобразное человеческое бытие, которое вне его нигде не повторя$

ется. Это более чем только лишь личностные качества вообще. Они общие дл

всех; личностность же у каждого своя. Она индивидуальна, но, тем не менее, не то$

ждественна индивидуальности. Индивидуальными являются и общественное це$

лое, институт, ситуация, вещь.Только индивидуальная личность есть личностность.

От этого бытия личностности следует отличать ее ценностный характер —

хотя их и невозможно разделить. Как все ценности, ценность личностности не$

зависима от действительности, имеет идеальное в$себе$бытие. Ценность лично$

стности может, таким образом, не совпадать с реальной личностностью. Она

должна быть чем$то, что в отношении этой последней существует постоянно,

что не участвует в смене ее эмпирического воплощения, но с чем та как с бытий$

но должным остается точно так же однозначно соотнесена, как всякое человече$

ское поведение со всеобщими нравственными ценностями.

От всех до сих пор обсуждавшихся ценностей ценность личностности радикаль$

но отличается тем, что она не является единым образом определяющей для всех

личностей, не является общей ценностью. Ее требование долженствования обра$

щается только к единственной личности, только она должна быть «такова».Оцен$

ности индивидуальности вообще этого сказать нельзя (см. гл. 34 а). Ведь индиви$

дуальность вообще является общей как раз для всего. Что она в каждом содержа$

тельно отлична, ничего не меняет в этом общем характере ее индивидуальности.

Одна только единичная именно всеобща. Иначе с личностностью. Вместе с ней в

человеке подразумевается именно то, что отличает индивидуальность одного от

индивидуальности другого. Нет «личностности вообще». Вероятно, под словом

«личностность» и можно подразумевать личностность вообще, но мы говорим не

об этом; не об общих чертах личностности вообще, но о качественном, в идее, от$

личии личностностей. Таким образом, в строгом смысле здесь можно говорить

только о личностностях во множественном числе, или демонстративно о той или

иной личностности. В этом смысле идет здесь речь о ценности личностности.

Таким образом, в действительности мы имеем здесь дело не с одной$единст$

венной ценностью, а с необозримым многообразием ценностей — с новым сло$

ем в ценностном царстве, или с целой ценностной перспективой, в которую

здесь переходит таблица ценностей. Все это многообразие этика исследовать, ес$

тественно, не в силах. Она призвана выделить характерные черты данных ценно$

стей, отличия от всех остальных. Невозможность указать отличия внутри класса

обусловлена природой предмета. Этика постигает только всеобщее, а как раз это

не является сущностью личного, как его постигает в каждом конкретном случае

ценностное чувство.

b) Реальное бытие и идеальный этос личностности (интеллигибельный характер)

Нельзя обозначить личностность как этическое «для$себя$бытие» личности.

Личностность как раз, как она есть, именно «для других». «Для себя» же она ока$

Глава 57. Личностность 467

зывается, насколько простирается ценностное видение отдельного человека; а

такие способности ограничены. Если бы бытие личностности было связано с

нравственным самосознанием, в мире было бы мало личностностей. В действи$

тельности их гораздо больше, чем в состоянии воспринять человеческое созна$

ние. Только лежат они обычно не там, где их ищет вдумчивое или суетное само$

сознание. Ценности личностности суть самые конкретные ценности, это сама

большая часть пестрого ценностного изобилия. Сознание не может воспринять

всего этого изобилия, отстает от него.

Материя ценности личностности в каждом человеке своя. Она состоит из

множества ценностных компонентов, которые суть всеобщие ценности. Степень

сложности опять$таки всякий раз разная.Икак любой ценностный синтез вооб$

ще и всегда дает новые ценностные характеры, так дело обстоит и здесь, в слож$

ном синтезе в высшем смысле. В этом смысле ценности личностности можно

обозначить как «индивидуальные ценности»: у каждого индивидуума — свои.

Это не значит, будто в реальной личностности воплощен весь комплекс част$

ных ценностей. Он выражает только аксиологический идеал личностности. Ре$

альный человек полностью не удовлетворяет идеалу так же, как и требованию

долженствования всеобщих нравственных ценностей. Действительное этиче$

ское бытие человека никогда не совпадает с идеальным. В этом ценность лично$

стности подобна всеобщим ценностям; это идеальная сущность, обладающа

в$себе$бытием независимо от степени реализации. Ценность личностности, как

и другие нравственные ценности, есть критерий человека, только не общий.

Действительным лицом она может быть исполнена или нет, причем в самой раз$

личной степени. При этом исполнению этому, в том числе и наивысшему, вовсе

не нужно быть обусловленным ценностным сознанием. Скорее независимо от

всякого ценностного видения в любой личности в каждое мгновение существует

определенное отношение дистанции между идеальной ценностью личностности

и реальной личностностью. Это отношение может варьироваться, оно постоян$

но подвижно. Но эта подвижность всегда на стороне реальной личностности. Ее

идеальная ценность остается неизменной. Личностность может двигаться не

только к идеалу, но и от него, не исполняя своего этоса. Везде, где человек впада$

ет в подражание чужому этосу,— а это происходит даже с сильными личностно$

стями—он встает на путь самоупущения. Кроме того заставить его упустить соб$

ственный этос может несдержанность целой массы низших сил в нем. В этом

случае человек, быть может, в высокой мере исполняет определенные общие

требования, но упускает внутреннее требование своей собственной сущности.

Идеальным этосом личностности можно с полным правом назвать ее внутреннее

предназначение; он есть специфическая форма нравственного бытия, которой в

благоприятном случае человек способен достичь. Но полностью воплотить

нравственный идеал личностности невозможно.

В сущности всех ценностей заложено, что их реализация как таковая ценна.

Так и воплощение идеала личностности является нравственной ценностью. Эта

нравственная ценность человека проявляется в некоей ощутимой подлинности

его сущности, в специфической верности самому себе, даже в общей определен$

ности и цельности его морального бытия. Ничего не меняет, что эта ценность

всякий раз иная по своему содержанию. Моральное бытие личностности (как та$

ковой) есть своего рода зафиксированность ее сущности в идее, внутренняя уко$

468 Часть 2. Раздел VII

рененность в свойственном ей определении, кристаллизация последнего в эм$

пирическом характере. Кантовский термин «интеллигибельный характер»—на$

сколько можно кантовскую метафизику разума сделать универсальной, распро$

странив на этику,— мог бы быть более точным понятием для «ценности личност$

ности». Ибо ценностное царство — царство «интеллигибельных» сущностей,

«характер» же в противоположность всему чисто типическому есть выражение

индивидуального своеобразия1. Нравственная ценность личностности тогда есть

ценность воплощения интеллигибельного характера в эмпирической личности.

Если учесть, что уже пренебрежение внешним талантом есть прегрешение, и не

только перед собой, то становится очевидным, что развитие, совершенствование

своих индивидуальных качеств является подлинным осуществлением ценно$

стей. В этом случае «личностность» — ценность добродетели.

Совершенно другой вопрос, существует ли сознательное устремление на соб$

ственную ценность личностности. Это предполагало бы, что сознание уже обла$

дает содержанием этой в высшей степени сложной индивидуальной ценности.

Да и можно было бы усомниться, что даже если это возможно, но не будет ли

здесь мешать самоосуществлению именно рефлексия по поводу самого себя,

хотя бы даже идеальной самости. Все нравственные ценности, составляющие

природу ценности личностности, направлены вовне, на чужие личностности, на

ценности ситуации. Только в такой направленности вовне и возможна реализа$

ция нравственных ценностей, чему противоречила бы устремленность к самому

себе для реализации ценности личностности.

И в этом отношении ценность личностности не одинока. Данное свойство

присуще всем нравственным ценностям,— конечно, в различной мере. Нравст$

венная ценность никогда не идентична ценности того, что ставится целью. Хот

это и не исключает принципиально целеполагания нравственных ценностей, но

ограничивает его, поскольку и нравственная ценность как цель стремления—не

та же самая, что и нравственная ценность самого стремления. Обыкновенно реа$

лизация нравственных ценностей удается и без направленного на них стремле$

ния, и это тем больше, чем специфичнее и своеобразнее ценность. Легко вос$

принимаемые нравственные ценности еще реализуются в определенных грани$

цах, когда к ним стремятся; так, существует стремление быть справедливым, че$

стным или верным. Но сомнительно, что существует аналогичное стремление

быть нежным. В отношении же ценности личностности целеполагание совер$

шенно несостоятельно — причем в другом понимании, нежели, например,

стремление к чистоте. Последней хотя и не достичь, если она утрачена, но это не

исключает стремления. Ценность личностности, напротив, вполне реализуема —

именно в интенции других ценностей, поскольку как раз в такой интенции и ис$

полняется личный этос—но саму ценность личностности нельзя сделать предме$

том своего стремления, не упустив ее сущность, которая заключается в направлен$

ности вовне. И еще вопрос, не искажает ли любое стремление к нравственным

ценностям именно как таковым сущность личностности, будучи инверсией ос$

новного направления нравственной интенции вообще (см. гл. 27 с, d и е).

Глава 57. Личностность 469

1 Быть может, легче всего это понять, если обратиться к популярному выражению древних теорий

об «идее Бога» в человеке. Отбросив теологическую оболочку, мы получим именно интеллигибель$

ный характер.

Это еще не означает, будто человек не несет ответственности за воплощение

своего идеала, будто его забвение не является грехом и моральной виной. Нрав$

ственные ценности непосредственно не полагаются как цель, и в то же время ка$

ждый человек индивидуален «по$своему», должен иметь нравственное чувство

того, что, следуя ценностям того, что ставится целью, он как раз реализует свою

личностную индивидуальность. Если он не понимает этого общего для всех по$

ложения, то тем самым теряет и свое индивидуальное начало. Ибо оно проявля$

ется в особом, неповторимом исполнении общего. Ответственность за исполне$

ние собственного этоса совпадает с ответственностью за все, на что вообще спо$

собен человек. Это, естественно, не означает, будто и ценность собственного

этоса совпадает с ценностью всего, что человек в состоянии сделать. В этом

смысле человек действительно несет вину за упущение своей сущности; а испол$

нение ее является в полном смысле слова «добродетелью» человека.

c) Субъективная всеобщность и объективная индивидуальность

Смысл индивидуальности в ценности личностности тем самым еще не прояс$

нен. Скорее, ясно только, что эта ценность высокосложна, но ценностные ком$

поненты, из которых она состоит, суть всеобщие ценности. Нет ничего удиви$

тельного, что объем ценности (ее материальный коррелят) обратно зависит от

сложности ее содержания. Так, имеются ценности добродетели, которые дейст$

вуют только для одной группы индивидов и для других индивидов, к ней не при$

надлежащих, означают искажение этоса, то есть группа имеет своеобразную доб$

родетель. Но ценность может соответствовать и только одному индивиду. Тогда

ценность относится к ценностям личностности; и с ее позиций каждый человек

имеет свою собственную «добродетель» — наряду с общей добродетелью, долж$

ное которой его «собственная», естественно, не упускает никоим образом.

Но ценности суть идеальные сущности, и их познаваемость чисто априорная.

Они необходимо обладают еще и всеобщностью. Как это соотносится с индиви$

дуальностью ценностей личностности? Они не являются подлинными сущно$

стями? Тогда они не были бы подлинными ценностями. Ценности не могут быть

индивидуальными в том же смысле, что и носители, которым они соответству$

ют; следовательно, и ценности личностностей индивидуальны не так, как сами

личностности. Будучи индивидуальными, они остаются общими и как «ценно$

сти», причем в двух отношениях.

Во$первых, ценности личностности «субъективно всеобщи», то есть они дей$

ствуют для каждого ценностно схватывающего субъекта — хотя вовсе необяза$

тельно, что каждый субъект их может схватить (его ценностное чувство ограни$

чено, и не всякая ценность личностности ему доступна), но априорно, коль ско$

ро человек в своем восприятии вообще достиг ценности, он должен схватывать

ее как то, что она есть сама по себе, именно как ценность, а не что$то иное.

С этой точки зрения, даже математические тезисы субъективно всеобщи; не ка$

ждый человек в состоянии понять любое математическое положение, но если че$

ловек все же его понимает, то такое понимание у всех одно и то же.

Подобная трактовка субъективной всеобщности оставляет совершенно неза$

тронутой ценностную индивидуальность. Эстетические ценности, будучи абсо$

лютно конкретными, соответствующими единственному объекту (произведе$

470 Часть 2. Раздел VII

нию искусства), как таковые понятны каждому, кто схватывает объект с помо$

щью своего эстетического чувства. Объект можно и не схватить, но его ценность

от того не меняется. Так можно не воспринять и нравственную личностност$

ность; обыкновенно есть только немногие, кто действительно воспринимает

ценность личностности. Но ценность эта все$таки остается общезначимой дл

всех, кто вообще ее схватывает. Это не относится к тому, будто каждый воспри$

нимает сущность личностности по$своему и видит в ней иную самоценность, не$

жели та, которая действительно в ней заключена. Такой человек, скорее, тогда

вообще не воспринимает ее сущности.

d) Объективная всеобщность и индивидуальность в ценности личностности

Но во$вторых, и объективная всеобщность существует здесь по праву. Она

тоже составляет суть сущности.

Образования сферы идеального обладают высшей конкретностью и сложно$

стью, но не строгой индивидуальностью. Индивидуальность есть единичность,

т. е. больше, чем внешняя высота содержательной сложности. Идеальное обра$

зование может быть специализировано так, что с ней будет коррелировать толь$

ко единственный реальный случай. Тогда можно сказать, будто она представлена

в реальном мире индивидуально (единственно). Но сама идеальная сущность

как таковая оттого индивидуальной не является. Ей могли бы соответствовать и

несколько реальных случаев. И если это не так, и случай только один, то дело не

в идеальном, а в реальности. Всякая единичность с точки зрения идеального —

случайна, только факт, только обстоятельство действительности.

Но этого факта достаточно, чтобы придать ценности личностности тот смысл,

который только и может ей соответствовать. Она не индивидуальная ценность,

но только ценность индивидуального, т. е. некоей единичной реальной лично$

сти. Индивидуальность,— как и везде,— кроется не в идеальном (ценностном ха$

рактере) как таковом, но в его отношении к реальному. Сущностная единич$

ность реального носителя ценности и придает индивидуальность ценности лич$

ностности.

Это—единственная в своем роде связь между идеальным и реальным, специ$

фической ценностью и эмпирической личностью; связь, существующая несмот$

ря на вечную пропасть между ними. Как бы мало реальная личность ни соответ$

ствовала специфической ценности своей личностности, они все же связаны, и

нравственность человека заключается в приближении к этой идеальной сущно$

сти. Человек имеет свою собственную, индивидуальную добродетель, котора

является таковой только в отношении него, а в других перестала бы быть добро$

детелью. Это значит, что ценности личностности в определенном смысле, пожа$

луй, индивидуальны, несмотря на их принципиальную ценностную всеобщ$

ность, но их «индивидуальность» косвенная. Они не индивидуальны сами по

себе, но только «в действительности», то есть только в своей реализации, или во

взаимосвязи с действительностью. Они не являются «логически» единичными—

это было бы невозможно — но проявляют свою индивидуальность в человеке,

реальном носителе, как бы per nefas logicum1.

Глава 57. Личностность 471

1 Логически незаконно (лат.). (Прим. ред.)

Важно не упускать из виду это основное отношение. Ценности личностности

не являются абсолютной противоположностью «всеобщим» ценностям. Они суть

предельный случай конкретизации и «индивидуализации» ценностной материи.

Цепь конкретизаций не рвется—от первых, почти пустых всеобщностей до само$

ценности «этой» личностности, между которыми как крайностями включено все

многообразие ценностей типов. Это нужно понимать и так, что характер идеаль$

ного бытия не ослабевает, что в ценности личностности он еще тот же, что и в

«благе» вообще. Личностность не только иная в каждой отдельной личности, она

и «должна» быть иной.Иименно за счет инаковости своего долженствования бы$

тия человек становится единственным, незаменимым. Специфическое цен$

ностное направление ценности личностности наличествует только единожды, в

человеке. Оно сосуществует в нем с всеобщими ценностными направлениями че$

ловеческого существа. Индивидуальный этос накладывается в нем на общий.

Долженствование нравственного бытия в человеке как раз не исчерпывается дол$

женствованием всеобщих нравственных ценностей. Последнее исполняется ин$

дивидуализировано, в чем и проявляется нравственная ценность «этой» личност$

ности. В этом проглядывает противоречие ценностей, даже антиномия между

всеобщей ценностью личностности и личной ценностью. Ибо одна и та же лич$

ность должна в своем поведении одновременно исполнять и ту и другую.

e) Ценностное предпочтение индивидуального этоса

и его отношение ко всеобщей иерархии ценностей

Как и во всяком слоистом расположении ценностных черт, характер ценности

личностности составляет не одна только сложность. Добавляется еще нечто но$

вое, в котором повторяющиеся более всеобщие ценностные моменты впервые

сплавляются в некое единство, но которое само в них отнюдь не содержится. Та$

кое новое уже образует своеобразие сложности как таковой. Проследить это

своеобразие в отдельном человеке для мысли невозможно. Но что вообще за

этим стоит, вполне можно указать.

Анализ блага показал, что всякое нравственно позитивное поведение не про$

сто направлено на ценности, но всякий раз на более высокие ценности. В благо$

родстве обнаружилось, что содержание этого направления меняется в зависимо$

сти от того или иного охвата ценностного чувства; и что существует направлен$

ность человека на новые, эксплицитно еще не видимые ценности. В обоих слу$

чаях в основе лежит связь с жесткой, в$себе$сущей иерархией ценностей (см. гл.

39 h и 40 с). Если бы иерархия ценностей была выстроена по вертикальному

принципу и дана ценностному сознанию как целое, то должное ценности добра

как основное, базовое, не оставило бы выбора ни благородству, ни индивидуаль$

ной личностности. Однако это не так. Система ценностей нелинейна, и уж тем

более не дана как целое ценностному сознанию. Многообразие ценностей опи$

сывается системой координат со множеством осей (гл. 28 d). Ценности, имею$

щие одинаковую высоту, могут полностью разниться по своей материи; и доста$

точно часто между такими скоординированными ценностями существует содер$

жательное противоречие, которое может стать антиномией.Мывидели примеры

этого; но ясно, что антиномий гораздо больше, чем это могли показать примеры,

а ценностное многообразие не сводится лишь к приведенным ценностям. Ведь

472 Часть 2. Раздел VII

почти каждая частная ценность при ближайшем рассмотрении демонстрировала

целую группу ценностей. Причем учитываются здесь даже не собственно анти$

номии. Есть много ценностей, которые сами по себе друг другу не противоречат,

и все же через структуру данных ситуаций не реализуемы одновременно. Ценно$

стный конфликт тогда является вторичным, его причины кроются не в самих

ценностях, он обусловлен только эмпирическим положением вещей. Но оттого

он не менее актуален и этически значим.

Именно здесь личности остается принимать решение в каждом случае новое.

И здесь та точка, в которой индивидуальное поведение отдельного человека ак$

сиологически дифференцировано — причем не просто по предпочтению более

высокой или более низкой ценности, т. е. не просто исходя из общих критериев

добра и зла, но по гораздо большему многообразию возможностей акисиологи$

ческих конкретизаций. В одной и той же сложной ситуации при прочих равных

условиях существует необозримо много вариантов поведения и возможных ре$

шений — в зависимости от того, какая из ценностей является для личностности

определяющей. Любой человек имеет определенные ценностные предпочтения;

и, таким образом, каждый пренебрегает другими ценностями, которые также

имеют отношение к данной ситуации. И все же каждый по$своему прав — не

только субъективно; ибо невозможно стремиться ко всем наличным ценностям

одновременно.

В таких направлениях предпочтения, которые относительно индифферент$

ны к высоте предпочитаемых ценностей, поскольку они существуют внутри

скоординированного ценностного многообразия, т. е. располагаются перпен$

дикулярно к иерархии ценностей, состоит индивидуальный этос. Разумеется,

он не сводится к какой$то единственной тенденции предпочтения. В различ$

ных ситуациях предпочтения будут разными. Чем богаче и выше индивидуали$

зирована личностность, тем в большей степени ее предпочтения распространя$

ются на всю систему ценностей, что, в свою очередь, вовсе не означает переуст$

ройство самой системы. Она существует абсолютно, сама по себе. Попытка ее

переустройства говорила бы только о непонимании человеком ее внутренних

закономерностей. Такое непонимание, конечно, существует и иногда опреде$

ляет порядок предпочтения. Но в силу этого еще нельзя утверждать, что инди$

видуальный этос есть не что иное, как непонимание всеобщей иерархии. Тогда

личностность была бы вовсе не ценностью, но лишь не$ценностью. Достаточно

часто по этой причине сводящаяся к декларированию одних только общих за$

поведей этика не признавала ценностного характера индивидуального этоса.

Если нравственность существует не в чем ином, как в следовании более или ме$

нее общим законам, то индивидуальность личности, имеющей предпочтения,

просто$напросто безнравственна.

Другое дело, если существует ценностное царство, в огромном многообразии

которого иерархия высот ценностей есть лишь одно из многих измерений. Тогда

существуют возможности предпочтения ценностей, исходя и из других критери$

ев. Так становится понятно, что индивидуальный этос имеет свое собственное

долженствование бытия, заключающееся в определенности предпочтения в ка$

ждой конкретной ситуации, только тогда проявляется сущность индивидуально$

го этоса. Одной только иерархии для этого недостаточно Ее закономерность дл

этого слишком тонка и бессодержательна и оставляет все прочие измерения цен$

Глава 57. Личностность 473

ностного царства неопределенными. В отношении более тонких ценностных

дифференциаций она ведет себя как справедливость в отношении любви. Уже

ценности типов любой группы лиц, народа или эпохи образуют здесь необходи$

мое позитивное дополнение; ведь и они существуют в таких направлениях пред$

почтения, только еще в относительно более общих. Но именно поэтому они не

исчерпывают всего многообразия нравственных ценностей. К этому приближа$

ются лишь индивидуальные ценности личностности. В них человеческий этос

исчерпывает свои позитивные, заложенные в структуре ценностного царства

возможности. В смысле такого сложнейшего различения аксиологические на$

правления этоса самоценны,—правда, только в этом смысле — они являютс

высшими нравственными ценностями и образуют в совокупности целый слой

ценностного царства, который надстраивает ценности соответствующих общих

добродетелей.

В этих ценностях, надстраивающих «добродетели», отдельный человек как та$

ковой является аксиологически автономным, спонтанным, творящим. В инди$

видуальных добродетелях он проявляет себя, в отличие от всеобщих, законодате$

лем нравственного бытия в строгом смысле слова. Хотя законы диктуются и не

его сознанием, тем более не самим его идеальным нравственным бытием. И за$

конодателем человек является только «для» себя самого. Но он и должен быть

только для себя. Ибо любой другой устанавливает себе другие законы. Законопо$

лагание имеет место решительно во всех нравственных ценностях. Но самозако$

нополагание представляют собой только чистые ценности личностности.

f) Высота этической ценности личностности

Сколь мало материальная структура ценностей личностности имеет дело с ак$

сиологической «высотой» ценностных компонентов, столь же много их собст$

венный ценностный характер варьируется на шкале высот ценностей. Индиви$

дуальный этос человека может быть большего или меньшего размаха, может

быть значительным или незначительным. Вероятно, можно сказать, что боль$

шинство людей лишь в небольшой степени выделяются над типическим среди

других. Но у таких людей как раз «мало личностности».

С другой стороны, и так называемые «великие личности» отнюдь не всегда не

обладают высокоиндивидуальным этосом, обычно это наиболее яркие предста$

вители всеобщего этоса, хотя они могут быть и созидающими, активными, увле$

кающими — герои, представители или первопроходцы некоего «общего дела».

Не в этом смысле идет здесь речь о личностности, но исключительно в смысле

индивидуации самого этоса и его проявлении в реальном человеке. Сюда исто$

рически великие отнюдь не относятся. Нравственное величие может иметь и

храбрый, мудрый, справедливый, любящий, верный или верующий как таковой.

Ценность же личностности в строгом смысле заключается единственно в своеоб$

разии и дифференцированности ценностного комплекса, который в этосе чело$

века составляет направление предпочтения его внутренней установки. Только с

помощью такого одного или нескольких направлений предпочтения—насколь$

ко они, в свою очередь, органично связаны с единством этоса—человек в самом

деле возвышается над действительным для всех долженствованием бытия. Не

среди героев нужно искать личностности в первую очередь — нравственное зна$

474 Часть 2. Раздел VII

чение героя как раз всегда надындивидуально — но, скорее, в стороне от шума

высоких целей и свершений. Величие личностности, скорее, чисто внутреннее;

оно характеризуется не степенью выраженности этоса, но оригинальностью

ценностной установки, а в силу этого и своеобразием ценностного видения, ко$

торое определяет всю жизнь человека. По$настоящему полноценная, выражен$

ная личностность имеет прочные ценностные критерии, всегда следует своим

предпочтениям, верна себе. Она обнаруживает весьма определенные, неколеби$

мые симпатии и антипатии, относительно которых она не отдает себе отчета

иначе, кроме как то, что они наличествуют и что ощущается их необходимость.

Личностность видит мир в свете собственных ценностных предпочтений, свой$

ственных в данном комплексе только ей, и живет согласно этому. Она есть мир

для себя в истинном смысле этого слова.

Поэтому подлинная личностность высоко притягательна для остальных лю$

дей. Причастность ей означает обогащение и своего внутреннего мира. Видящий

и схватывающий личностность в любви—ибо полностью она открывается толь$

ко любящему взору—причастен ценностным богатствам, которых лишен невос$

приимчивый к такой личностности. Мир видящего аксиологически бесконечно

богаче, полнее, ибо он причастен бесконечному ценностному многообразию.

g) Двойная изменчивость высоты ценности

Высота ценностей личностности зависит от двух факторов.

Во$первых, сама высота индивидуации этоса весьма различна у разных людей.

Одна крайность — максимальное приближение к типичному. Лишь на более вы$

соких уровнях начинает проявляться собственно «личностность». Но и здесь,

поверх границы, где прекращается какая бы то ни было типичность и даже вся$

кая возможность сравнения, еще существуют многообразные степени, различи$

мые, пожалуй, только для тонкого ценностного чувства, но уже не для собствен$

но ценностного видения. Они заключаются в дифференцированности направле$

ний предпочтения.

Во$вторых, различна степень соответствия реальной личности идеальному

этосу. В этом случае между крайностями тоже имеется множество промежуточ$

ных членов. При этом отношение к первому ряду индифферентное. Оба способа

иерархизирования независимы друг от друга. Существует этос высокой степени

индивидуации и минимальной реальной выраженности, и наоборот, этос, весь$

ма выраженный, но не обладающий высокой индивидуальностью. Личностно$

сти, соответствующие первому типу этоса, внутренне расщеплены, неустойчи$

вы, но обладают, несмотря на это, чрезвычайной привлекательностью для спо$

собных увидеть за дисгармонией своеобразие и сложность. Личностности, соот$

ветствующие второму типу этоса, напротив, обнаруживают единство, опреде$

ленность, нравственную гармоничность, но не возвышаются или только мало

возвышаются над типическим, морально непритягательны.

К тому же есть еще нечто, что аксиологически вновь связывает изменчивость

степени приближения со степенью индивидуации этоса. Если идеальный этос

личности только типический, или только мало отличается от типического, то с

приближением реальной личности к такому этосу индивидуальность не повы$

шается, но, напротив, снижается; ибо индивидуация связана с человеком и как с

Глава 57. Личностность 475

природным существом, независимо от этоса. Природные различия индивидов

при приближении к единообразному этосу стираются. Иначе дело обстоит с дей$

ствительно индивидуальным этосом; при сближении с таким идеалом возрастает

и степень индивидуации реальной личности, а соответственно, и степень ценно$

сти ее личностности. Только такая личностность и является ценной в нравствен$

ном смысле. Следовательно, здесь не только должны быть выполнены эти два ус$

ловия, но лишь при определенном уровне их воплощенности и взаимопроник$

новения можно говорить о собственно этическом феномене личностности.

h) Антиномическое отношение ко всеобщим ценностям

и переворачивание категорического императива

Признание этической ценности личностности может перерасти во всеобщий

индивидуализм, и при одностороннем подходе такая опасность велика. Ибо цен$

ности личностности, несомненно, антиномичны по отношению ко всеобщим

ценностям — особенно к справедливости, поскольку она требует равенства, но

также и к любви к ближнему, которая, по меньшей мере, не делает различий дос$

тоинства. Радеющий за всеобщие ценности склонен не признавать ценности

личностности, а стоящий за них легко может прийти к отвержению всеобщих

ценностей.

Схему этой антиномии мы уже встречали при разборе ценностных противо$

положностей; там тоже стало ясно, что она принципиально неразрешима, но по$

рождает конфликт во всех человеческих отношениях (гл. 34 е$g). При этом, одна$

ко, нужно учитывать, что в жизни ценность личностности обычно находится в

более невыгодном положении. В этосе равенства справедливости здесь все про$

тивостоят одному. Они требуют «равного» от каждого,— конечно, в общем, по

праву, ибо личностность, если она признает нормы права, не должна брать себе

слишком много в сфере внешней жизни и внешних благ. Ее царство не от мира

сего, для правовых отношений недосягаемо. Но, естественно, имеется широка

пограничная область, в которой обе сферы проникают друг в друга—это именно

область актуальной жизни; и в этой области обнаруживается игнорирование ин$

тересов отдельной личностности в пользу справедливости, и бесправность лич$

ностности. Ибо всякая норма права распространяется только на «человека» как

такового, не учитывая его индивидуальность, то есть личностность. Личност$

ность столь же бесправна, как право безлично.

Не нужно даже особенно заострять конфликт, не требуется никакого особого

размышления, чтобы это понять. Не то чтобы с позиций права отдельный чело$

век был средством — это не заложено в сущности права. Но сила солидарности

справедливости разрушает личностность; личностность не в силах противосто$

ять массам, оказываясь одна против всех. Нравственная ценность, занимающа

в иерархии более низкое положение, в жизни оказывается сильнее, имеет пре$

имущество перед более высокой.

Выраженное в категорическом императиве Канта, как единой фундаменталь$

ной формуле этики равенства, это отношение становится спорным. Следует по$

ступать так, как хотелось бы, чтобы поступал каждый — гласит формула. На$

сколько это значит, что каждая «максима» поступка действительно имеет свою

путеводную нить в том, может ли она одновременна быть всеобщим законом или

476 Часть 2. Раздел VII

нет, настолько в формуле явно заключено нечто, чего человек как личностность

в принципе волить не может. Скорее, он одновременно должен хотеть, чтобы по$

мимо всякой общезначимости в его поведении было еще нечто собственное, что

на его месте никто другой не должен был бы и не смог бы сделать. Если он отка$

зывается от этого, то он тогда только винтик в механизме, замещаемый любым

другим; его существование как личностности напрасно, бессмысленно.

Личностность обладает ценностью при стремлении проявить в своем волении

и действии нечто своеобразное, что не может быть целью никого другого, чему

никто не сможет подражать; в любом поведении наряду с общими требованиями

для всех личностность должна стремиться быть еще чем$то «большим», чем мно$

гие, иметь самоценность в жизни и утверждать в ней свое право на индивидуаль$

ное моральное присутствие. Конечно, эта тенденция никогда не принимает фор$

му осознанного и сознательно определяющего волю принципа. Она кроетс

только в ценностном чувстве,— как и другие нравственные ценности,— по$

скольку именно конкретная ценность личностности сама уже имеет форму ин$

дивидуального внутреннего ценностного закона предпочтения.

Но in abstracto ее вполне можно сформулировать как закон и противопоста$

вить его категорическому императиву — который ведь представляет собой лишь

абстрактную формулу некоего общего нравственного облика — как его инвер$

сию. Этот закон тогда гласил бы следующее: поступай так, чтобы максима твоей

воли никогда без остатка не смогла бы стать принципом всеобщего законодатель$

ства. Или так: никогда не поступай только лишь схематично, согласно всеобщим

ценностям, но всегда одновременно согласно индивидуальным, которым отдает

предпочтение твоя личностность. Или даже: поступай не только согласно всеоб$

щей совести (нравственному чувству вообще), но всегда одновременно и соглас$

но своей частной совести (своему индивидуальному ценностному чувству).

Парадоксальность этих формулировок не является намеренной, это парадок$

сальность самого предмета. Если учесть, что есть собственно «частная со$

весть»—ценностное чувство, которое связывается с предпочтением ценностей и

стремлением к ним, не затронутым общей иерархией ценностей — то нельзя не

признать справедливость требования свободы личностности, это совершенно не

затрагивает всеобщих ценностей, которые представляет кантовский императив.

Ценностный конфликт, если смотреть в корень, не так силен, как кажется. Анти$

номия тем самым, конечно, не решается. Но хорошо видно, что человек, по

меньшей мере принципиально, в состоянии творчески разрешать ее в своих по$

ступках в конкретных ситуациях.

В этом направлении можно даже сделать еще один шаг дальше. Можно обна$

ружить, что переворачивание категорического императива ему, строго говоря,

вовсе не противоречит — или на языке диалектики, что он уже имеет сам в себе

свою противоположность, то есть что он антиномичен сам в себе. Императив не

означает как раз, что все люди должны поступать «одинаково», что я должен по$

ступать так, как должны поступать другие. Он не может этого означать, ибо тогда

он требовал бы также, чтобы все другие оказывались в той же самой ситуации.

Дело в том, что «максима» полностью соотнесена с ситуацией; при других об$

стоятельствах, согласно той же самой максиме, действовать так же было бы без$

нравственно. Но бессмысленно желать, чтобы данная ситуация повторялась в

своем своеобразии. Скорее, императив уже предполагает определенную типич$

Глава 57. Личностность 477

ность ситуаций. Он, стало быть, имеет смысл только в той мере, в какой можно

допустить, что другие окажутся при тех же конфликтных обстоятельствах. Это

допущение оправдано в границах той однородности, которая ведь действительно

существует во всех жизненных положениях, сколь бы индивидуализированы они

ни были. Но оно упускает тот факт, что структура ситуаций не исчерпывается в

таком типе, что она, скорее, и в действительности строго индивидуальна, и что

две одинаковые ситуации возможны в той же мере, как две совершенно одинако$

вые личности или даже вещи. Ситуации реальны, а все реальное, понимаемое во

всей конкретности, единственно, однократно, никогда не повторяется. Нужно

учесть, что даже внешне совершенно «та же самая» ситуация — если таковая мо$

жет существовать — только за счет того, что она имеет место с иной личностью,

которая привносит в нее свой специфический способ интенции, уже в действи$

тельности будет внутренне иной ситуацией, а это значит — этически иной. Это

легко забывается за тенденцией мышления помещать все осознанные моральные

соображения в рамки обозримости, т. е. определенной типичности. Но как узки

рамки осознанного соображения! Как раз такие соображения и их типология не$

состоятельны перед лицом ценности личностности, в этом обнаруживается огра$

ниченность всех типов,— как личностности, так и жизненных положений.

В этом пункте правильно понимаемый категорический императив1 сам про$

водит себе границу. Требование, которое одно может иметь в нем смысл, следую$

щее: я должен поступать так, как при прочих равных обстоятельствах должен по$

ступать каждый. Эти «прочие равные условия» включают своеобразие индивиду$

ального этоса. Императив, следовательно, полностью соотнесенный с содержа$

нием ситуации, не только исключает нравственную справедливость совершенно

равного поступка другой личностности, но он также позитивно требует своеоб$

разия моего действия, как и действий других,— несмотря на всеобщую типич$

ность, которая подчиняет мое воление и чужое воление какой$то грубой одно$

родности долженствования. Эта типичность как раз оставляет неограниченные

возможности индивидуального воления. Но что категорический императив фак$

тически тоже требует индивидуации воления — своеобразия «моей» максимы —

это заключено в его сути как общее требование и включает все, что в общем мо$

жет требоваться от каждого. Ибо чтобы вообще каждый волил и поступал в

смысле своего личного этоса, и чтобы, следовательно, каждая максима опреде$

ленной личности в определенной ситуации обладала своеобразием—это и есть в

высшем смысле всеобщее нравственное требование. Короче, индивидуальность

личного поведения как этическое требование долженствования точно так же

всеобща, как универсальность самого долженствования в границах типичности

возможных ситуаций. Так категорический императив на деле выражает противо$

положное самому себе. Он содержит в себе свою собственную инверсию. Его

граница проведена не вне его, но в нем.

Следовательно, можно сказать, что переворачивание категорического импе$

ратива вовсе не выпадает из собственного смысла его формулы. Не нужно отри$

цать императив, чтобы обосновать особое право личного воления. Он сам его

478 Часть 2. Раздел VII

1 Само собой разумеется, что это «правильное понимание» не есть «правильное понимание» исто$

рического мнения Канта. Предлагаемые здесь соображения никоим образом не претендуют на исто$

ричность.

обосновывает. Требование поступать так, как не может и не должен поступать

каждый, не противоречит общему требованию поступать только так, как должен

поступать каждый. Оба требования не противоречат друг другу, так как они за$

трагивают совершенно различные области человеческих отношений. Поэтому

ценности личностности вполне сосуществуют со всеобщими нравственными

ценностями и также являются добродетелями наряду с ними.

Для понимания личностности как нравственной самоценности это имеет ре$

шающее значение. Не каждый способен признать право ценности личностно$

сти. Отсюда искажения, порождаемые ригоризмом, который всегда полагает, что

всеобщие требования оказываются в опасности там, где личностность выдвигает

свои. Имеющий развитое ценностное восприятие инстинктивно понимает:

«этот» человек может делать то, чего больше не может никто, и он должен делать

это, ибо он есть, каков он есть. Кто этого не чувствует хотя бы иногда, перед ли$

цом живой личностности, и не понимает, что именно так лучше всего отдавать

должное даже самым строгим требованиям всеобщего долженствования, тот ни

видит, ни чувствует нравственное бытие личностности. У него не хватает для это$

го ценностного чувства. Но столь же одностороннему, всегда настороженному и

на самом деле этически опасному индивидуализму именно он готов противосто$

ять менее всего. Осадить индивидуализм может только тот, кто понимает и при$

знает его относительные права.

i) Подлинная и неподлинная личностность

Долженствование бытия ценностей личностности потому лишь кажетс

иным, нежели долженствование бытия других ценностей добродетели. Каждый

человек «должен быть» индивидуальным, исполняя свой этос, но не в ущерб все$

общим ценностям, а в тех рамках, которые они оставляют индивидуальности.

Рамки же широки, столь же широки, что и содержательная дистанция между

всеобщими и индивидуальными требованиями. Быть личностностью, не испол$

няя заповедей справедливости, правдивости, верности или любви к ближнему,

значит проявить внутреннюю несостоятельность, это дезориентированная мни$

мая нравственность без морального фундамента; действия такой личности на са$

мом деле пусты, это моральный обман.

Во всякой нравственности всеобщие ценности представляют собой основу, и

в этом смысле безусловно предшествуют. Лишь на них может быть выстроена

высокодифференцированная личностность, обладающая действительной цен$

ностью.

Но это ничего принципиально не меняет в характере долженствования бы$

тия ценностей личностности. Предъявляя всем общие требования, нетрудно

ошибиться. Ведь кажется, что долженствование бытия некоей ценности, дейст$

вительное только для кого$то одного, менее абсолютна. Слишком легко спутать

объективный объем значимости с характером бытия (модальностью) самой

значимости, с долженствованием бытия как таковым. Это заблуждение весьма

понятно — и простительно,— но оно оттого ни в коем случае не меньшее заблу$

ждение.

Иное дело с долженствованием действий. Нельзя сказать, что человек должен

«стремиться» к исполнению индивидуального этоса. Но то же самое в опреде$

Глава 57. Личностность 479

ленных рамках касается всех нравственных ценностей. Феномены, в которых от$

крывается определенная возможность стремления к всеобщим ценностям доб$

родетели — такие как поворот к лучшему, раскаяние, тенденция собственного

«улучшения», самовоспитания, подражания,— в конечном счете не являютс

этически первичными феноменами. Всюду налицо уже особый моральный на$

строй. Ценность личностности же по своей сути становится актуальной никогда

не в настрое на нее, но в настрое на другие ценности. Она лишь постольку зани$

мает особое положение, что образует в этом отношении пограничный случай.

Вместе с возможностью стремления в ней не работает и долженствование дейст$

вий. Но как раз это отличие является не принципиальным, но лишь отличием в

степени. Долженствование действий не есть основная форма долженствовани

нравственных ценностей; для личности оно непосредственно оказывается лишь

формой долженствования ценностей ситуации. Но как раз они и в личностно

оформленном стремлении являются ценностями, которые ставятся целью; и

ими фундированной выступает и ценность индивидуальной интенции (наряду

со всеобщей) в специфическом качестве интенции.

С этим связано то, что всякое осознавание ценности личностности в ее носи$

теле может привести к искаженному пониманию ее сущности. Индивидуаль$

ность должна проявляться во всяком поведении личности, но она не может быть

выраженным предметом собственного сознания. Но это не относится к чужой

личности, она изначально занимает объектное положение для видящего. Сила

такого видения может проникнуть глубоко в чужую сущность, но в таком случае

существует опасность, что, всматриваясь в личностность другого, человек вооб$

ще предаст забвению свою, в особенности, если личностность чужого сильнее

собственной. Но как раз тогда обнаруживается, насколько индивидуальны цен$

ности личностности, существующие только для одного «своего» этоса, а для лю$

бого другого же означающие искажение его сущности, даже моральное разложе$

ние. Ценности личностности вполне могут быть содержательно противопостав$

лены; что для А есть ценностно предпочтительно, для В может быть неценным,

поскольку в его этосе заложено другое. Это порождает необозримое множество

конфликтов, когда один человек пытается совершить насилие над другими, рас$

пространяя на них свои ощущения и убеждения (для него, быть может, справед$

ливые). В жизни достаточно примеров подобных конфликтов1.

Подтверждением на опыте долженствования индивидуального бытия и под$

линного характера добродетели в ценности личностности является нелепость,

обнаруживающаяся при подражании личности другого. Не имеющий собствен$

ных ценностных предпочтений заимствует их у других, как он их понимает. Он

тем самым достигает прямо противоположного тому, к чему стремился. Пред$

почтения могут созреть только в собственной личностности; только тогда они

имеют необходимость, в том числе и в способе своего проявления. Преемствен$

ность в нравственности — нечто совершенно иное, нежели подражание. В пре$

емственности человек выбирает в качестве образца определенную личность с не$

коей ценностной точки зрения, которой он уже обладает — с этой точки зрени

он отличает достойный образец от недостойного — причем из$за ценностей, ко$

480 Часть 2. Раздел VII

1 Случаи такого рода особенно любят описывать драматические поэты. Достаточно вспомнить,

например о Тассо и Антонио, Росмере и Ребекке.

торые воплощают собой образец. Это, естественно, имеет смысл только там, где

эти ценности всеобщи, справедливые для всех или почти для всех. Преемствен$

ность имеется в любви к ближнему, справедливости, правдивости и т. д., но не в

личностности. Преемственность сущностно связана со всеобщими ценностями.

В отношении личностности как таковой она становится подражанием, копиро$

ванием, порождает ложную личностность. Подражатель не только не являетс

личностностью, но разрушает и искажает свое собственное подлинное личное

существо; не человек, но обезьяна человека.

Похоже обстоит дело со всяким личным бытием, даже если его содержание не

заимствовано у чужой личностности. В определенных рамках можно сконструи$

ровать этос, которым еще не обладаешь. Реальная форма проявления такой

сконструированной личностности — позерство. Оно пусто и непрочно, только

внешне, маска. Если подвергнуть такую личностность серьезному испытанию,

то за личиной обнаружится совершенно иной этос: по понятным соображениям

неразвитый, обедненный, дезориентированный в предпочтениях и слабеющий

из$за искаженности. Подлинная личностность — монолитная, цельная, нравст$

венность для нее — естественное состояние. Тем не менее, ценность личностно$

сти никогда не достичь, сознательно к ней стремясь. Настоящая личностность

является таковой ненамеренно, имея внутренние предпочтения, следует им без

рефлексии по поводу них.

k) Познаваемость и априорность ценностей личностности

Ценности личностности ощутимо проявляются всюду, где наличествуют дей$

ствительные личностности. В смысле такой ощутимости они не менее познавае$

мы, чем общие ценности, хотя конкретные ценности личностности в ценност$

ном чувстве воспринимаются по$разному.

Вопрос о познаваемости существенно изменяется, если связать его с нагляд$

ным схватыванием ценностной структуры. Эксплицитно ценности личностно$

сти почти не схватываемы, то есть в сущности иррациональны. Уже их слож$

ность ставит границы проникновению. Действительно различимы в них всегда

лишь типологические моменты. Но ценность личностности не только не сводит$

ся к типическому, но прямо противоположно ему. Хотя ценности личностности

лежат по эту сторону границы возможного ценностного чувства, но они оказы$

ваются по ту сторону границы структурно схватывающего ценностного видения.

Это никоим образом не ограничивает значение данных ценностей в практиче$

ской жизни. Контакт со специфической ценностью живой личностности может

принять чрезвычайно конкретную и дифференцированную форму. Правда, без

эмпирически данной личностности—или по меньшей мере ее ясно очерченного

образа (как его может дать поэзия)—ценностное чувство не воспримет и ее цен$

ности. Реальная данность, пусть и несовершенно исполненная, всегда проявле$

на в какой$либо определенной форме. И в этом ценностное чувство личностно$

сти существенно отличается от иного ценностного чувства. После всего выше$

сказанного представляется, что это ценностное чувство—не априорное, а эмпи$

рическое, непосредственно связано с реальным случаем. Это впечатление еще

усиливается, если прибавить, что ценностно чувствующий человек качественно

и количественно абсолютно противопоставлен неисчислимому многообразию

Глава 57. Личностность 481

ценностей конкретных личностностей, и каждая из этих ценностей в самой себе

непознаваема. Как же человек со своим ценностным чувством может разобрать$

ся во всем этом a priori? В действительности он всегда ждет, пока реальная лич$

ностность ему себя не явит; и тогда он в относительно редких случаях прочувст$

вует ее самоценность.

Таким образом, встает вопрос: не совпадает ли здесь действительно граница

ценностной априорности с границей ценностного чувства? Не вступает ли фак$

тически в действие «ценностный эмпиризм» — в противоположность сплошной

априорности всеобщих ценностей? Такой вывод довольно рискован. Ценности

суть сущности, а сущности можно понять только a priori (безразлично, в мысли

или чувстве). Следовательно, либо ценности личностности — ненастоящие цен$

ности, либо же данное в опыте при контакте с реальной личностью не являетс

ценностью как таковой.

Нетрудно обнаружить, что истине соответствует последнее. Опосредованное

эмпирически ни в коем случае не есть сама ценность. Что на самом деле схваты$

вается эмпирически и только эмпирически — это исключительно тот факт, что

некий индивидуальный этос «этой» особой структуры вообще существует — че$

ловек не может a priori выдумать личностность, сконструировать ее. Но то, что

этот воспринимаемый в реальной личностности этос есть нечто нравственно

ценное, человек не может узнать, исходя из эмпирических данных, но может

сделать это всегда только из априорного ценностного чувства. Это становитс

еще очевиднее, если учесть, что в эмпирической личностности далеко не все яв$

ляется нравственно ценным. Ценность еще нужно суметь обнаружить. И только

априорные критерии, которыми ценностное чувство уже обладает, могут в этом

помочь.

Но при более точном рассмотрении обнаруживается, что в сущности и в этом

пункте с познанием всех прочих ценностей дело обстоит точно так же. Чувст$

вующее схватывание всеобщих ценностей тоже происходит не только во внут$

реннем созерцании, но в обращении к реальной нравственной жизни. Не в реф$

лексии и размышлении, а под влиянием мгновения данной ситуации, в кон$

фликте, оценке, настрое и неодобрении открывается ценностный взгляд. Непо$

средственно воспринимается именно материя ценности, а является ли она цен$

ной или неценной можно вывести только априорным путем. Ценностное чувст$

во включается как реакция на эмпирический случай, как «ценностный ответ».

Однако сам ценностный ответ априорен.

В ценности личностности такое взаимопроникновение эмпирической данно$

сти «случая» и априорного усмотрения ценностного характера лишь потому по$

лучает особую значимость, что здесь всеобщие, постоянные, «готовые» ценност$

ные критерии оказываются несостоятельны, и всякий раз требуются новые. Это

вновь достигаемое и есть включение нового ценностного чувства, исполненного

ожидания появления в сознании незнакомых ценностей. Априорное ценностное

чувство совершенствуется в этическом опыте, раскрывающем перед ним шаг за

шагом все новые и новые ценности.

И тем более убедиться в априорности ценностного чувства, направленного на

личностность, можно в том, что индивидуальный этос в реальном индивиде ни$

когда полностью не реализован, что здесь есть вечная дистанция, т. е. всегда

имеет место лишь отношение приближения. Ценность личностности, таким об$

482 Часть 2. Раздел VII

разом, сама в действительности никогда адекватно не дана—точно так же, как и

всеобщие ценности; таким образом уже по этой причине она не может быть про$

сто заимствована. Она никогда не дана эмпирически. Тем не менее существует

ценностное чувство для чистого, идеального этоса человека, интуитивное, часто

внезапное озарение по поводу ценности его личностности, и именно поскольку

она в нем не исполнена. И это в высшей степени удивительно. Человек в своем

ценностном видении как бы интуитивно проникает сквозь реальную личност$

ность, за границы эмпирического человека, видит сквозь них другое, то, что со$

держится в нем только в виде намека. Он видит личностность насквозь. Ее иде$

альную сущность, ее истинный этос, ценность, обозначающую ее внутреннее

предназначение, ее интеллигибельный характер.

Никакие эмпирические данные не могут дать об этом представления. Это

видение противоположно тому, что стоит перед глазами. Ценности личностно$

сти, если и могут быть увидены, то только a priori. Тем не менее, нельзя забы$

вать, что априорное видение — здесь, как и везде,— неотделимо от эмпириче$

ски данного, но всегда может быть получено лишь из него. Опыт и здесь есть

отправная точка видения идей.