8. Современный человек

Если бывает какое$либо пробуждение ценностного сознания, то именно на$

шему времени оно необходимо. Насколько оно возможно, никто оценить не в

состоянии. Вряд ли оно может исходить от философии. Однако и для филосо$

фии здесь имеется некое поприще. Существуют предрассудки, которые может

искоренить только она. И бывает эмоциональное сопротивление, которому

очень даже могут противостоять размышление и погружение внутрь себя.

Жизнь сегодняшнего человека не способствует углублению. Она лишена по$

коя и созерцательности, это жизнь неутомимости и спешки, соревновательности

без цели и размышления. Кто один миг простоял спокойно, через секунду уже

опоздал.Икак требования внешней жизни, так проносятся и впечатления, пере$

живания, сенсации.Мывсегда высматриваем новейшее, всякий раз нами правит

последнее, а предпоследнее забывается даже прежде, чем оно будет по$настоя$

щему увидено, не говоря уже — понято. Мы живем от сенсации к сенсации. И в

погоне за сенсационным наше проникновение теряет глубину, наше ценностное

чувство притупляется.

Современный человек не только неутомим и поспешен, он к тому же — бес$

чувственный гордец, которого уже ничто не возвышает, не трогает, не увлекает

до глубины души. В конечном счете у него на все остается лишь ироничная или

усталая усмешка. Из своего морального падения он, пожалуй, делает даже ка$

кую$то добродетель. Nil admirari 1, свою неспособность к удивлению, изумле$

нию, восторгу, благоговению он превращает в устойчивую, предпочтительную

жизненную форму. Безучастное парение надо всем—это для него более удобный

modus vivendi2. И в этой вознесенности, скрывающей его внутреннюю пустоту,

он черпает некое удовлетворение.

Этот пафос типичен. Сегодня он присутствует в истории не впервые. Но где

бы он ни появлялся, он всегда был симптомом слабости и упадка, внутренней

несостоятельности и всеобщего жизненного пессимизма.

Тому, что хочет погибнуть, надо позволить это сделать. Во всяком упадке заро$

ждается молодая здоровая жизнь.Инаше время ей не чуждо. Будет ли лед сломан

уже сегодняшним подрастающим поколением с его немного резкими начальны$

ми попытками, или энергичные шаги в сторону нового этоса окажутся прерога$

Введение 99

1 Ничего удивительного (лат.). (Прим. ред.).

2 Способ существования, образ жизни (лат.). (Прим. ред.).

тивой будущих генераций—кто сегодня рискнет предсказать? Но зародыш име$

ется. Он был жив всегда. Именно в нас находится то, что может пробудить его из

духовной спячки — идея перед мысленным взором и вера в сердце.

Этический человек во всем есть противоположность человеку торопливому и

равнодушному. Он ценностно зорок, он—sapiens в первоначальном смысле сло$

ва—«ведающий». Именно у него есть орган, воспринимающий ценностное изо$

билие жизни, тот «organe morale», от которого Франц Гемстергейс получил пред$

сказание, будто ему откроется «сверкающее богатство»…

Под знаком этой задачи стоит философская этика сегодня. Она находится на

перепутье старого и нового философствования. Ее шаги суть первые шаги осоз$

нанного исследования ценностей. Как далеко она нас заведет, мы сегодня знать

не можем. Но цель ее ясна: ввести человека в осознанное владение его «мораль$

ным органом», вновь открыть для него мир, от которого он отгородился.

То, к чему новая этика стремится и чем она должна быть, после сказанного по$

нятно. Является ли она этим и может ли им быть вообще, покажет будущее. Не$

сомненно же по всему ее внешнему облику одно: она сама есть новый этос. Она

означает новый род любви к своему предмету, новую самоотверженность, новое

благоговение перед великим. Ибо для нее мир, который она хочет открыть,

вновь велик и исполнен ценностей, не исчерпан и неисчерпаем—в целом, равно

как и в своем мельчайшем звене.

Потому она и вновь имеет смелость взять на себя всю метафизическую тя$

жесть названных проблем, исходя из осознания вечно удивительного и нерешен$

ного. По своему внешнему облику она вновь оказывается первичным философ$

ским аффектом, сократическим пафосом удивления.

100 Введение

Если бывает какое$либо пробуждение ценностного сознания, то именно на$

шему времени оно необходимо. Насколько оно возможно, никто оценить не в

состоянии. Вряд ли оно может исходить от философии. Однако и для филосо$

фии здесь имеется некое поприще. Существуют предрассудки, которые может

искоренить только она. И бывает эмоциональное сопротивление, которому

очень даже могут противостоять размышление и погружение внутрь себя.

Жизнь сегодняшнего человека не способствует углублению. Она лишена по$

коя и созерцательности, это жизнь неутомимости и спешки, соревновательности

без цели и размышления. Кто один миг простоял спокойно, через секунду уже

опоздал.Икак требования внешней жизни, так проносятся и впечатления, пере$

живания, сенсации.Мывсегда высматриваем новейшее, всякий раз нами правит

последнее, а предпоследнее забывается даже прежде, чем оно будет по$настоя$

щему увидено, не говоря уже — понято. Мы живем от сенсации к сенсации. И в

погоне за сенсационным наше проникновение теряет глубину, наше ценностное

чувство притупляется.

Современный человек не только неутомим и поспешен, он к тому же — бес$

чувственный гордец, которого уже ничто не возвышает, не трогает, не увлекает

до глубины души. В конечном счете у него на все остается лишь ироничная или

усталая усмешка. Из своего морального падения он, пожалуй, делает даже ка$

кую$то добродетель. Nil admirari 1, свою неспособность к удивлению, изумле$

нию, восторгу, благоговению он превращает в устойчивую, предпочтительную

жизненную форму. Безучастное парение надо всем—это для него более удобный

modus vivendi2. И в этой вознесенности, скрывающей его внутреннюю пустоту,

он черпает некое удовлетворение.

Этот пафос типичен. Сегодня он присутствует в истории не впервые. Но где

бы он ни появлялся, он всегда был симптомом слабости и упадка, внутренней

несостоятельности и всеобщего жизненного пессимизма.

Тому, что хочет погибнуть, надо позволить это сделать. Во всяком упадке заро$

ждается молодая здоровая жизнь.Инаше время ей не чуждо. Будет ли лед сломан

уже сегодняшним подрастающим поколением с его немного резкими начальны$

ми попытками, или энергичные шаги в сторону нового этоса окажутся прерога$

Введение 99

1 Ничего удивительного (лат.). (Прим. ред.).

2 Способ существования, образ жизни (лат.). (Прим. ред.).

тивой будущих генераций—кто сегодня рискнет предсказать? Но зародыш име$

ется. Он был жив всегда. Именно в нас находится то, что может пробудить его из

духовной спячки — идея перед мысленным взором и вера в сердце.

Этический человек во всем есть противоположность человеку торопливому и

равнодушному. Он ценностно зорок, он—sapiens в первоначальном смысле сло$

ва—«ведающий». Именно у него есть орган, воспринимающий ценностное изо$

билие жизни, тот «organe morale», от которого Франц Гемстергейс получил пред$

сказание, будто ему откроется «сверкающее богатство»…

Под знаком этой задачи стоит философская этика сегодня. Она находится на

перепутье старого и нового философствования. Ее шаги суть первые шаги осоз$

нанного исследования ценностей. Как далеко она нас заведет, мы сегодня знать

не можем. Но цель ее ясна: ввести человека в осознанное владение его «мораль$

ным органом», вновь открыть для него мир, от которого он отгородился.

То, к чему новая этика стремится и чем она должна быть, после сказанного по$

нятно. Является ли она этим и может ли им быть вообще, покажет будущее. Не$

сомненно же по всему ее внешнему облику одно: она сама есть новый этос. Она

означает новый род любви к своему предмету, новую самоотверженность, новое

благоговение перед великим. Ибо для нее мир, который она хочет открыть,

вновь велик и исполнен ценностей, не исчерпан и неисчерпаем—в целом, равно

как и в своем мельчайшем звене.

Потому она и вновь имеет смелость взять на себя всю метафизическую тя$

жесть названных проблем, исходя из осознания вечно удивительного и нерешен$

ного. По своему внешнему облику она вновь оказывается первичным философ$

ским аффектом, сократическим пафосом удивления.

100 Введение